Истории «Кэтти Джей»
Шрифт:
— Бесс, нет! — испуганно заорал Крейк.
В лапище голема болтался раб-муртианин с перекошенным от страха лицом.
— Светлые! — произнес Крейк, притрагиваясь к своим волосам и аккуратно подстриженной бородке. — Остальных не обижай.
Бесс издала басовитый звук, раскатившийся у нее в груди гулким эхом. Она, похоже, выражала недовольство, словно ребенок, которого подловили на очередной каверзе. Фрея передернуло. Иногда голем наводил на него чудовищный ужас. Как, впрочем, и Джез.
Бесс выпустила муртианина. Он шлепнулся наземь, вскочил, попятился, держа одной рукой другую — явно, вывихнутую, — и кинулся прочь.
— А мы — хорошие парни, — саркастически бросил демонист.
— Но мы же все-таки освободили его. Согласен?
По дороге им больше не встретилось ни одной живой души. Постройка оказалась приземистой и унылой — не дом, а коробка. С крыши светили прожектора, поблизости тарахтел генератор. Они случайно подошли прямо к входу — наглухо запертой двери.
— Они очень хотели упрятать людей в одиночки, — вымолвила Ашуа. — Иначе зачем было засовывать их сюда?
— Бесс, открой дверь, будь добра, — сказал Дариан.
Бесс радостно забулькала и насквозь пробила металл кулаком, а потом сорвала створку с петель.
— Она весьма непосредственна, верно? — обратилась Ашуа к Крейку.
— Просто она любит ломать, — извиняющимся тоном ответил тот. — К сожалению, капитан ее постоянно поощряет.
— Ты бы посмотрела на нее, когда она по-настоящему разозлится! — восторженно сообщил Фрей.
Внутри загремели выстрелы. Пули высекли искры из брони Бесс. Дариан своевременно пригнулся.
Бесс стряхнула дверь с руки и с ревом вломилась в проем. Изнутри донеслись треск, грохот и вопли даков.
Ашуа прислушалась к невидимому побоищу.
— Получается, что на борту «Кэтти Джей» я занимаю среди женщин лишь третье место по смертоносности, — задумчиво произнесла она.
— Подумать только, какое унижение! — съязвил Крейк.
— Я чувствую себя практически безобидной, — пожаловалась она.
— Как же! — возродил Фрей. — Ты так колотила меня ногами по роже, что у меня до сих пор коренные зубы шатаются.
— О да… — мечтательно улыбнулась Ашуа. — В день нашего знакомства.
— А Бесс-то управилась, — заявил Крейк, заметив, что крики прекратились. Он сунулся в дверной проем, но тут же вернулся и сказал упавшим голосом: — Готово.
Фрей вошел в здание. Все, кроме свисавших с потолка ламп, было сломано и разбито. В тени замерла громада Бесс. Во мраке за лицевой решеткой светились ее глаза. В кулаке голем зажал чей-то окровавленный хребет, на котором уцелела голова даккадийца.
Дариан последовал дальше. Под ногами у него что-то негромко чавкало. Он не хотел думать, что конкретно. Туман лениво вползал внутрь постройки, отравляя чистый до сих пор воздух. В помещении почти не осталось мебели, но даже по обломкам можно было угадать, что Дариан попал в вестибюль, где занимались канцелярской работой. Справа он заметил деревянную дверь, а слева — металлическую. За ней-то и надо искать заключенных, решил он.
Бесс с удовольствием выломала ее.
Капитан нырнул в коридор. Бесс топала за ним, то и дело озираясь по сторонам — поворачиваясь бронированным телом. Замыкали шествие Крейк и Ашуа.
Справа тянулись массивные двери камер, снабженные запертыми снаружи откидными створками — окошками для наблюдения за заключенными.
— Угрик! — крикнул Фрей. — Я ищу Угрика! Кто-нибудь видел его?
Тишина. Он заглянул в первую камеру. Она оказалась почти пустой: из обстановки — койка и ведро, служившее ночным горшком. Самарланец, одетый в посконные рубаху и штаны, расхаживал по ней взад и вперед. Увидев Фрея, он затараторил что-то на своем языке. Самми тыкал рукой в сторону замка и просил открыть его. Дариан не стал задерживаться. Затем с окошком поравнялась Бесс. Самми охнул и метнулся в глубь клетушки.
Фрей проверял другие камеры. В тюрьме находились самми и даки. Ни один из них не казался опасным. «В чем же они провинились, чтобы заслужить подобное заточение?» — недоумевал капитан.
Все они реагировали одинаково — слышали стрельбу и взрывы снаружи и верили, что к ним пришло спасение. Они воспринимали Фрея как спасителя, пока не видели сопровождавшего его голема, залитого кровью. После этого бедолаги не желали покидать свои относительно безопасные «жилища».
В последней камере обнаружился йорт.
Он сидел на койке и чем-то чистил ногти. Приземистый, коренастый и широкоплечий мужчина, облаченный в тюремную робу. Свалявшиеся грязные темно-рыжие волосы заплетены в три толстые косы, как и борода. Прическу йорта обильно украшали кости и бусины.
Фрей отодвинул засов и открыл окошко. Заключенный уставился на капитана. Ему было около сорока пяти лет. Дубленую непогодами кожу прорезали глубокие морщины. На щеках синели татуированные полосы, а в носу, как у быка, блестело кольцо.
— Угрик?
Йорт встал и ухмыльнулся, продемонстрировав зубы, разделенные широкими щелями. У него были странные глаза: один зеленый, а второй — голубой. Интересно, что его так порадовало? — удивился Фрей.
— Вы Угрик? — повторил он.
— Я, — ответил тот.
— Помните реликвию, которая была у вас, когда самми вас поймали?
— Допустим.
— Мне необходимо знать, где вы ее взяли?
Угрик фыркнул.
— Я скажу. А может, и нет.
«Вот болван!» — подумал Фрей. Он потер пальцем переносицу и продолжил допрос: