Истории моей мамы
Шрифт:
Чтобы Митя смог дышать, пришлось ему налить коньяка. И через полчаса его развезло – он совершенно не умел пить. Юный адвокат лежал на коленях у Эльзы, она гладила его по голове, а он рыдал, как младенец. И естественно, признавался в любви. Самой настоящей. Теперь он был готов на все уже ради Эльзы, этой нимфы, которая удостоила его своим вниманием. А я смотрела на них и спрашивала себя – за что мне такое? Почему у меня все клиенты не как у всех? И почему мне так плохо? Я знала, что этот Митя по недоумию совершил ошибку, но расхлебывать
– Где она? – спрашивала тем временем Эльза у Мити, который не желал отлипать от ее колен.
Митя дал адрес дома престарелых и вручил мне копии документов, которые, как аккуратный мальчик, сохранил в отдельной папочке на тесемках.
Я тогда практически не спала. Забывалась ненадолго и снова таращилась в потолок. Как я могла поверить Наташе? И даже ей не позвонить? Ведь если бы я знала, что она хочет отправить мать в дом престарелых, я бы ее отговорила. Неужели Наташа на такое способна? Какая бы ни была Людмила Ивановна, но такой судьбы она не заслуживала. И Эльза… Как оказалось, она ничего не знала про квартирные сделки сестры. Мать ей написала, попросила деньги, и Эльза прислала столько, сколько они просили. Даже не поинтересовалась, на что нужна такая большая сумма.
– Я виноват, – рыдал Митя.
– Ш-ш-ш-ш, – успокаивала его Эльза.
– Вы не понимаете! – кричал он. – Наташа меня спросила, как избавиться от пожилого человека, который признан недееспособным. Вроде бы в шутку. Она шутила! Вы слышите? Она в шутку это спросила! И я ей посоветовал. Я ведь даже не знал, что она для своей… мамы… ищет… Я думал, для дальнего родственника. Она даже не говорила, что у нее мама жива! Я ничего не знал об этом!
– А про то, что у нее есть сожитель, она тебе сказала? – спросила я.
– У нее никого не было!
Митю было жаль.
– Что еще она спрашивала? Чем интересовалась? О чем вы говорили? – не отставала я.
– Она спросила, какой уход в этом доме престарелых. Какое медицинское обслуживание.
– И что ты ответил?
– Меня заверили, что там никто ни в чем не нуждается, – пытался защититься Митя. – И уход, и питание.
– А ты сам-то там был? – уточнила я.
– Нет, – выдохнул Митя.
– Значит, там ничего нет. Скажи, она заплатила за то, чтобы этого «дальнего родственника» устроили туда побыстрее?
Митя молчал и краснел.
– Да, – ответил он, – но это была символическая сумма!
– Все понятно, – мои худшие предположения оправдались, – в том месте, куда ты отправил Людмилу Ивановну, долго вообще никто не живет. И ты даже не удосужился проверить.
– А вы? Почему вы ее бросили? – взъерепенился Митя. – Почему я во всем виноват? Вы тоже виноваты! Вы были ее адвокатом!
– Наверное, ты прав. Мне нельзя
Эльза сидела как замороженная. И больше не гладила Митю по голове.
– Я тогда выпил много, – опять запричитал Митя: ждал, что мы его пожалеем. Еще чуть-чуть, и он бы сказал, что «больше так не будет».
Я была зла на себя, на него. Но могла ли я отвечать за поступки других людей?
– Что теперь делать? – спросила Эльза, когда я выпроводила Митю.
– Поедем туда. Посмотрим, – предложила я.
Конечно, я хотела бы сказать Эльзе, чтобы она не волновалась, что все будет в порядке. Что ничего страшного с Людмилой Ивановной не случилось. Но не могла. Она и не ждала.
– У тебя остались деньги? – спросила я.
– Да. Взять с собой?
– На всякий случай.
Мы с Эльзой поехали в дом престарелых. У меня была только одна мысль – неужели Наташа лично привезла сюда мать и оставила ее? Не здание, а сарай. Грязь непроходимая, холод, вонь. Старики по коридорам еле ходят, ползают. Если Наташа искала место, где ее мать быстро умрет, то она его, несомненно, нашла. А Митя ей в этом помог.
Нас даже никто не спросил – куда мы идем и к кому.
– Людмила Ивановна где лежит? – спросила я нянечку, которая смотрела телевизор и вязала носок.
– А вам чего надо? – рявкнула та. – Главврача сегодня нет.
– Мы ищем женщину. Ее сюда по ошибке поместили, – вступила Эльза.
Нянечка оторвалась от вязания.
– Ну да. По ошибке. Тут все по ошибке. Сама же избавилась от мамаши, а теперь что – совесть замучила? – Нянечка безошибочно выбрала для своих нападок Эльзу.
– Нет, вы не понимаете. Я ее забрать хочу, – заплакала Эльза.
– Че-то я не припомню, чтобы отсюда кого-нибудь забирали. Только на каталажке, – захохотала нянечка.
– Где она? – Я положила на грязный диван деньги.
– В десятой, прямо по коридору. И я вас не видела, – ответила тетка.
Людмила Ивановна лежала на голом, без простыни, матрасе, смотрела в полоток и улыбалась. В палате на шесть мест стоял затхлый запах немытых тел, старости и скисшей еды. Людмила Ивановна сильно похудела – кожа да кости. Колтун в волосах. Ногти грязные. Вместо одежды – казенный драный халат.
Я с ней поздоровалась.
– Олечка, добрый день, – обрадовалась Людмила Ивановна, немедленно меня узнав. – Какими судьбами?
– Как вы себя чувствуете?
– А который час, дорогая?
– Двенадцать. Полдень.
– О, так скоро обед!
– Людмила Ивановна, все хорошо?
– Конечно! Тебя Наташенька прислала? Вот спасибо ей огромное. Как она там? Передай ей, чтобы за меня не волновалась – кормят здесь хорошо, телевизор разрешают смотреть, во дворе гулять. Мне бы только печенья какого-нибудь или вафелек к чаю. Пусть Наташа в следующий раз привезет.
Эльза, которая стояла поодаль, не выдержала и заплакала.