Историография истории древнего востока
Шрифт:
Ziircher E. The Buddhist Conquest of China. Leiden, 1972. Vol. 1-2.
Zur Schulzugehorigkeit von Werken der Hinayana-Literatur. Ed. H. Bechert.
Gottingen, 1985-1987. Bd. 1-2.
Zydenbos R. J. Moksa in Jainism. Wiesbaden, 1983.
Глава IV
ИСТОРИОГРАФИЯ ДРЕВНЕЙ ИСТОРИИ КИТАЯ
§ 1. Китайские истоки
Изучение истории и культуры Китая, в Новое время обозначенное названием «китаеведение» (синология; по-китайски — ханьсюэ, дословно «наука о хань», т. е. об этнических китайцах и Китае вообще), началось, естественно, раньше всего в самом Китае. С некоторым основанием его зачатком можно бы считать т. н. гадательные надписи — вырезанные на костях животных и щитках черепах вопросы к оракулу, касавшиеся разных сторон жизни шан-иньского общества (XIV/XIII—XII/XI вв. до н. э.). Формулируя их, гадатель должен был обладать
Если согласиться с такой точкой зрения — а ее нетрудно оспаривать, — то следующим шагом можно считать инскрипции на западночжоуских (XII/ XI—VIII вв. до н. э.) бронзовых сосудах. В них значительное внимание уделяется деяниям и заслугам предков владельца сосуда и правящего дома Чжоу, формулируется мысль об их связи с современными событиями и содержится призыв к потомкам действовать подобным образом. Иначе говоря, здесь отчетливо прослеживается осознание чжоусцами наличия связи времен и поколений, которое можно назвать протоисторическим мышлением. В еще большей степени оно проявляется в самых архаичных из ныне существующих письменных произведениях «Шан шу» («Записи о прошлом») и «Ши цзин» («Книга песен и гимнов»), наиболее древние пласты которых датируются VIII в. до н. э., а возможно, и более ранним временем.
Однако осмысленное изучение истории, в отличие от простого ее отражения, характерного для вышеупомянутых источников, следует связывать с именем Кун-цзы, известного на Западе под латинизированным именем Конфуций (551-479 гг. до н. э.). Этот великий мыслитель, государственный деятель, учитель, знаток и ценитель этики, основатель философского течения, дожившего в Китае и некоторых соседних странах до наших дней, был одержим любовью к прошлому своей родины и желанием познать и понять его, что подтолкнуло его к поискам следов минувших эпох. Прямым или косвенным результатом стараний Конфуция является богатство сведений, содержащихся в хронике «Чунь-цю» («Вёсны и осени») и философском трактате «Лунь юй» («Беседы и суждения»), приписываемых самому учителю или его ученикам, а также в ряде произведений, созданных под влиянием его идей и взглядов, например в «Цзо чжуани» («Хроника господина Цзо Цю-мина»), «Мэн-цзы» («Трактат учителя Мэн Кэ»; ок. 372-289 гг. до н. э.), «Сюнь-цзы» («Трактат учителя Сюнь Куана»; ок. 325-238 гг. до н. э.) и др. Мэн-цзы, в частности, развивая концепции Конфуция, ратовал за «гуманное управление» через добродетель, а не через жестокость государя, считал народ основой страны и ставил его выше правителя, призывал восстановить будто бы существовавшую в глубокой древности систему «колодезных полей» (когда каждая семья земледельцев получала одинаковый надел земли и вместе с семью другими дворами обрабатывала равный по площади девятый общественный участок) и сформулировал теорию своеобразного исторического круговорота, считая, что каждые 500 лет появляется истинный правитель, который устанавливает порядок в стране и оставляет его в качестве образца для подражания.
Не менее веским вкладом Конфуция в изучение Китая самими китайцами стало создание им атмосферы уважения и глубокого интереса к своей стране и ее истории в образованной среде. Строго говоря, подобные чувства проявлялись и раньше. Внешним признаком их было наличие при дворах правителей специальных чиновников (ши), записывавших речи и действия государей и их приближенных, а также составление упомянутых ранних текстов, возникших за много веков до Конфуция, однако последний придал этим настроениям вид осмысленной и сознательной философской концепции. Благодаря его авторитету и позиции, отведенной ему последующими поколениями, она превратилась в составную часть образа мышления и принципов поведения двора, аристократии, чиновничества и просто образованных людей. В «Лунь юе», популярность которого всегда была огромной, хотя бы потому, что его доскональное знание требовалось при сдаче государственных экзаменов, мыслитель неоднократ-" но подчеркивал свое преклонение перед древностью, величие правителей и совершенномудрых седой старины и необходимость следовать им как образцам, значимость опыта прежних династий Ся, Шан, Чжоу (XXI-VIII вв. до н. э.), ценность изучения «Шан шу» и «Ши цзина» и т. п. Изречение: «Передаю, а не создаю, доверяя древним и любя их» стало хрестоматийным и известным всякому образованному китайцу. Представляется, что именно благодаря Кун-цзы китайцы стали наиболее исторически ориентированной нацией мира, одним из последних (правда, печальным и даже параноидальным) проявлений чего явилась известная кампания «критики Линь Бяо и Конфуция», развязанная Мао Цзэ-дуном в 1974 г. Такая направленность мышления привела к появлению сотен и тысяч книг, посвященных самым разным проблемам жизни китайского народа (а попутно и многих его соседей) в различные исторические эпохи. При всей специфике их содержания — это богатейшая сокровищница знаний, без которой изучение истории Китая было бы весьма затруднительным, а то и просто невозможным. К сожалению, лишь немногие из этих произведений могут быть представлены на последующих страницах.
Революционный поворот в становлении китайской историографии связан с именем Сыма Цяня (ок. 145 — ок. 86 гг. до н. э.). Будучи профессиональным и потомственным историографом, он стал основным автором «Ши цзи» («Записи историка») — первого сводного, неанонимного исторического труда в Китае. В нем собран большой по объему и незаменимый по значимости научный материал, касающийся практически всех сторон жизни древнекитайского общества и ряда соседних народностей (корейцев, гуннов и др.) на протяжении 25-30 столетий вплоть до начала I в. до н. э. Если «Ши цзи» сопоставить с «Всеобщей историей» Полибия (ок. 200 — ок. 118 гг. до н. э.), то бросается в глаза огромная разница в хронологическом охвате: несколько тысячелетий против приблизительно 120 лет (264-144 гг. до н. э.), и уже одно это обстоятельство определяет место Сыма Цяня в китайской и мировой науке.
Внимания заслуживает и конструкция «Ши цзи», отражающая своеобразие мышления историка и зрелость его концепции, направленной на рассмотрение исторического процесса под разными углами зрения. «Ши цзи» состоят из пяти крупных разделов: «Основные записи», «Хронологические таблицы», «Трактаты», «Наследственные дома» и «Биографии», каждый из которых охватывает от восьми («Трактаты») до шестидесяти девяти («Биографии») глав. «Основные записи» представляют собой хроники царствований отдельных правителей от легендарного Хуан-ди (26972598 гг. до н. э.) до ханьского У-ди (140-87 гг. до н. э.); «Хронологические таблицы» являются нововведением Сыма Цяня и рисуют общую канву правлений и событий периода Чжоу; «Трактаты» — небольшие монографии на избранные темы: обряды, музыка, календарь, астрономия, жертвоприношения, экономика и др.; в «Наследственных домах» освещена история отдельных царств: У, Ци, Лу, Янь и т. д., лишь в 221 г. до н. э. объединенных в единый циньский Китай; последний же раздел содержит не только биографии людей, но и главы, посвященные сопредельным народам и странам: сюнну, южным и восточным юэ, Корее, юго-западными и и т. п. При таком распределении материала неизбежными были повторы, но для исторического свода, к тому же пионерского, это скорее достоинство, чем недостаток.
Весьма существен и второй момент, связанный с «Ши цзи», — от них ведет свое начало жанр т. н. чжэн ши — официальных (династийных) историй, повествующих о событиях, происходивших при той или иной династии, и составлявшихся после ее падения. Они создавались по приказу монарха и получали его утверждение. Первая из них, «Хань шу» («История династии Хань»), принадлежит еще одному знаменитому древнекитайскому историку Бань Гу (32-92 гг.), последняя, «Мин ши» («История династии Мин»), была составлена в XVIII в. при маньчжурской династии Цин (1644-1911). Данное собрание, известное как «Эрши сы ши» («Двадцать четыре династийные истории») по праву можно считать богатейшей в мире библиотекой исторических произведений, написанных в одной стране. Кстати сказать, этот огромный, не переведенный до сих пор на иностранные языки thesauros содержит большое количество сведений о бесписьменных кочевых народах, будучи нередко единственным источ-^ ником информации о них. >
«Истории» построены в принципе по одному плану, подражающему ! «Ши цзи». Во всех них присутствуют два главных раздела — «Основные записи» и «Биографии» — и по понятным причинам нет «Наследствен- ; ных домов». Наличие «Таблиц» и «Трактатов» зависит от объема данной 1 «Истории», являющегося в свою очередь производной мощи и длительно- ' сти правления конкретной династии. Иными словами, авторы «Историй* , (а многие из них писались коллективами ученых) хотя и отражали, ко- j нечно, соответствующее время, но при этом пользовались традиционной, i освещенной авторитетом Сыма Цяня формой, не пытаясь найти новые ; средства выражения. Таким образом, с точки зрения истории развития китайской исторической науки указанные труды не вносят ничего принципиально нового, но прогресс в их составлении все же налицо. Так, например, в «Сун ши» («История династии Сун») «Трактаты» занимают приблизительно одну треть текста, ибо касаются ряда тем, которых у Сыма Цяня не было (экзаменационная система, чиновничество, военное дело, наказания, литература и др.).
Уже в XX в. Кэ Шао-минем (1848-1933) была составлена «Синь Юань ши» («История династии Юань в новой редакции»). В 1921 г. по приказу бэйянской клики — милитаристов, контролировавших часть Северного и Северо-Восточного Китая — она была включена в чжэн ши, которых в итоге стало 25 (официальными по-прежнему считаются 24). Она построена по традиционной схеме и написана классическим языком, но с учетом достижений минских и цинских историков. Это единственная динас-тийная история, при написании которой использован труд европейского ученого, а именно: С. D'Ohsson. Histoire des Mongols, depuis Tchinguiz-Khan jusqu’a Timour Bey ou Tamerlan. T. 1 -2.
Официальные истории не являются единственным результатом интереса китайцев к собственному прошлому. Из ранних произведений следует назвать «Го юй» («Повествования о государствах»), первую хронику, где материал, отражающий события X-V вв. до н. э., расположен по восьми тогдашним царствам: Чжоу, Лу, Ци, Цзинь, Чжэн, Чу, У и Юэ, авторство которой традиция приписывает Цзо Цю-мину (возможному автору «Цзо чжуани»), и «Чжань-го цэ» («Планы Сражающихся царств»), анонимный труд, построенный по тому же принципу, что и «Го юй», и являющийся как бы хронологическим продолжением его. Одновременно, благодаря расцвету древнекитайской философии, появилось немало трактатов (кроме уже упоминавшихся «Мэн-цзы» и «Сюнь-цзы»), уделявших немало места историческим вопросам. Это, к примеру, «Мо-цзы» («Трактат учителя Мо Ди»), «Шан-цзюнь шу» («Книга правителя области Шан»), «Хань Фэй-цзы» («Трактат учителя Хань Фэя»), военные труды «Сунь-цзы бин-фа» («Трактат учителя Сунь У о военном искусстве»), «СуньБинь бин-фа» («Трактат Сунь Биня о военном искусстве») и др.