Истории мееханского пограничья. Том I. Север
Шрифт:
К нему медленно подползал Гендерк. Это было одно из ограничений заклинания Крышки – если оно действовало эффективно, то человек при движении будто плавал в густом сиропе. Громко шуметь при этом тоже не стоило. Андерелл почувствовал движение справа, Уэла была нетерпелива. Он надеялся, что отряд Онерра, наблюдающий с другой стороны, сохранит спокойствие.
Он улыбнулся от этой мысли. Если бы вдруг разверзлась Тьма, и вышли из нее орды демонов, Онерр сначала дожевал бы полоску вяленого мяса, проглотил, вытер рот и только тогда бросился в бой. Появление половины роты Стражи не должно вызвать у него никаких
Гендерк дополз до него за три минуты. За это время Бигрон и Уэла сменили свои позиции и целились обвязанными тряпьем арбалетами в группу солдат. Андерелла не покидало ощущение какого–то соперничества в количестве трупов между убийцей и воином. Лучше бы сняли комнату в корчме и уладили растущую между ними напряженность другим способом.
– Они нам его спугнут – второй маг в команде немного перестарался с драматическим шепотом, из–за чего Андерелл услышал что–то вроде «О ам э ухут».
– Успокойся. Сейчас поговорят со старостой и вернутся в свои казармы. Скажут, что тут все в порядке. А это, как минимум, три или четыре дня пути в одну сторону.
– Откуда…
– Видишь номер на плащах?
– Нет, далековато.
– Я тоже, но я вижу цвет. Красный. Это Шестая Рота Шестого Полка, я слышал о них. Их казармы в Белендене. Не понимаю только, Бычьи яйца, как они так быстро узнали.
Он повернулся к Бигрону и Уэле и медленно, не делая резких движений, показал несколько жестов. Ждать. Опустить оружие. Бдить.
Те послушались с явной неохотой, глядя друг на друга злыми глазами. Воздух между ними почти искрился. Андерелл тихо вздохнул. Как только закончат работу, он сам оплатит им день в корчме. Или несколько дней.
Следов было много. И слабых и четких. Что–то много месяцев, может даже лет, дырявило пространство вокруг людских домов. Искажало Силу, гнуло, дергало, смешивало ее виды. Изменения были не велики, у него иногда выходило намного больше, но в маленьком рыбацком поселке, который не имел собственного мага, были странными. Бросались в глаза. Привязанные к его телу духи беспокойно шевелились. Он не выпустил всех, в этом не было нужды, но даже спящие были недовольны. Им тут не нравилось. Некоторые шрамы на его теле чесались, будто только что зажили.
Он вытащил лодку на берег и спрятал среди скал. Нашел защищенное от ветра место и уселся, завернувшись в меха. Положил перед собой плоский камень, и, наклонившись, обнял его ладонями. Через несколько ударов сердца камень высох, еще через несколько раздался легкий стук. Лопнув напополам, он зашипел от жара. Это было лучше, чем разжигать огонь. Вынув щепотку трав, шаман посыпал их на обе половинки. Травы исчезли на глазах, вверх пошла тоненькая струйка дыма, которую втянул в легкие и задержал дыхание. Духи встрепенулись и заскулили, но тут же умолкли. Открыв шире свое сознание, он теперь слышал грохот ледника, все так же ползущего вперед; глухой треск и удары в его брюхе говорили о скором падении очередного куска.
Окружающие озеро скалистые взгорья не были такими пустынными, как могло показаться. Копошилась семейка грызунов, расширяющих свою нору, в нескольких шагах от них затаился небольшой хищник, его сердцебиение было медленным и тихим. Он не спешил. Шаман находился в полумиле от животных по человеческим меркам. Слушал дальше. Жилье было в двух милях, но людей было слышно, тихий гул голосов, звон посуды, треск огня, на котором готовился ужин. Он аккуратно очистил сознание, сосредоточившись только на поселке. Что было не так? Кто–то кричал, нет, только шипел, голосом наполненным гневом и страхом, бросая короткие реплики. Женщина, понял через мгновение. Страх управлял ее голосом, растянул гласные, укоротил дыхание. Она боялась того, с кем говорила. Выхватывались отдельные слова: уйдем… убьют… глупец… дети… глупец.
Медленно отбросив эти звуки за пределы восприятия, сосредоточился на других. Кто–то где–то тихо плакал, в других местах, кроме поспешной суеты, не было ни единого слова. Что–то происходит, жители, даже если не ходят тропами духов или не могут черпать Силу из источников, чувствовали угрозу. Он коснулся одной из хижин и зашипел. Смерть, много насильственной смерти, души вырваны из тел, ужас и шок. И холодный как лед след убийцы. Никаких эмоций, покой и чувство силы. Не удивительно, что местные жители боялись, этот кто–то убивал уже в поселке. Только почему еще не ушел отсюда?
Здесь, как пояснил Берг, не было ни корчмы, ни таверны, Бирт не лежал на торговом пути, и купцы, которые сюда приезжали, обычно разбивали лагерь на обочине. Местные не хотели брать чужаков в свои дома.
Отряд, марширующий вдоль заборов, не вызвал особого удивления. И хотя заборы были выше человеческого роста, тяжело не заметить сорок солдат, обвешанных оружием. Это было еще одним сюрпризом. Каждое хозяйство не только отделялось стеной от соседей, но и закрывало таким же способом весь двор. В итоге рота шла вдоль забора длиною в полмили, над которым торчали только крыши домов. Каждые несколько десятков шагов в заборе попадалась маленькая калитка. Если бы не Берг, который помнил, где живет староста, им бы пришлось спрашивать дорогу.
Старостой оказался низенький, жилистый мужчина лет пятидесяти, с впечатляющей сединой. Нашли его ужинающим в самой большой комнате дома. Комната была обычной, беленые стены, стол, стоящие под стенами лавки, какой–то сундук и прочая мебель. Маленькие окна уже не пропускали свет, поэтому на столе горели две лампы, распространяя отчетливый запах рыбьего жира. Пахло даже вкусно. При виде входящих солдат хозяин не смутился, не испугался, только смерил их взглядом, встал из–за стола и двинулся вперед с протянутой для приветствия рукой. Гусиные лапки в уголках его глаз стали четче, когда он широко улыбнулся.
– Горная Стража посетила наш скромный угол. Сама, – он посмотрел на плащ – Шестая Рота. Знаменитые Красные Шестерки. Приветствую, приветствую!
Не дожидаясь ответа, он начал пожимать протянутые руки. Кеннет откашлялся:
– Лейтенант Кеннет–лив–Даравит, десятник Вархенн Велергорф, десятник Берг Мавс – представился он. – Мой последний десятник с людьми на улице.
– Конечно, конечно. – Седой не переставал улыбаться. – Порядок должен быть. Я Гаван Алевек, староста, но это, господа офицеры, вы уже знаете. Ужин у меня на столе, а вы с дороги. Не хотите ли рыбного супчику?