Историческое подготовление Октября. Часть II: От Октября до Бреста
Шрифт:
Л. Троцкий. РЕЧЬ НА ЗАСЕДАНИИ ПЕТРОГРАДСКОГО СОВЕТА ОБ ОТНОШЕНИИ К УЧРЕДИТЕЛЬНОМУ СОБРАНИЮ И ПАРТИИ К.-Д. (2 декабря)
Заседание открывается приветствием т. Скрыпника от имени новоизбранной городской думы.
На первом же собрании новая дума решила обратиться с горячим приветом к Петроградскому Совету и выразить уверенность, что первая в России социалистическая коммуна в русле советской власти сумеет осуществить стоящие перед ней громадные задачи.
Председательствующий т. Троцкий благодарит за приветствие и высказывает надежду, что Петроградская коммуна вровень с Советами выполнит работу по радикальной демократизации всей петроградской жизни и организации ее на пользу трудящихся.
Т. Троцкий начинает с сообщения
За сентябрь и октябрь немцы перебрасывали много войск с нашего фронта на итальянский и западный. Тогда не было перемирия, но и не было фактической войны, и они могли без риска совершать передвижения. Мы предъявили требования о непереброске всех частей, кроме находящихся в движении. Часов сорок назад можно было думать, что по этому пункту будет разрыв. Немцы упорно сопротивлялись этому пункту, они предлагали было компромиссные решения, которые в общем сводили наши требования к нулю. Генерал Гофман заявил, что исполнение наших требований для Германии совершенно неприемлемо. Но мы телеграфировали в Брест-Литовск, что это требование категорическое, не по условию с союзниками, а потому, что мы не хотим помогать одному милитаризму против другого и, кроме того, перемирие должно быть общим. Мы сказали Гофману, что при его отказе мы обратимся к солдатам и скажем: мы хотели для вас перемирия и отдыха, а ваши генералы хотят продолжать лить вашу кровь на другом фронте. И вот мы получили согласие и этим доказали успех и силу прямых, открытых переговоров. Мы думаем, что, пока мы сохраним этот метод, мы будем успевать и в мирных переговорах, которые начнутся вслед за подписанием перемирия.
Задача всей буржуазии – сорвать переговоры, вырвать это бесспорное орудие успеха Советской власти и оградить себя от реформ на пользу народа и в ущерб ей, который она предчувствует в намеченной программе реквизиций и демократизаций. Все мелкие партии исчезли и растворились в кадетской. Эта партия скопом врагов и базой контрреволюции стоит перед нами. Мы вступили в эпоху прямой гражданской войны между народом и партией насилия и экспроприации народного труда.
Наши противники схватились за Учредительное Собрание, желая и его использовать против нас. Но Учредительное Собрание, это – несколько сот человек, и оно лишь постольку будет диктовать свою волю, поскольку сумеет опереться на организованные и вооруженные массы. Вот почему руководители контрреволюционной буржуазии не хотели мирно ждать Учредительного Собрания, чтобы в нем померяться со своими противниками красноречием и количеством голосов. Они поняли, что сейчас Учредительное Собрание будет работать не в условиях власти Керенского, а в условиях диктатуры Советов и пролетариата, в условиях полной и всесторонней демократизации армии. Эти условия превращают Учредительное Собрание в средство могучего давления организованного пролетариата на тех, что стоят у него на пути.
Буржуазия и не ждала: она готовила контрреволюцию очагами восстания, рассчитывая на возможность переворота. Между Калединым, Дутовым, здешними контрреволюционными казачьими руководителями и кадетами протянулись прочные и неразрывные связи. Имеется достаточно указаний на то, что отсюда направлялись на юг группы контрреволюционеров и в первую голову офицеров, оставлявших части.
Каледин вооружил свыше 40.000 войска, собрал стариков, кадеты дали ему миллионы деньгами и припасы, и он направил войска с целью отрезать Москву от губерний, дающих хлеб и уголь. Этому намерению воспрепятствовал гарнизон. На Дону, куда ездили Родичев и Аджемов и где они заключали политические договоры, целью которых было сжать шахтеров, рабочих и солдат, пришла на помощь Каледину Рада.
На вопросе о Раде следует остановиться. Если воля украинского народа такова, что он хочет жить независимой республикой, мы эту волю всемерно поддержим. Поскольку идет вопрос о самостоятельности, для нас это вопрос только братского размежевания и добрососедского сотрудничества. Но Рада проводит политику буржуазии и идет против Советов. На этом пути она встретила согласие Каледина. Несмотря на запрещение Ставки, Рада погрузила две казацкие дивизии и вернула их Каледину. А когда понадобилось направить
Но мы не могли ограничиться одним военным пресечением. Наши братья умирали под пулями, посылаемыми и оплаченными кадетской буржуазией. Мы стояли пред твердой готовностью затопить свободу в крови, сорвать Советскую власть и вместе с ней уже близкий мир. Миллионы были пущены в ход, чтобы поднять против нас темные массы; мы это знали и ждали последнего боя. И он уже начался, враги народа мобилизовали все свои силы и силы своей мошны, якобы на защиту Учредительного Собрания, того Учредительного Собрания, которое они же восемь месяцев срывали.
Неужели мы могли бы мирно заседать здесь за одним столом со штабом контрреволюции, в то время как наши братья дрались бы с ней на полях сражений? Нет, мы сказали нашим борющимся братьям: вы ведете с ними войну, и у нас не может быть с ними мира. Для нас звание членов Учредительного Собрания – высокое звание, но звание представителей революционного народа еще выше. Мы заявили, что в условиях, когда мы напрягаем все усилия, чтобы заключить мир, страдаем от продовольственной разрухи, мучаемся в окопах, видим, что мир близок, – тем, кто ему препятствует, объявляется беспощадная борьба, и на них обрушится гнев народа. (Аплодисменты, переходящие в овацию.)
Говорят – мы хотим сорвать Учредительное Собрание. До октябрьского восстания мы говорили, что контрреволюционная буржуазия готова сдать Петроград, чтобы обезглавить революцию и изжить петроградскую заразу и испорченный Балтийский флот. Третьего дня в министерстве внутренних дел найден опубликованный документ о добровольной сдаче Корниловым Риги. То, что мы предсказывали и за что навлекли на себя нарекания в демагогии, подтвердилось официальным документом. Так же, как существование Петрограда они срывали и созыв Учредительного Собрания. И мы поставили вопрос о свержении власти.
Нас пугают, что Учредительное Собрание будет иметь кадетское большинство. Но мы хотели бы видеть Учредительное Собрание, препятствующее заключению мира, переходу земли к крестьянам, контролю над производством. Это невозможно, это побасенка. Про такое Учредительное Собрание народ сказал бы: тут я дал маху, – и он отозвал бы этих политиканов и выбрал бы другое, свое Учредительное Собрание. Совет Народных Комиссаров заявил, что, как только будут зарегистрированы 400 членов, Учредительное Собрание откроется. Всех делегатов свыше 800. Ясная и простая логика говорит, что не могут первые съехавшиеся 30 членов открыть Учредительное Собрание. Центральная избирательная комиссия заявила, что не признает новой революции. Но она не имела денег и держала местные избирательные комиссии на голодной диете, не посылала ни конвертов, ни бюллетеней, ни денежной поддержки. Выборы затормозились, и вот почему Учредительное Собрание до сего времени не открылось. Это обнаружилось лишь три дня тому назад и повлекло за собой арест членов центральной избирательной комиссии.
Те, что приехали и собрались в количестве 30 человек, заявили, что новой власти не признают и документов новой комиссии не представят. Но мы знаем, что скоро найдутся 400 человек, которые законно войдут в Учредительное Собрание. О тех, кто не захочет с ними работать – народ не заплачет.
Слишком твердо стоит власть Советов на местах и в центре, слишком велики стоящие перед нами задачи, чтобы мы не объявили мировым насильникам беспощадную борьбу. Мы не испугаемся воплей по поводу нашего террора. Эти вопли – их самооборона, их методы классовой борьбы. Они не испугали нас открытым мятежом, не испугают и воплями.