Истории мудрого странника
Шрифт:
– Я все исполню так, как ты наказываешь, – сказала жена.
Вскоре ошир умер. Много народу пришло попрощаться с умершим. Женщины плакали, причитали, восхваляя покойника. Близким желали здоровья и терпенья. Осталась жена покойного богача вместе с тремя сыновьями в печали, не зная, как ей жить дальше, что делать, как воспитывать детей.
Но в один из дней жена покойного богача говорит сама себе:
– Если в море вода перестанет прибывать, то и море высохнет. А если сидеть ничего не делая, да и слуг кормить, одевать, обувать, то так можно и всю казну
На следующий день жена покойного богача распустила слуг, а сама стала наниматься к другим местным богачам делать всякую работу: то белье постирает, то воды принесет, то двор или покои подметет. А на деньги, которые ей платили за труд, кормила себя и троих своих сыновей.
У людей глаза есть. Видели все это горожане и стали между собой поговаривать.
– Как только ей не стыдно стирать грязные чужие тряпки, -говорили одни.
– Неужели она нуждается в этом? Ведь от мужа у нее большая казна осталась... Честь покойного мужа позорит, – говорили другие.
– Да чтобы ей, дурочке, золу на голову сыпать, – возмущались третьи, – совсем за детьми перестала смотреть... Целыми днями по улицам бегают... Не было детей – плакала, а родились – ценить не стала... Бедные дети!..
Брань эта осталась с теми, кто ее произносил, а жена покойного богача каждый день ходила на поденную работу и на заработанные гроши себя и детей кормила.
В один из дней жена покойного богача, как и всегда, была на работе, а дети на улице играли в джай с другими детьми. По улице, от источника, с кувшинами на спине, проходили женщины. Увидели они чумазых и оборванных детей покойного богача и разговорились.
– Бедные дети, совсем без присмотра остались, а матери за стиркой чужих тряпок все некогда, – сказала одна из женщин.
– Разве она нуждается в этом. От мужа большая казна осталась, -сказала другая женщина.
– Какой был человек! Каким почетом и уважением пользовался!
– с сожалением сказала третья.
Разговор двоих ветер до третьего донесет. Так случилось и на сей раз. Разговор женщин ветер донес до младшего сына покойного ошира.
«Значит, наша мать от нас все скрывает! – подумал мальчик.
– Она честь моего отца о землю бьет!»
И решил он тут же поговорить с матерью. Оставил он игру в джай и, ничего не сказав братьям, отправился на поиски матери и, найдя, так и прикусил палец от стыда и позора: мать желтой глиной мазала стены у одного богача. Предстал мальчик перед матерью и говорит:
– Мама, я есть хочу, пойдем домой!
– Сходи домой и поешь. Я что с собой, что ли еду таскаю, -ответила мать, разводя испачканными глиной руками.
– Нет, я без тебя и шага не ступлю, – сказал мальчик и затопал ногами.
– Ну и не надо, – сердито ответила мать.
Разозлился мальчик на слова матери, набрал камней и стал бросать в стену, которую обмазывала мать. Увидела это хозяйка дома, у которой работала женщина, и стала стыдить мальчика.
– Пусть сейчас же мать идет домой! – заупрямился младший сын покойного богача.
Ничего не оставалось делать матери.
Когда они вошли в дом, мальчик снова обратился к матери:
– Я хочу есть. Испеки мне сейчас же чурек. Если не испечешь, то я все, что есть в доме, побросаю на пол.
Удивилась несчастная женщина такому поведению сына, стало ей до слез обидно, но она сдержала себя и покорно растопила тонур. Затем принесла муки, замесила тесто и принялась на доске его раскатывать лаваши. А когда мать стала закладывать лепешки в тонур, сын подошел близко к огню и говорит:
– Скажи правду, что осталось нам от отца в наследство. Если не станешь говорить, то я сожгу в огне свои руки.
Мать стала кричать и осыпать сына проклятьями, то просила Бога, чтобы он вразумил сына, то желала ему, чтобы он исчез в седьмом подземелье, но юноша не слушал ее и еще дальше просовывал руки в огонь, и требовал говорить правду.
– А ну посмотри мне в глаза, – вдруг сказала мать.
Они посмотрели друг другу в глаза: сын со злобой, а мать -с радостью, что сын ее стал взрослым.
– Пусть будет по-твоему, скажу всю правду, – сказала она. – Быстрее убери руки и зови сюда своих братьев. Пусть и они слышат.
Позвал младший сын своих братьев, и мать стала рассказывать:
– От отца вашего осталось вам большое богатство, но он наказывал мне, чтобы я вам ничего не говорила до тех пор, пока вы не подрастете. Но вижу, вы теперь ни за что от меня не отстанете... Идите за мной... Я покажу вам наследство вашего отца.
Все трое сыновей последовали за матерью. Привела их мать к яме, где вот уже много лет находились трое скакунов.
– Сдвиньте эту скалу, – сказала мать.
Сдвинули братья скалу и увидели спрятанных в яме трех великолепных скакунов: шерсть на них под солнцем лоснилась, да так, что слепила глаза смотрящих.
– Каждому по одному, – сказала мать. – А теперь идемте дальше.
Направились они к дому, который покойный отец построил в наследство своим сыновьям. Идут они – мать впереди, а дети – сзади; идут, спешат братья, друг друга обгоняют: не терпится им скорее узнать, куда их мать ведет.
Наконец провела она их через двойное ограждение, подвела к красивому дому с балконами, построенному из золота и серебра, и, протягивая сыновьям ключи, сказала:
– Под одной крышей будете жить. Такова воля отца была.
– Этот дом нам?! – удивились сыновья. – А мы все эти годы думали, что это чужой дом, как-никак за оградой стоит.
– Это ваш дом, дети мои, – со слезами радости на глазах произнесла мать.
Когда братья, открыв двери, вошли в свои покои, так пальцы и прикусили от увиденного. Таких ковров и ваз им еще не приходилось видеть. У стен стояли кровати, и над каждой, на ковре, висело по золотой сабле и по богатому наряду, сотканному из золотых и серебряных нитей. А в самых дальних комнатах братья увидели сбрую для скакунов и оружие. Здесь же стояли три кованых сундука, в которых хранились золотые монеты и драгоценные камни.