Истории Руана
Шрифт:
Светоч взмыл под потолок, залив комнату ярким светом. Хорува, волосатой лапы, мадам ле Бур или хранителей веры обнаружить при беглом осмотре не вышло. Поэтому все сосредоточились на странных рисунках.
– Небылица, - вынес вердикт Свето-Зар.
– Не соглашусь, - коротышка успел закурить, окутываясь черным как смог дымком, - виден замысел, да и последовательность прослеживается... Будьте добры, еще одну.
Я молча снял уже изученное полотно и поставил на пол, дабы коротышка и гоблин с ним ознакомились. Интересно,
Хм. Если представить, что земля может быть желтой, а небо черным, то выходит, что это есть не что иное, как пейзажи. Испещренная жуткими провалами и зубцами земля, некие странные завихрения - движение масс воздуха, а вытянутые яркие мазки по темному небосводу - пролетающие звезды. Так. А если перевернуть. Мог же дух вверх тормашками развесить любимые полотна?
– После плотного обеда на духа напала тяга к творчеству?
– поинтересовался я у молчаливых стен.
Коротышка ногтем поковырял картину.
– Выглядит настоящим... Здесь что-то иное.
– Заклинатель, как и дух, не в силах так менять окружающее пространство, - задумчиво проскрипел гоблин и резким движением проткнул полотно корявым пальцем.
– Духи - суть наша кровь. Надо здорово сбрендить, чтобы подобное рисовать. Работа мастера, при этом, прошу заметить, без повторов. А это, молодой человек, стоит многого! Уж поверьте старому ворчуну...
– Вы сталкивались со случаями, когда сходят с ума одинаково?
– задрав подбородок к потолку, вопросил коротышка. Не ожидая ответа, продолжил: - Вот и мне не приходилось. А если сравнить эти два полотна, то с уверенностью возьмусь утверждать: разные мастера работали!
Мы, не сговариваясь, подошли к коротышке. Посмотрели на картины. На первый взгляд - много травки было. На второй - спиртного не меньше. Третий - как его, беднягу, не разорвало. На четвертый - был он один, или их было двое: тролль разберет...
– Я не вижу разницы, - признался.
– И я, - подтвердил Свето-Зар.
Старик-гоблин подхватил одну картину и повернул, поставив на ребро. Прислонил ко второй. Еще раз повернул. Отошел. Вынес вердикт:
– До чего дошла прославленная галерея - вешают мусор...
– РРРРРааааа!
– проревело где-то далеко за стенами, аж светоч затрясся под потолком, отчего свет забрезжил, и мне на миг показалось, что на картинах все чуть-чуть поменялось.
– Как думаете: дух рявкнул просто так, или ему не понравилось наше отношение к полотнам?
– коротышка с удовольствием пыхнул сигарой. Мал ростом - зато нервы какие!
– Хм... интересно... по-вашему, упражнения в сквернословии - наилучшее времяпровождение в нашей ситуации?
– Думаю, что спалить бредовые видения неизвестного автора сродни очищению.
– Огонь, - задумчиво протянул старик-гоблин.
– Не долго и задохнуться.
–
– Сколько мы сидели взаперти - тяжелее дышать стало? Нет. Погребальный костер для полотен может указать нам путь.
– Или мы, если вы ошиблись, просто-напросто задохнемся,- отсалютовал сигарой коротышка.
– Вас это беспокоит?
Коротышка задумался. Пыхнул сигарой, окинул взглядом комнату и принял решение:
– Нисколько!
Быстро в центре комнаты накидали полотна, разломали стул и высыпали целую гору рекламных листиков с резного столика. Кувшин с водой, как неизменный атрибут каждого зала галереи, быстро разошелся по делу: напились и ополоснули руки. Картины, с виду самые обычные, если не присматриваться, показали свое отличие. Сошедшей с рам краской, единственным спасением от которой оказалась обычная вода.
Осторожно открыли оставшиеся две двери, разумеется, не став ломиться обратно к оставшимся. В принципе, если бы выход из комнаты был один, затея с сожжением потеряла бы смысл. А так - чем девлары не шутят? Авось, дым укажет путь.
Окружили импровизированное кострище и я протянул руку к коротышке.
– Огонек?
Тот молча полез в карман, но Свето-Зар остановил:
– Зачем? Светоч есть чистый небесный огонь...
Шарик, освещающий комнату, подчиняясь безмолвному приказу пухлого адепта ринулся к сваленным в кучу картинам. Неожиданно повисшую тишину нарушил коротышка:
– Нет! Стой!
– Почему?
– удивленно уточнил Свето-Зар, повернувшись к коротышке.
– Нельзя взять и так просто сжечь картины. Они заслуживают прощальных слов.
– Фантазии больного духа!
– хмыкнув, уточнил я.
– Что это меняет? Ничего. Вы остаетесь самим собой, а, значит, нарушать принципы не представляется возможным... Искусство - плод деятельности. Возвышенной, призванной давать силы верить, надеяться или любить.
– Или бояться...
Коротышка согласно покивал:
– Бывает... Только это не искусство.
– А что?
Пыхнул сигарой:
– Если вас призывают бояться - принуждение. В свою очередь бесстрашие, верность принципам, доверие спутникам - неуязвимость. Усомнились в себе - тотчас проиграли.
– Ситуации разные бывают.
– Хехе... а жизнь-то одна...
– захихикал старик-гоблин, жадно прислушивающийся к каждому слову.
– Вы заметили одну особенность этой прелестной галереи?
– коротышка с интересом уставился на меня.
– Вы имеете в виду такое удачное расположение?
Коротышка улыбнулся:
– Заметьте - в городе, пронизанном веяниями религиозных течений, иное искусство не в почете. Полотна, не воспевающие божественные сущности, игра с деревом, не намекающая на извечные битвы и споры... И три часа отсиживания задницы в ожидании помощи.