Истории моей мамы
Шрифт:
– А кто это с тобой? – спросила Людмила Ивановна.
– Это Эльза. Вы помните?
– Конечно, помню. Зачем ты меня расстраиваешь? Вот если бы у тебя муж так поступил, ты бы тоже помнила! И что ей здесь нужно? – Людмила Ивановна смотрела на дочь с ненавистью. – Что тебе нужно? Мужа моего? Так забирай! Бесстыжая. Явилась и не постеснялась. Зачем приехала? За разводом? Так я его не держу!
– Мама, я твоя дочь, – прошептала Эльза и попыталась взять Людмилу Ивановну за руку.
– Дочь? – Людмила Ивановна всматривалась в ее лицо. – Так ты же немцам
– Мама, я хочу тебя забрать.
– Куда? В Германию эту проклятую? Не поеду! Оля, скажи ей! Не поеду я к фашистам!
На крики Людмилы Ивановны – а она уже кричала – вбежала нянечка.
– Помогите! Меня к фашистам хотят забрать! – заголосила Людмила Ивановна.
– Идите отсюда, быстро.
Мы вышли из палаты. Эльза была бледная, под цвет стене в этой богадельне. Мне показалось, что она борется с тошнотой и еще чуть-чуть – упадет в обморок.
– Я ж вас как людей пустила, а вы вон что устроили! – набросилась на нас нянечка.
– Хавальник закрой, или я за себя не ручаюсь, – рявкнула я. – И предупреди главврача, когда его увидишь – я вам не только проверку тут организую. В тюрьму упеку.
– А кто ты такая? – Нянечка оказалась не из пугливых.
Пришлось сунуть ей в нос удостоверение адвоката Московской городской коллегии. Нянька эта ничего не поняла, но среагировала на красную обложку и печати.
– И сейчас же помой все, застели кровать и накорми, – велела я. – И если с ней что-то будет не так… ты меня поняла.
– Все сделаю, что ж вы сразу не сказали, что из инстанции, – заволновалась тетка и изобразила бурную деятельность.
– И еще – купи вафли или печенье.
– А деньги?
– На свои купишь.
Мы вышли из здания. У меня руки тряслись. Эльза вообще выглядела как труп.
– Вытащи ее отсюда, – попросила она и закурила.
– Нам надо вернуться. Сегодня пятница. Поехали домой. В понедельник вернемся и все решим.
– Оставим ее здесь на выходные? – Эльза села на бордюр, ноги ее не держали.
– Поверь мне, даже если я сейчас найду главврача, никто ничего оформлять не будет.
– Я ее убью, – сказала Эльза.
– Кого?
– Наташу. Найду и убью.
– Я ее сама убью. Только давай сначала вытащим отсюда Людмилу Ивановну и выселим жильцов из вашей квартиры. Дай мне два дня. Поехали. Заодно узнаю, кто здесь главврач и нет ли у него других грешков. Эльза, умоляю, два дня. Ты будешь сидеть с Машкой, а я буду работать. От тебя мне нужны только деньги – никто и пальцем не пошевелит в выходные без дополнительного стимула.
– Она меня ненавидит. – Эльза не могла успокоиться. – Столько лет прошло, а она меня даже не узнала. Почему? За что?
– Все, прекрати, возьми себя в руки. Посиди тут на лавочке и дай мне пять минут.
– Что ты хочешь сделать?
– Вернусь, поговорю с этой хабалкой.
Мне нужны были медицинская карта Людмилы Ивановны и ее документы. Я сразу пошла в кабинет главврача и не ошиблась – эта жуткая тетка, которая
Эльза мерила двор шагами.
– Все, поехали, – сказала ей я.
– Ты знаешь, там растет тринадцать кустов, шесть деревьев, стоят четыре скамейки и обойти двор можно за сто семьдесят пять шагов, – сообщила она.
Видимо, счет был ее спасением. Балерина так успокаивалась.
– От дерева до дерева десять шагов. От скамейки до куста – пять, – продолжала Эльза. Я ее не слушала.
Так тяжело мне не было, наверное, никогда. Нужно было сделать невозможное. За два выходных дня. Я бы ни за что не взялась за такое дело. Но я видела Людмилу Ивановну и видела Эльзу.
Бывают такие дела, что бьешься-бьешься, а результат – ноль. И дело проиграно из-за ерунды – водитель с документами в дороге задержался или судья ушла на больничный. Или вдруг клиенты заявляют, что передумали обращаться в суд. А потом через месяц возвращаются, и можно начинать все сначала. А бывает, что все против тебя, но складывается. То ли это провидение, то ли справедливость, не знаю. Так и не поняла. Вот тот случай как раз из таких – все складывалось помимо меня. Как по нотам.
Эльзу я оставила дома. Ты ведь одна сидела. Помнишь, как я тебе суп в термос налила, и он там в кашу превратился? Ты еще яичницу пожарила и сковородку сожгла. И боялась, что я тебя ругать буду. Эльза, конечно, рвалась ехать со мной, но мне было важнее, чтобы она за тобой присмотрела. Да и ее счет я больше не могла слышать – в автобусе она подсчитала, сколько пассажиров сидят, сколько стоят в проходе и сколько ожидают на каждой остановке. Она меня с ума сводила этим счетом. Успокоилась, только когда дома оказалась и тебя увидела. Я уехала на Ленинский и не знала, кто за кем будет присматривать – ты за Эльзой или она за тобой.
– Продолжай звонить на квартиру в Марьиной Роще, – велела я тебе.
И знаешь, о чем я еще все время думала? Ладно, Наташка, но как Марк мог это допустить? От него я не ожидала такой жестокости и низости.
На Ленинском я пошла в отделение милиции. Мне повезло с участковым – нормальный мужик, Серега. Уставший, задолбанный, но с юмором. Мы выпили, поговорили. Он был из тех, кому не нужно врать – я рассказала все быстро и по делу. Про жильцов он знал – приезжал по вызову. Они устроили пьянку, соседи в милицию обратились.
– В ЖЭКе сказали, что жалоб со стороны соседей не поступало, – заметила я.
Серега крякнул и махнул рукой, мол, что я тебе буду рассказывать? Видимо, Наташа «отблагодарила» сотрудниц. Он повел меня к начальнику отделения. Тут уже пригодились деньги Эльзы – за скорость, так сказать.
– Делайте, что хотите, – махнул рукой начальник, – у меня и без вашей бабули дел хватает.
– Жильцов можно выселить? – уточнила я.
Тут уже Серега помог – доложил про вызов и про то, что от соседей регулярно жалобы поступают.