История Африки с древнейших времен
Шрифт:
Около 1530 г. португальцы положили начало чрезвычайно выгодной работорговле, которую в XVII и XVIII вв. довели до апогея их могущественные соперники — голландцы, французы и англичане. Уже на первые свои суда, возвращавшиеся из Африки в Лиссабон, португальцы грузили рабов. Их перепродавали в другие европейские страны или же использовали для домашних услуг либо в качестве крепостных на полевых работах в крупных поместьях португальских и испанских феодалов. Однако их число было ничтожно. Социально-экономическая структура государств Иберийского полуострова исключала массовое применение рабского труда.
Положение изменилось, когда возросла потребность в труде рабов на вновь заложенных плантациях островов Сан-Томе, Зеленого Мыса и Бразилии. Да и испанские владения на Кубе, на Эспаньоле (Гаити и Доминиканская Республика) и в
Государство Конго и все побережье Анголы особенно привлекали работорговцев. Объем работорговли, которая велась через специальные фактории, резко возрос. На вывозе невольников наживались не только ловкие работорговцы, но и католические миссии. Они принимали в нем непосредственное участие и за каждого предназначенного на продажу и погруженного на корабль раба получали «налог за крещение». На побережье и на дорогах, которые вели к государству Конго, были возведены окруженные толстыми стенами фактории, где торговые агенты «хранили» захваченных невольников до прибытия грузовых судов. В работорговлю были втянуты вассальные правители и племенная аристократия прибрежной полосы. Их превращало в послушные орудия работорговцев стремление любой ценой получить огнестрельное оружие и с его помощью добиться независимости от центральной власти маниконго. Они сами доставляли чужеземным купцам своих соплеменников, являвшихся членами многочисленных деревенских общин, и участвовали в их продаже.
Последствия трансатлантической работорговли не замедлили сказаться: целые районы обезлюдели, во многих местностях прекратилась традиционная африканская торговля, социальные основы общества были подорваны. Децентрализация возрастала день ото дня, государство Конго близилось к распаду. Поняв очень скоро, что пагубная политика работорговцев несет стране гибель, маниконго и часть аристократии попытались оказать ей сопротивление. В конце своего царствования король Аффонсу I запретил вывоз рабов, но ему не удалось воспрепятствовать ввозу в Конго европейских товаров и тем самым закрыть источник нелегальной работорговли. Он находился в плену иллюзий о «равноправии» с португальским королем, которому достаточно слово сказать, чтобы прекратить разбойничьи происки работорговцев.
В письме к Жуану III Аффонсу I жалуется на «чрезмерную свободу, которую предоставляют Ваши чиновники и агенты тем людям и купцам, которые получают разрешение являться в это королевство и здесь открывать торговлю товарами и многими вещами, которые нами запрещены… Мы не в состоянии измерить, сколь велик наносимый ими ущерб, ибо названные выше купцы каждый день захватывают наших подданных… Они берут их в плен, а затем продают. Испорченность и разнузданность купцов столь велики, что наша страна близка к тому, чтобы сильно обезлюдеть». В заключение Аффонсу обратился к Жуану III с просьбой: «А потому мы просим Ваше Величество помочь нам в этих обстоятельствах и оказать нам поддержку тем, что Вы прикажете Вашим агентам не посылать сюда купцов и товары, ибо мы желаем, чтобы в этих королевствах (в Конго) ни работорговли, ни рынка рабов больше не было». «Королевский брат», разумеется, вовсе не был склонен выполнить эту просьбу. Но ведь не только маниконго, но и многие другие правители в последующие века в силу свойственного им образа мышления не могли постигнуть сущность и цели чуждого им общественного порядка, в котором усиление капитала предопределяло отношения эксплуатации.
Хотя государство Конго формально оставалось независимым, правящая династия и аристократия все больше запутывались в тенетах колониальной политики Португалии. Этому способствовала угроза военного нападения с востока хорошо организованных племенных объединений. При Алвару I (1568–1574) яга разграбили столицу Сан-Сальвадор. Маниконго был вынужден отменить ограничения в деятельности португальских купцов, в благодарность за что в 1570 г. он получил от Португалии подкрепления и с их помощью оттеснил яга. Тем не менее в дальнейшем государство Конго сжалось до размеров небольшого княжества. В 1665 г. маниконго Антонио I также попытался восстать против опеки португальцев и против работорговли с ее губительными последствиями. Он изгнал из страны купцов и миссионеров и объявил
Вряд ли кто из его современников еще помнил, что в начале XVI в. при Аффонсу I Конго было могущественным государством. Сан-Сальвадор, некогда знаменитая столица, в XIX в. напоминал свою собственную тень. Усилиями европейских работорговцев и их африканских пособников огромные области лишились населения и пришли в запустение. Работорговля и мошеннический обмен огнестрельного оружия, железных предметов и хлопчатобумажных изделий на местные товары подорвали искони сложившееся ремесло и уничтожили внутриафриканские торговые связи. Государство Конго не смогло освободиться от тисков колонизаторов. В то время, когда происходил империалистический раздел Западной Африки, по рекомендациям Берлинской конференции 1884–1885 гг. обширные владения маниконго были беспрепятственно включены в состав португальской Анголы.
И все же Конго обмануло надежды португальцев: вопреки своим ожиданиям они так и не нашли на его территории богатые залежи благородных металлов. Зато к югу от реки Кванза, на побережье Анголы, купцов и агентов короны ожидали серебряные рудники и благоприятные угодья для охоты на рабов, а потребность в рабах с каждым годом возрастала. На побережье Анголы португальцы построили новые крепости и опорные пункты, например в 1576 г. Сан-Паулу-ди-Луанда (Луанда), а в 1617 г. Бенгелу, и отстояли их от посягательств голландцев. Эти береговые опорные пункты на территории Анголы и их хинтерланд начиная с XVII в. превратились в огромное хранилище рабов, откуда их переправляли в Бразилию. Первоначально районы побережья служили своего рода феодальным пожалованием (donatoria) португальским дворянам.
Пришельцы из Португалии непрестанно стремились своекорыстно использовать желание верховного вождя Ндонго избавиться от власти его северного соседа — государства Конго. Плетя сеть колониальных интриг, португальцы поддерживали в военных столкновениях то маниконго, то Нголу из Ндонго и ослабляли обоих. Захватчики провозгласили свою власть над внутренними областями Анголы, но в то время это была не более как пустая формальность, ибо фактически они прочно удерживали в своих руках только прибрежные районы, и изменить это положение не могли даже миссионерд, непрерывно наезжавшие ко двору правителя Ндонго. Точно так же португальцы были не в состоянии сломить ни на миг не затухавшее сопротивление различных слоев населения Конго и Анголы. Африканцы нападали на иностранные фактории и миссионерские пункты, разрушали и сжигали их, перегораживали реки свайными сооружениями, чтобы не дать пройти купеческим судам.
В государстве Конго образовывались центры сопротивления иностранным интервентам. Такая борьба принимала различные формы, и вели ее разные люди, руководствовавшиеся разными целями. Наряду с открытыми восстаниями, охватывавшими порой целые племена, и стихийными нападениями на опорные пункты работорговцев освободительная борьба часто принимала религиозные формы и перерастала в социально-религиозный протест против засилья иностранных миссий. Восставшие справедливо причисляли миссии к главным участникам и идеологическим пособникам колониального разграбления государства Конго, которое только косвенно было подчинено португальскому господству.
В конце XVI в. произошло восстание, которым руководил человек из знатного рода — Мбула Матади. Оно было направлено против распространявшегося миссиями христианства и их хищнической деятельности и призывало возвратиться к традиционным религиозным верованиям. Однако чаще всего в этот ранний период антиколониальная оппозиция выливалась в ереси и движения «пророков» в лоне самой католической церкви. Среди них наиболее значительной была секта антонианцев, во главе которой стояла одаренная женщина из знатного рода — Кимба Вита, выдававшая себя за пророчицу. С 1704 г. ее главной целью было усилить королевскую власть в Сан-Сальвадоре, ослабленную многочисленными военными столкновениями с разными претендентами на престол. Подобно французской Жанне д'Арк, жившей в XV в., она хотела возвести на трон сильного правителя, который прежде всего положил бы конец сотрудничеству с португальскими пришельцами.