Истории с Джорджем
Шрифт:
В эту минуту из-за поворота тропы появилась женщина, которая испуганно остановилась, заметив незнакомого мужчину. У нее были темные волосы и стройная фигура, слегка прикрытая шкурой антилопы. На ногах виднелись элегантные сандалии из люцитана -- естественного древесного продукта, который напоминал крокодиловую кожу.
– - Кто ты?
– - спросила она.
– - Меня зовут Джордж, -- ответил он.
– - Я пришел из другого мира.
– - А я вышла на утреннюю прогулку, -- сказала женщина, -- и вот, совершенно случайно, встретила тебя. Но где же находится этот твой мир?
– - Он в будущем, -- ответил Джордж.
– - В далеком будущем. Я собираюсь вернуться туда в самое ближайшее время. А вас, извините, как-нибудь зовут?
– - Я -- Магда, -- представилась она.
– - Женщина Ульдрайка Небольшого Но Очень Сильного.
– - Не имел удовольствия знать такого, -- сказал Джордж.
– - Скоро узнаешь. И у тебя не будет никакого удовольствия, можешь мне поверить на слово.
– - Где вы научились говорить по-английски?
– - спросил Джордж.
– - Я говорю на раннем карманьонском, -- ответила женщина.
– - Это я перевожу для тебя ее слова, -- шепнул Джорджу на ухо словесный мешок.
Джордж уже успел о нем позабыть, но мешочек и сам о себе позаботился. Он оседлал шею Джорджа чуть ниже воротничка, а черепаха, которая стала теперь очень маленькой и сонной, свернулась на нем посапывающим калачиком.
– - Да, видок у тебя еще тот, -- сказала женщина.
– - Жди меня здесь. Я кое-кого приведу.
Прежде чем Джордж успел возразить (а он, в принципе, это и собирался сделать), женщина развернулась и убежала за поворот тропы. Джордж неуверенно потоптался на месте, пошел в другую сторону, но примерно через двадцать ярдов уткнулся носом в каменную стену. Тропа закончилась; дальше дороги не было -- ни в обход скалы, ни над ней, ни даже под ней.
– - Что-то нам вообще не везет, -- проворчал Джордж и, сев на камень, начал ждать возвращения женщины.
Она появилась достаточно быстро в сопровождении рослого широкоплечего мужчины. Тот носил через плечо синий кушак, на котором поблескивал значок помощника шерифа.
– - Так-так, -- сказал он.
– - Я помощник шерифа Юрич. К нам поступило донесение, что вы являетесь необъяснимым явлением. Поэтому, гражданин, попрошу объясниться и показать какие-нибудь документы.
Джордж не имел при себе никаких документов. Помощник шерифа велел ему пройти в участок, пообещав разобраться с ним по прибытии на стоянку.
Стоянка карманьонцев больше походила на лежанку, потому что все они лежали вокруг костра и обсуждали вопрос, который вновь и вновь усложнял их примитивные жизни. Они спорили о том, как им приготовить жаркое из барашка.
– - Прежде всего, нам надо решить, где мы его будем жарить, -- разумно заметил Лефтий.
– - Прошлый раз мы оставили его на солнце, -- сказала Магда.
– - И солнце усыпало мясо личинками, -- добавил Лефке.
– - Хотя баранина осталась такой же твердой, как и была, -- произнес кто-то еще.
– - Но теперь мы должны зажарить эту штуку по-настоящему!
Зажаривание барашка всегда считалось нелегким делом. Обычно племя Лефке привлекало к этому рабов, в чьи обязанности входило поддержание огня и освежеванной туши. Чаще всего дело кончалось серьезными ожогами пальцев и кистей рук, поэтому время от времени люди придумывали разные уловки. В дни великих побед для зажарки использовали по нескольку пар рабов, и там, где один поджарник сжигал себе что-нибудь до костей, дюжина их обходилась мелкими волдырями. Однако все понимали, что это еще не предел, и поиски лучшего способа продолжались.
– - Где раб?
– - Мертв. Или говоря языком наших потомков, отбросил копыта и сыграл в ящик. У нас не осталось больше ни одного раба. Все они ушли за великой наградой к далекому небу.
– - Кто же нам тогда будет жарить жаркое?
– - Вы забыли о нашей пылающей горе! Давайте бросим барашка в лаву!
– - Подождите!
– - - закричал Джордж.
– - Думаю, мы можем найти более рациональное решение, чем жарить мясо голыми руками.
– - Вот этого я и боялся, -- сказал Хенке.
– - Он мне сразу показался рационализатором. А вы ведь помните, как эти парни уничтожили всех динозавров. Давайте убьем его и вернемся к укладу прежних дней.
И тут из-за скалы вышло двое мужчин, одетых в темные деловые костюмы. Один из них нес в руке длинный металлический прут. Воровато осмотревшись, они торопливо положили прут на землю и вернулись к скале. Но выход к тому времени исчез. Они оказались запертыми в плейстоцене до утра, и им предстояло провести здесь долгую ночь, наполненную криками мамонтов и пещерных львов. К счастью, они захватили с собой коробочки с ленчем.
Как выяснилось, мужчины работали музейными смотрителями, и их не устраивал вялотекущий прогресс карманьонцев.
– - Эти люди даже не пытаются что-то делать. Может быть вы нам подскажите какой-то выход?
Они изо всех сил старались завязать беседу с Джорджем.
– - Вы часто посещаете эти места?
Смотрители развели костер. Своим появлением, они освободили Джорджа от множества проблем. Но был ли он благодарен им за это? Вряд ли. Джордж стоял в стороне и смотрел на пир дикарей. Даже на таком расстоянии он мог видеть, как они ели тушеного барашка, поливая его тем анахренизмом, от которого потом произошли соусы и приправы. Подобная дальнозоркость Джорджа объяснялась исключительной чистотой воздуха, присущей только предысторическим временам, когда люди использовали глаза, а не очки.
Между тем, металлический прут значительно ускорил приготовление жаркого. Хромой Нарвал, один из старейшин племени, заявил, что с такой штукой жарить барашка "так же легко, как дуть". Это выражение было использовано впервые, но оно тут же получило одобрение всего племени. Идея дуть на барашка, а впоследствии, и вообще на еду, или, в дальнейшем развитии, надувать все, во что можно ткнуть прутом или предметом, похожим на палку, быстро распространилась по всем племенам плейстоцена и нашла свое отражение в культуре. Впрочем, подобные вещи случались тогда повсеместно. Плевать кусками мяса стало символом гнева, хотя против этого яро возражали племена плеваков, обитавшие в центральных тропических джунглях. В противовес остальным они настаивали на тщательном вылизывании мяса, утверждая, что тем самым предохраняется "истинный исток всех слов".