История барсучихи
Шрифт:
Да, золотое было времечко — никаких тебе важных контор, ведающих маркетингом молочных продуктов, а был просто человек, объезжавший округу на повозке, уставленной бидонами, и разливавший молоко по кувшинам, выставленным владельцами.
В задней части нашего дома сохранился водяной насос, к сожалению ныне бездействующий. Надо будет как-нибудь расчистить старый колодец да пустить насос в ход. Тут же сохранился большой медный чан, служивший ванной, под ним — небольшая печурка для подогрева воды. В другом конце комнаты — рада сообщить вам — стоит моя стиральная машина. Ничего себе контраст — старый медный чан для мытья и стирки с катком для белья — в одном углу и современный стиральный агрегат с сушилкой — в другом!
По периметру двора, в который выходит фасад главного дома, расположились постройки XX века — очевидно, сюда на зиму загоняли скот. Столетие спустя
Чтобы сделать наш двор уютнее, я посадила посредине дерево, а вокруг поставила скамейки. Но беда мне с Дереком: пока до него дойдет, что в привычном ему окружении что-то изменилось, проходит не менее двух лет. Сдавая машину задним ходом, он дважды врезался в скамейку, а на третий раз разнес ее в щепы, изрядно покалечив при этом и машину. От такого удара дерево слегка наклонилось влево (дернул же меня черт его здесь посадить!). А произошло все вот как: Дерек получил известие, что у нас убежал бык, и, презрев опасность, тут же пустился в погоню. Ключ зажигания — ногу на газ — полный назад — тр-рах! Объяснительная записка Дерека в адрес страховой компании выглядела так: «Очень спешил, потому что у нас убежал бык, и въехал задом в скамейку, которая прежде тут не стояла».
По соседству с большим сараем, где мы готовим сидр, и поныне стоят конюшни из дикого камня, напоминая о той поре, когда тракторов не знали, а всю работу выполняли кони-тяжеловозы. У достопочтенного дедушки Киднера был конь по кличке Имбирь, который возил многопудовые поклажи, но иной раз ему, выражаясь фигурально, вожжа под хвост попадала. Однажды понадобилось отвести его к кузнецу. Туда шел — все нормально, но как только работа была окончена и хозяин уселся, чтобы ехать домой, он взял да и понес. «Побереги-ись, побереги-ись!» — орал бедняга, мертвой хваткой вцепившись в вожжи и сжимая ноги. Понадобились усилия двоих, чтобы сдержать коня, — только после этого хозяин смог перевести дух и доехать до дому. Впрочем, остаток пути старина Имбирь прошел, щелкая копытами, как самая дисциплинированная лошадь для выездки. «Видать, добротно сработано, раз подковы не отвалились после такой скачки», — сказал дедушка. В общем, каждому из участников бешеной гонки понадобилось по меньшей мере три стакана сидра, чтобы прийти в чувство.
…В течение нескольких последующих лет мы обследовали сарай за сараем, натыкаясь на самые удивительные вещи, оставшиеся в наследство от прошлых поколений и пролежавшие в забвении многие десятки лет — иные, возможно, с той поры, когда дедушка Киднер еще пешком под стол ходил. Тут были и старинные механизмы, и ручные колеса, приводившие в движение прессы для изготовления сидра, и длиннющая кишка, подававшая воду из реки котлам некогда трудившихся на полях паровых машин. Мы даже нашли в буквальном смысле слова иголку в стоге сена — длинную двенадцатифутовую иглу с небольшим крючком на конце. С ее помощью определяли температуру в середине стога сена: ведь если недосмотришь, оно и вспыхнуть может! В общем, что ни находка, то экспонат для своеобразной выставки, с помощью которой можно будет объяснять посетителям тогдашние методы сельскохозяйственных работ и сравнивать их с теперешними.
Для начала мы решили сделать открытой для приезжих только часть фермы — двор с окружающими его постройками. Нашим очередным приобретением были свиньи. Часть конюшен мы переоборудовали в свинарники, а в помещении для опороса расширили окошко, чтобы посетители могли наблюдать, как появляются на свет Божий поросята. Дерек специально приобрел двух свиней, готовых опороситься в любую минуту. Прежде мне никогда не приходилось иметь дело с хрюшками, и я удивилась, до чего же они здоровенные — по меньшей мере пять футов в длину, а ростом мне по пояс. Рассказывая, до чего зловредными могут быть чушки, один из местных жителей сообщил по секрету, что его приятель по ошибке забрался в свинарник и… не вернулся оттуда! (Хотите верьте, хотите нет, но такие перлы будоражат воображение.)
Ну, а нам достались милые спокойные розовые свинки с черными ушами, забавно хлопавшими их по мордам. (Все не могу забыть один трогательный эпизод: как-то раз к нам на экскурсию пришла маленькая школьница с зажатой под мышкой дощечкой, к которой был прикреплен кнопками листок бумаги. Оказывается, ей на уроке зоологии задали вопрос: на что похожи глаза у свиньи? И вот пытливая девочка является за ответом к нам! Присела перед хрюшкой на корточки, преспокойно подняла у нее ухо и тщательно
Но вот настало время первой хрюшке опороситься. На свет появились восемнадцать кабанчиков да свинок без шляп и ботинок. Поначалу поросята сосали из какого соска придется, но через пару дней у каждого появился персональный источник молока. Только вот какая вышла штука: кто посильней да пошустрей, пристроились к передним соскам, и, следовательно, им доставалось больше всего питательной влаги, а самым слабым, оттиснутым к последним соскам, оставались крохи. Блажен муж, иже сидит к каше ближе! Я, конечно, обратила внимание на свинку, которой достался самый последний сосок, — выглядела она очень жалко. У меня бы сердце не выдержало, если бы она умерла от голода, так что я положила ее у печки и начала подкармливать из бутылочки. Сэди — так я ее назвала — была первой свинкой, которую я выкормила. Между прочим, свиньи могут стать совсем ручными и примерно так же преданными людям, как собаки. Сэди очень нравилось жить на кухне, и нам даже удалось приучить ее выходить на двор по своим делам. Когда же опоросилась вторая хрюшка, у Сэди появился товарищ — кабанчик, которого мы назвали Сплодж. Оба поросенка резвились в краткие промежутки времени, когда не спали, а потом внезапно заваливались на ковер и засыпали снова. Конечно, никого не удивляло, что их держат в доме (как и всякого другого обделенного судьбой зверька), пока они маленькие, но когда окрепнешь, будь добр — на улицу! Право же, кто не нашел бы забавными двух поросят, дрыхнущих прямо на ковре в кухне? Как только газеты разнюхали об этом, к нам выстроилась очередь фотокорреспондентов, жаждущих заснять это редкостное зрелище. Одна газета даже несколько переборщила, сообщив, что мы поставили для Сэди персональное кресло у камина и что она как полноправный член семьи смотрит с нами телевизор!
Вслед за фотокорреспондентами зачастили телевизионщики. Стыдно сказать, но однажды — чего только не сделаешь ради телевидения! — я предложила телегруппе заснять сюжет «посади свинью за стол, она и ноги на стол». Представляете, все семейство за столом лопает из мисок овсянку, включая Сплоджа, который тоже с нами за столом и тоже лопает из миски! (К счастью, Дерека в тот момент не было, a то, боюсь, он стал бы протестовать!) Впрочем, хорошо смеется тот, кто смеется последним, и эта роль досталась поросятам, войдя во вкус и решив напроказить посмешнее, они запутались в проводе, тянувшемся к звукозаписывающей аппаратуре, и ринулись во двор поиграть, увлекая за собою телегруппу, безуспешно пытавшуюся уберечь оборудование от растаскивания по частям. Жаль, этому последнему сюжету не нашлось места в программе новостей…
Кроме того, мы решили обзавестись также стадом коз — пусть наши посетители увидят, какое существует разнообразие пород. Самые колоритные — это золотые гернсийские козы, у которых шкура отливает медом, и маленькие козы-пигмеи. Вскоре к ним присоединились сааненские, а затем ангорские. Кстати, коз и кроликов нам предлагали купить гораздо чаще, чем других животных. Забегая вперед, хочу предупредить: если вы решили завести козу в качестве газонокосилки, оставьте эту дурацкую затею. Она будет объедать цветы на клумбах, живые изгороди, даже колючую ежевику, пока наконец соизволит есть траву. К тому же коза — такое животное, которому не нравится находиться за оградой. Она готова пройти любые расстояния, чтобы отыскать щелку или калитку и выйти наружу — узнать, что творится по другую сторону ограды. Если там окажется неинтересно, она будет стоять на месте и блеять: «Хочу назад! Хочу назад!» По-видимому, она не в состоянии вспомнить, как оказалась снаружи. Но зато козы очень дружелюбны и неизменно становятся любимицами посетителей. Вот только одна к ним претензия: у них не хватает терпения дождаться, пока я поднесу им положенную порцию корма. Проморгаешь, так, чего доброго, стащат весь мешок!
У нас работал один парень, которого мы наняли по линии помощи в трудоустройстве молодежи. Его звали Тим. Он обожал хорьков и убеждал меня обзавестись этими зверьками — опять-таки в качестве живых экспонатов. Про этих животных я столько всякого наслышалась, что поначалу колебалась, но в итоге Тим убедил меня. Дерек счел, что завести хорьков — хорошая мысль, но сразу предупредил, что не собирается с ними возиться. Тим высказал мнение, что самым правильным было бы разместить их в помещении, где прежде хранились сыры, — там стены обшиты железом, что помешает им удрать. Посыпали пол стружками, положили для забавы обрезки труб, будто это норы, и стали ждать новых жильцов.