Истории мееханского пограничья. Том I. Север
Шрифт:
– Капитан просил передать, что в конце идут Всадники Бури – выдал на одном дыхании гонец и замер. Оба офицера повернулись и внимательно посмотрели на него.
Дарвен–лав–Гласдерн улыбнулся:
– Тихо ходят эти горцы, да?
– Вы правы, господин подполковник.
– Хорошо, посмотрим. Я и так собираюсь отдать им эту баррикаду. – Подполковник пнул ногой один из подвешенных к борту бурдюков. – Точнее то, что от нее останется.
В тылу вновь грохнули онагры и четыре пылающих снаряда пролетели над головами солдат. Они попали в середину колонны, живописно разбрызгивая искры. Визг лошадей прорвался сквозь топот тысяч копыт, но на несколько мгновений дым милосердно закрыл видимость. Когда он осел, колонна была на месте, разделившись на две части. В созданном
– Жеребники… – лейтенант сглотнул и проревел – быстрее! Шевелитесь! Больше дров!!!
– Далековато, шестьсот ярдов… Надеюсь, что Главеб хорошо вымерял расстояние. У него будет не больше двух выстрелов. – Подполковник уже не улыбался. – Ну, парень, беги к капитану. Скажи ему…
– Приближаются…
С обоих флангов нарастал топот копыт. Основной отряд медленно сдвинулся с места, но Вархенн не отрывал взгляда от одетых в серые одежды восьмерых мужчин в центре. Самый высокий из них подошел к одному из коней, прижался лицом к его шее, поглаживая ноздри. Потом резко ударил животное по заду, и оно сорвалось с места. С каждым мгновением конь ускорялся: ход, рысь, галоп. Обогнал авангард отряда и распластался над землей в дикой скачке. Еще мгновение – и это уже был не галоп, а что–то большее – конь несся, словно у него за спиной была орда демонов. Он задрал хвост, вытаращил глаза, издал неземное, дерзкое ржание. Грохот копыт одного животного заглушил всех остальных, казалось весь мир замолчал, а медленно приближающиеся отряды исчезли.
Человек, пославший его вперед, застыл в странной позе, с вытянутыми перед собой руками и полураскрытыми ладонями, будто пропускал сквозь пальцы длинную веревку. Потом он резко сжал кулаки и потянул. Шея коня изогнулась под прямым углом, хрустнули позвонки, животное зарылось головой в землю, переворачиваясь на спину, мертвое уже в тот момент, когда шаман выполнил свой жест. Конь рухнул в двухстах ярдах перед баррикадой.
Только топот не умолк. Наоборот – он нарастал, креп, рос. Вархенн вытаращил глаза, видя облако пыли, поднимающейся от земли в тех местах, где ударяли призрачные копыта. Душа, дух коня, убитого шаманскими чарами, мчалась вперед, прямо на баррикаду. Прямо на фургон стоящий рядом с…
– Вниманиеее!!!
Несколько солдат в последний момент отскочило в стороны. Колья, вбитые перед укреплением, полетели во все стороны, и в следующее мгновение что–то ударило в преграду. С оглушительным грохотом тяжелый купеческий фургон, построенный для перевозки по любой дороге тысяч фунтов товара, взлетел в воздух, вырванный из линии. Связывавшие его с остальной баррикадой веревки и цепи лопнули как льняные нити, а доски, гвозди, куски дерева полетели во все стороны. Фургон перевернулся несколько раз и хлопнулся на землю, беспомощно закрутившись. Остановился только перед линией частокола, защищавшего вторую баррикаду.
Сто футов, промелькнуло в голове гонца. Он пролетел более ста футов… Великая и Милосердная Госпожа!
В проделанном проломе могло поместиться шестеро едущих стремя в стремя всадников.
– Следующий!
Второй конь только что обогнал наступающий отряд, и вырвался вперед в сумасшедшем галопе. В ста ярдах позади него другой шаман пропускал сквозь ладони невидимую веревку. Конь мчался прямо к возу, на котором стояли Вархенн и два офицера.
За его спиной брякнуло, и прямо над баррикадой просвистел болт размером с короткое копье. Благодаря ярко окрашенному оперению он был четко виден на фоне неба. Где–то на полпути между баррикадой и собравшимся войском достиг своей высоты и начал снижаться. Один из тяжелых всадников, проезжающий рядом с Жеребниками, исчез, словно его сдуло из седла.
– Пусть сделают поправку. И не промахиваются.
Через пару ударов сердца одиннадцать скорпионов дали залп, и пятифутовые стрелы полетели в сторону шаманов. Державший на невидимом поводке несущегося коня шаман вдруг согнулся пополам, прижал руки к животу, перевернулся, задергался. Стоящий рядом шаман схватился за бедро, пробитое тяжелой стрелой. Попали и в два из пяти приготовленных к жертвоприношению коней. Один встал на дыбы, затанцевал на задних ногах и упал на землю, другой упал между всадниками, творя хаос и неразбериху. Самый высокий из Жеребников, первым принесший в жертву коня, замахал руками, отдавая приказы. Ряды тяжелой кавалерии встали перед шаманами, защищая их собственными телами. Щиты пошли вверх.
– Ну, с Жеребниками пока разобрались. – Подполковник стряхнул какие–то щепки со своего плаща, поправил щит на руке. – Теперь с остальными.
Остальные как раз пошли в атаку. Сначала с флангов вылетела легкая конница, засыпая всех стрелами. Вархенн присел за бортом, прислушиваясь к бьющему в дерево граду стрел. Некоторые из них летели почти вертикально, а затем падали на солдат. Две стрелы, одна за другой, вонзились рядом с парнем. Еще одна отрикошетила от шлема и скользнула по кольчуге. Если бы Вархенн мог, то залез бы под воз.
Вдруг что–то оказалось над его головой. Подполковник опер кромку щита о борт, создав импровизированный навес. Второй офицер присоединился к нему и втроем они укрылись от стрел. По возам затопали тяжелые ботинки, вскоре вся баррикада была заполнена солдатами. Они укрылись за своими щитами так же, как и их командир, арбалетчики присели рядом или прятались под навесами. Град стрел начал утихать.
– Арбалетчики! Выстрел!
Двести стрелков появилось из укрытий в то время, когда к баррикаде приближались переворачиватели повозок. Прицелившись, солдаты дали залп в упор по лошадям. Десятки конских глоток заржали в один голос и упали, болты тяжелых арбалетов, предназначенные для пробивания латных доспехов, в большинстве случаев полностью исчезали в телах лошадей. После залпа арбалетчики повесили оружие за спину и бросились ко второй баррикаде. В бой вступила пехота.
Одновременно на возах могло разместиться не больше роты. Вторая стояла сзади и метала дротики, убивая или раня людей и животных. Солдатам не удалось остановить всех нападающих, десятки крюков застучало по бортам, десятки веревок натянулись и рывком потянули. Несколько повозок, ослабленных предыдущей атакой, перевернулось наружу, пехотинцев, не успевших соскочить, моментально уничтожили. В баррикаде появилось несколько проломов.
Вархенн уже отступал вместе с подполковником ко второй баррикаде и имел возможность вблизи подивиться эффективности имперской пехоты. По знаку командира заиграла труба и примерно половина солдат покинула баррикады, бросаясь бегом к проходу в частоколе. Рота, стоящая за ними, сомкнулась и закрылась щитами. Труба сыграла снова, и оставшиеся солдаты спрыгнули с баррикады и бросились назад. Стоящий отряд пропустил их и снова занял свое место. Гонец стоял рядом с подполковником, сразу же за тремя рядами пехоты. Второй отряд был за ними. Почему они не отходят? – успел он подумать в тот момент, когда в проломах появились первые всадники. Длинные копья были подняты вверх, по несколько всадников за раз въезжали внутрь. У них были кольчуги и шлемы, щиты с нарисованным символом тройной молнии, а их лошади носили тяжелые, стеганые доспехи. Императорская армия уже знала – знак молнии носила элита кочевников, Всадники Бури, личная гвардия Отца Войны всех се–кохландских племен. Единственные отряды всадников, которые могли атаковать мееханскую пехоту и разбивать их в лобовых атаках.
Без каких–либо колебаний всадники бросились к стене щитов. Залп дротиков смел нескольких из седел, ранил пару лошадей, а в следующий момент копья ударили в павезы. Их древки ломались, почти всегда ломались, но сила удара переворачивала солдат, отталкивала, ломала строй. В образовавшиеся бреши врывались лошади, оттесняя пехоту своим весом, а тяжелые сабли и топоры с длинными рукоятями гремели по шлемам и щитам. Солдатам не хватало пик, копий, рогатин и гвизарм, которыми можно было сражаться с конницей на расстоянии. Коротких мечей, хороших для близкого боя, когда противников разделяли дюймы, было недостаточно. Казалось, пехоту прижмут к заостренным кольям и уничтожат. В тот момент уже было около двух сотен конных, а через проломы спешили новые подкрепления.