Истории странных
Шрифт:
В день, когда он прибыл домой, перед тем как увидеться с женой, Чжэн отправился к хирургу. Он велел ему сделать все необходимое, чтобы сдержать его трансформацию. Хирург дал Чжэну сильное снотворное, а когда Чжэн проснулся, то увидел, что его подмышки заполнены липкой смолой, его кожа покрыта клеем, чтобы заткнуть его поры, а его стопы ампутированы и заменены деревянными протезами. Чжэн оглядел себя в зеркало и преисполнился отвращением. Он выглядел странно. Все же, с мрачным оптимизмом он считал, что жертва, которую он принес, спасла его человечность, так что он заплатил доктору и захромал домой на своих новых деревянных ногах.
Когда
— Что ты с собой сделал?! — воскликнула она.
Он сочинил историю о том, как пострадал, спасая в море одному человеку жизнь, а заклеенную кожу объяснил плохой реакцией на тропическое солнце. Он повторил эту же ложь своей семье и его партнерам по бизнесу, прибавив к ней ложь о том, как он нашел на Кокоболо тело своего отца {20} . Лю Чжи, сказал он им, был мертв. Их больше интересовали рубины, которые он привез с собой.
20
Технически это не являлось ложью, поскольку Кокоболо и был телом его отца.
Какое-то время его жизнь была нормальной. Его странная поросль перестала расти. Хромая на своих деревянных ногах, он сменил свое причудливое несчастье на вполне мирское, и это его устраивало. Рубины снискали ему славу не только богача, но также и исследователя: ведь он нашел Кокоболо и вернулся, чтобы поведать об этом. В его честь устраивались банкеты и званые вечера.
Чжэн пытался убедить себя, что он счастлив. В надежде, что это поможет заглушить тоненький голосок сожаления, который звучал в нем время от времени, он постарался убедить себя, что его отец и в самом деле был мертв. Это все в твоей голове, сказал он себе. Тот остров никак не может быть твоим отцом.
Но временами, когда дела приводили его на причалы, ему казалось, что он все еще слышит песни китов, зовущих его обратно на Кокоболо. Временами, глядя на океан в подзорную трубу, он мог поклясться, что видел на горизонте знакомые очертания, и это был не корабль, и ни один из нанесенных на карту островов. Постепенно, по прошествии нескольких недель, он начал чувствовать, как внутри него нарастает странное давление. Особенно сильно оно ощущалось, когда он был недалеко от воды: она словно напоминала его телу, чем оно хочет стать. Когда он стоял на краю причала, устремив взгляд на океан, он чувствовал, как трава, песок и водоросли, которые он запер внутри себя, стараются выбраться наружу.
Он перестал подходить к воде. Он поклялся, что нога его больше не ступит на палубу корабля. Он купил дом в глубине суши, где ему никогда не пришлось бы смотреть на океан. Но и этого оказалось недостаточно: он чувствовал это давление всякий раз, когда принимал ванну или умывался, или попадал под дождь. Он перестал принимать ванны и умываться и никогда не выходил на улицу, если на небе было хоть одно темное облачко. Он даже не пил воды из боязни, что она может пробудить в нем желания, которые он не сможет контролировать. Когда ему совсем уж требовалось пить, он посасывал мокрую тряпицу.
— Ни капли, — велел он своей жене. — Я не позволю в этом доме ни единой капли.
И так это и продолжалось. Много лет провел Чжэн, не притрагиваясь к воде. Старый и сухой как пыль, Чжэн стал напоминать очень большую изюмину, но ни его поросль, ни желания не возвращались. У него с женой никогда не было детей, отчасти потому что Чжэн был заклеен с головы до пят, отчасти оттого, что он боялся передать свой недуг следующим поколениям.
Однажды, собираясь составить завещание, он разбирал свои личные вещи. На дне одного из ящиков стола он натолкнулся на маленький шелковый мешочек, а когда перевернул его, на ладонь ему упал рубин. Он продал все рубины уже давным-давно и думал, что этот последний потерялся, и все же он был тут, тяжелый и прохладный он лежал в его руке. До этого мгновения он не думал о своем отце почти полжизни.
Его руки начали дрожать. Он спрятал рубин с глаз подальше и вернулся к своим делам, но, похоже, он не мог остановить то, что начало подниматься внутри него.
Откуда придет влага, он не мог и представить. Он ведь даже тряпку не сосал уже три дня, но его зрение начало расплываться, а его глаза наполняться слезами, словно внутри него открылись какие-то скрытые резервы.
— Нет! — вскричал он, ударяя кулаками по столу. — Нет, нет, нет!!!
Он отчаянно оглядел комнату в поисках чего-нибудь, что отвлекло бы его мысли. Он отсчитал от двадцати в обратном порядке. Он спел глупую песенку. Но ничего не могло остановить это.
Когда наконец это случилось, событие это оказалось таким до скучного простым, что он подумал, не делает ли он из мухи слона. Одна единственная слеза сбежала по его щеке, скатилась к подбородку и упала на пол. Он стоял как вкопанный, и, не отрываясь, смотрел на темное пятно, которое она оставила на дереве.
Несколько долгих секунд все было тихо и спокойно. А затем то, чего больше всего боялся Чжэн, случилось. Оно началось с этого старого чувства ужасного давления внутри него, которое через считанные секунды стало просто невыносимым. У него было ощущение, что по его телу прокатывается землетрясение.
Покрывавший его клей растрескался и отвалился. Песок начал литься из его кожи. Смола, которая залепляла его подмышки, рассыпалась, и длинные жгуты водорослей выстрелили из него с огромной скоростью. Меньше чем за минуту они заполнили почти всю комнату, в которой он стоял, и он понял, что ему надо убираться из дома, или тот будет уничтожен. Он выбежал наружу... и попал прямо под ливень.
Он упал посреди улицы, и из него хлынули песок и водоросли. Люди, которые увидели это, с криками разбежались. Его деревянные ноги отлетели, а из культей вырвались бесконечно длинные стебли травы. Его тело начало расти, дождь и трава смешивались с песком, образуя землю, которая слой за слоем оборачивалась вокруг него, словно один слой кожи за другим. Вскоре он стал широким как улица и высоким как его дом.
Собралась толпа и напала на него. Чжэн с трудом поднялся на свои травяные культи и попытался побежать. Он упал, раздавив своим весом дом. Он снова встал и тяжело зашагал дальше, медленно двигаясь к вершине холма грохочущими шагами, которые оставляли на дороге глубокие дыры.
Толпа преследовала его, к ней присоединились и солдаты, которые выпускали стрелы ему в спину. Из его ран хлынуло жидкое золото, которое лишь побудило еще больше людей присоединиться к атаке. Все это время Чжэн продолжал неуклонно расти, и вскоре он стал вдвое шире, чем его улица, и в три раза выше, чем его дом. Его облик быстро становился все менее человеческим, его руки и ноги пропали внутри гигантского земляного шара, в который превратилось его туловище.