История Андрея Петрова
Шрифт:
Глава 16
Наверное, переживать мне особо нечего. По совести говоря, постоянной девушки у меня не было никогда. Самый долгий роман длился несколько месяцев. Я никогда не ссорился, никогда не злился на своих пассий, если кому-то надоедал или кто-то надоедал мне, просто расставались, почуяв скорый разрыв, вот и все. Я честно и искренне не понимал этих долгих никчемных разговоров как со стороны девушек вокруг, так и со стороны коллег и друзей по поводу очередного разрыва, измены и всего такого прочего. Ну, расстались, и что с того? Неужели так мало людей вокруг? Один мой приятель как-то сказал мне, что я, мол, легко знакомлюсь и расстаюсь только потому, что особо не ищу знакомства с девушками. Я сказал ему, что он, вероятно, прав на сто процентов, и посоветовал ему придерживаться той же стратегии дальше. Не знаю, как у него сейчас дела, но стратегия его особо не сработала: когда я видел его последний раз,
Стало совсем холодно. Я повернул назад и ускорил шаг. Мимо проносились велосипедисты, которых я ненавижу всем нутром. Когда слышишь нарастающий шум колес, поневоле съеживаешься, готовясь к удару в спину. Я прямо живо это себе представляю. Сперва в спину бьется ручка, затем я падаю и замечаю, как со словом «…дь!» меня перелетает велосипедист. В воздухе, метрах в двух от него, как в замедленной съемке, кружат его шапка и рюкзак (они все зачем-то ездят с рюкзаками. Видимо, туда они кладут мозг на время прогулки)… и вот мы уже оба лежим, смотрим друг на друга. У меня небольшой ушиб, а мой обидчик истекает кровью, плюс у него переломов штук десять, не меньше… Вот и сейчас со свистом пронеслись двое с рюкзаками, подняв небольшой ветерок, и я, как обычно, выругался матом и пожелал им всяческих бед. Холод начал кусать меня, и я побежал трусцой к выходу из парка. Впереди горели фонари, я видел вдалеке людей, горящие огни кафе, машины такси и большой рекламный щит с какой-то рекламой то ли пепси, то ли колы.
Я сел в первую попавшуюся свободную машину и уткнулся в окно. Все чаще я ловлю себя на мысли, что именно так мне нравится ездить в чужих машинах (свою я так и не купил, не знаю даже почему). На город опускалась темная холодная ночь. Пешеходов почти не было, деревья попрятали на ночь нераспустившиеся еще почки, а голуби сердито расселись вдоль обочины, насупившись от холода, и почти не кивали своими безмозглыми головами, как они обычно это делают. Холодно им, наверное, бедолагам… а еще из них получается вкусный суп.
– Там, это, сзади чай, – сказал водитель. – Там, под сиденьем, справа.
Я потянулся рукой под ноги и нащупал металлический термос с болтающейся жидкостью.
– Вот, держите, – говорю я ему.
– Да это я тебе! Согрейся, ты ж весь дрожишь! – сказал таксист немного уставшим хрипловатым голосом и посмотрел на меня в зеркало заднего вида. Добрые глаза, вокруг морщины, приятная улыбка, люблю таких людей.
Нет, не похож, он на таксиста. Я немного растерялся, мне почему-то казалось, будто я сплю.
– Я, м-м-м, да нет, все нормально, спасибо, – сказал я и понял, что у меня сильный жар.
– Ладно. Приедешь домой – выпей чаю с лимоном и медом. Ложку. Мед есть?
– Да, есть вроде, – ответил я.
– Кто ж так ходит-то налегке, поди часа два гулял?!
– Угу, – ответил я, ощущая, как ноги становятся ватными.
Мы быстро доехали, я вытащил пятисотрублевку.
– Спасибо, – сказал я протягивая купюру, – сдачи не надо.
– Тебе спасибо, парень! Ты меня понял?! Мед и чай с лимоном! – сказал он так, будто это заклинание, и поехал дальше.
Я поднялся домой, сразу поставил чайник. В зеркале на меня смотрело лиловое лицо, глаза были красными, из носа текла вода. Я почти никогда не болею, но сейчас, похоже, именно тот самый случай. На градусник было 39, а наспех заваренный чай с лимоном показал, что температуру этим точно не сбить. Меня трясло, было зябко и сыро, несмотря на то, что я лежал под двумя одеялами и в квартире было довольно тепло. В голове, как в агонии, крутился рой мыслей. Работа, книга, детство, мысли о смерти, Инна, ее сын, Саша Штейн и пятно на его рубашке, драка в школе, смерть лучшего друга в юности… Мне было грустно и одиноко. Я совсем один, мне могут помочь только врачи и только за деньги, а хотелось, чтобы рядом был кто-нибудь, кому я нужен, и кто приехал бы меня пожалеть и полечить только потому, что любит меня просто за то что я – это я. Разумеется, в такие моменты проклинаешь себя за свое одиночество, хоть и виноваты по большей части мы сами, это ведь наш выбор. Везет какому-нибудь женатому парню, думал я. Она будет сидеть с тобою рядом просто потому, что она жена, она любит тебя и ей наверняка больно, когда тебе больно. Может быть, и стоит уже жениться, все ж таки семья – это, наверное, не так уж и плохо? Я медленно закрыл глаза, повернул голову набок и быстро уснул…
Я иду по какой-то деревне, мне все улыбаются, спрашивают меня по имени. Мне нравится мое имя, когда меня зовут по имени, я знаю, что обращаются именно ко мне, но это имя не мое. Я всем улыбаюсь в ответ, и настроение мое преотличное. Я быстро шагаю к какому-то знакомому, но не могу понять, к кому именно. Я знаю дорогу, знаю всех местных жителей, даже деревянные дома со скатертями вместо занавесок мне отлично знакомы, но я не могу вспомнить, кому именно принадлежат эти дома. Мимо проходят красивые девушки, шушукаются, переглядываются, улыбаются мне, и их щечки наливаются румянцем. Солнце светит ярко, и пахнет свежей травой. Я чувствую легкий ветер, чувствую, как он касается моей кожи, будто пером водят по ней. Мне приятно. Я прохожу еще несколько километров, встречные улыбаются, вокруг все те же знакомые дома. Я тщетно пытаюсь вспомнить, куда я иду и зачем. Вдруг я вполне четко осознаю, что это сон. Тут же я вспоминаю, что читал однажды, что такое бывает у многих людей. Я подумал, что могу схватить любую встречную девчонку за зад, повалить ее, а случишь что непридвиденное или страшное, я сразу проснусь. Все бы хорошо, но я не могу ничего, кроме как идти. Я полон сил, но могу только идти и улыбаться прохожим. Странно. Может, я умер и это рай? Может быть, здесь мы себе не принадлежим и ангелы издеваются над нами, просто командуя, а сами тихонько посмеиваются где-нибудь за углом? Я прохожу еще дальше. Дома заканчиваются. Впереди тропинка. Все вокруг зеленое, много деревьев и небольших кустов с каким-то ягодами. Слева течет река. Вода прозрачная, на дне видно много рыб разных размеров и цветов. Я поднимаю голову и вдалеке вижу очертания какого-то дома; я отчетливо знаю, что именно туда мне и надо. Меня раздирает любопытство, я ускоряю шаг, а спустя мгновение перехожу на бег. Чем быстрее я бегу, тем больше расстояние до дома. Мне невыносимо тяжело дышать, но я продолжаю бежать (я же во сне, ничего страшного!), а дом все дальше и дальше. Из последних сил я делаю отчаянный рывок, и вдруг дом исчезает. Я открываю глаза.
Полоска еле видного света пробралась в комнату, наверное, уже утро. В окне хочется увидеть лес, чистое небо, остатки сна еще приятно волнуют. Любое яркое сновидение никогда не исчезает сразу. Всякий раз, приснись нам что-то волнующее, по-настоящему доброе, хорошее, мы искреннее надеемся, что это и есть реальность, но, к сожалению, почти всегда (за исключение случаев смерти во сне) все наоборот.
Что же этот сон значил? Зачем я бежал к этому дому? Почему он исчез? Кто все эти люди? Пытаться найти ответ в сонниках – это, разумеется, полный идиотизм. Да, наверное, когда снятся зубы или там, к примеру, вороны, может, что-то общее у таких снов и есть, но вряд ли в соннике какого-нибудь Миллера будет толкование происшествия бегущего за исчезающим домиком в деревне некоего молодого человека.
Я встал с кровати. В ногах не было ломоты и усталости, голова в полном порядке. Я подошел к окну, раздвинул шторы, навстречу хлынул яркий свет. Оказалось, что уже 10 утра. Я здоров и полон сил, хочется что-нибудь сделать. Я позвонил Штейну и сообщил, что приеду, а пока открыл ноутбук и написал несколько страниц своей книги. Работалось легко, мысли лезли со скорость поездов «Сапсан». Бывает так, что сядешь писать и как-то совсем уж не пишется, а тут, что называется, прорвало. В таком бешеном ритме я проработал почти три часа, лишь изредка отвлекаясь на просмотр телефона (дурацкая привычка), пока в конце концов не сообразил, что уже обед, а я даже не позавтракал. С чувством выполненного долга я захлопнул крышку ноутбука и довольно потянулся, как какой-нибудь толстый кот на подоконнике бабушкиного дома в деревне.
Еда никогда не являлась для меня чем-то сакральным, и я спокойно мог обходиться без такого пищевого мусора, как сахар, масло и колбаса, я не пью кофе и не ем шоколад; чтобы чувствовать себя хорошо, мне вовсе не обязательно есть много и дорого. Я сварил обычную кашу, приготовил салат и выпил зеленый чай – по-моему, отличный завтрак. Многих знакомых мои пищевые пристрастия удивляют, особенно обострилось это удивление в ту пору, когда я начал зарабатывать хорошие деньги и мог позволить себе любую еду в любом заведении. У соотечественников почему-то считается, что большое пузо и бока, едва помещающиеся в штаны, – это признак достатка и благополучия, но нормальным людям ведь вполне понятно, что это скорее признак больного и бедного человека. Толстый – он всегда толстый, даже если наденет пиджак за десять тысяч долларов.