История белорусского театра кукол. Опыт конспекта
Шрифт:
Одна из особенностей Петрушки — его голос: пронзительный, писклявый, резкий, слышимый на большом расстоянии. Эффект достигался с помощью специального приспособления — «говорка» («голоса», «пищика», «машинки»). Кукольник, произнося за Петрушку слова, клал пищик в рот, устанавливая его посредине языка. Произнося слова за других кукол, он языком отодвигал его за щеку. Выглядел «говорок» просто: две костяные или металлические пластинки, между которыми протянута узкая тесёмочка.
Не следует также забывать, что Петрушка приобрел свое имя в «Петров век», когда не ведавший сантиментов преобразователь России, по меткому выражению В.Н. Всеволодского-Гернгросса, «не пером, а дубинкой подписывал свои рескрипты», а в часы отдыха под именем Петруши Михайлова пьянствовал и дурачился на своих «всешутейших, всепьянейших соборах».
Под влиянием народных пародийных игр, вероятно, сформировалось и ядро сюжета этой комедии: молодой парень решает жениться, обзавестись
Петрушка, так же, как и батлейка, — не просто кукольный спектакль, с незначительными вариациями проживший несколько веков, а вид народного театра с постоянным героем и менявшимся со временем сюжетом. Причем характер, внешность главного героя, состав действующих лиц, сценография, музыкальное сопровождение варьировались и видоизменялись в потоке времени так же, как изменялись умонастроения, экономические, социальные, культурные условия жизни.
В XVII в. комедии аккомпанировал гусляр или гудочник. Музыкант также был своеобразным связующим звеном между кукольными персонажами и зрителями: зазывал на представление, собирал деньги, вёл диалог с героем…
В XVIII столетии в России появились шарманки [53] , которые со временем вытеснили из петрушечного представления все другие музыкальные инструменты, требующие некоторого исполнительского мастерства.
Изменилась и конструкция кукольной ширмы. Вместо ширмы-юбки, которую встретил в Московии Олеарий, появилась европейская: на двух палках развешивались простыни из крашенины, и из-за них кукольник показывал свой спектакль. Встречались и более сложные конструкции, когда кукольник показывал спектакль из-за ширмы, образующей четырехгранный столб. Внутри такой ширмы помещался ящик с куклами.
53
Механический музыкальный инструмент, полуавтомат. В Средние века в Европе подобный инструмент был известен под именем organistrum. Иногда шарманку называли органом, монтировали в нее фигуры механического театра кукол, которые оживали, двигались, танцевали с первыми звуками музыки. Слово «шарманка» впервые зафиксировано в 1817 году. Шарманку также называли «катаринка», так как чаще всего из нее звучал тогдашний музыкальный шлягер «Прелестная Катарина» (Charmant Katarina). От этой песенки и произошло название «шарманка». Она представляла собой механический инструмент в виде небольшого органа без клавишей — ящик, внутри которого размещены звучащие трубки, меха и деревянный или металлический валик с шипами. Крутя ручку, шарманщик воспроизводил 6–8 мелодий, записанных на валике.
Представления Петрушки исполнялись перчаточными куклами. Эта система не требует виртуозной техники кукловождения, которая необходима, к примеру, марионеткам. Представление петрушечной комедии лишено и той зрелищности, на которую претендуют батлейка или театр марионеток. Успех его зависел не столько от внешних эффектов, сколько от соленых острот, сатирических ударов, реприз, двусмысленностей и действий.
Театр Петрушка не нуждался ни в декорациях, ни в реквизите. Единственной важной деталью бутафории служила дубинка главного героя, ставившая точки-удары в конце сцен («прививкой от смерти» [54] образно и точно назвал подобные «точки» исследователь испанского театра В.Ю. Силюнас) и выступающая то как ружье, то как метла, то как символ Петрушкиной «мужской силы».
54
Силюнас В. Ю. Федерико Гарсиа Лорка: драма поэта. М.: Наука, 1989. С.125.
Размышляя о социальных корнях петрушки, нельзя обойти и принципиально важные архетипические черты представления, его не прерванное родство с древними ритуалами. Разумеется, это особая тема, требующая, вероятно, и отдельного исследования. Заметим только, что петрушечная комедия — жестокая, агрессивная, грубая — выполняла задачу духовного очищения. Публика мысленно, эмоционально примеривала на себя поступки ее героев. Собственную накопившуюся агрессию, тайные помыслы — переносила на персонажей-кукол. Агрессивность, перенесенная на кукол, изживалась, исчерпывалась. «Жертвами», являющимися необходимой частью всякого ритуала, становились куклы. Таким образом, кукольная комедия превращалась в своеобразный ритуал, механизм разрядки агрессии, актуализации подавленных желаний, средство очищения и катарсиса.
В конце XIX в.,
Значительную ценность представляют тексты петрушки, собранные П.Н. Тихановым [55] и И.П. Ереминым [56] . Они неоднократно анализировались и цитировались такими учеными, как В.Н. Перетц, В.Н. Всеволодский-Гернгросс, П.Г. Богатырев, П.Н. Берков, В.Е. Гусев, Н.И. Савушкина, А.Ф. Некрылова, А.П. Кулиш и мн. др.
55
Собрание П.Н. Тиханова хранится в Российской национальной библиотеке. Ф. 777. On. 1. № 188.
56
Собрание И. П. Еремина хранится в Рукописном отделе Института русской литературы (Пушкинской Дом) РАН. PV. Колл. 136. П. 1.
На территории Белоруссии Петрушка, вероятно, появился и приобрел популярность во второй половине XIX в. Его появление здесь обусловлено успехом этой народной кукольной комедии на Украине, в частности, на Черниговщине.
Чернигов в XIX в. был крупным губернским городом, где проводились многочисленные богатые ярмарки. Кукольники-петрушечники здесь играли постоянно. Не случайно из двух десятков петрушечных пьес собрания П. Н Тиханова половина записана в Чернигове и Любече.
Любопытно также, что в отличие от российского варианта петрушки, в Белоруссии и на Украине эту уличную кукольную комедию разыгрывали главным образом местные евреи. Так, несколько текстов, записанных в 1898 г. в местечке Соколки Гродненской губернии, относятся к представлениям кукольника Константина Купцевича. А в примечаниях к текстам записано, что содержание самой пьесы он перенял «от гродненского еврея, который играл эти представления, а сам он “вертел шарманку” и таким образом играл роль Музыканта. Ныне Купцевич тоже продолжает ходить с шарманкой, но отдельно, получая за это в месяц три рубля, на хозяйских харчах. От роду ему шестнадцать лет, учился он в уездном или городском училище, но не выдержал последнего экзамена из предметов по русскому языку и арифметике, переэкзаменовка также была неудачна. Купцевич — сын отставного военного, кажется, простого солдата, в настоящее время служащего в Гродне чем-то вроде рассыльного, сторожа и т. п.» [57] .
57
Собрание П. Н. Тиханова. Ф. 777. On. 1. № 188. 46 об.
Здесь же, в черниговских текстах «Петрушки, есть и другие свидетельства о том, что распространению Петрушки по белорусским и украинским городам способствовали кукольники-евреи, которые с успехом занимались этим нетрадиционным для них, но вероятно, прибыльным ремеслом. Так с апреля по декабрь 1898 г. П.Н. Тиханов записывает варианты текстов уличной кукольной комедии от профессиональных петрушечников Иоселя Боруховича Цирлина, Якова Моисеевича Тальянского, Исайи Онучника и др. [58] .
58
ОРРНБ. Ф. 777.Д. 188.
Видя в городах успех русских петрушечников у «почтеннейшей публики», все они изготавливали и приобретали ширмы, шарманки, необходимые куклы, учили и редактировали «под себя» текст комедии. И если батлейку можно было увидеть только на Рождество, то Петрушка мог появиться и в те ярмарочные дни, когда появление с батлейкой выглядело бы неуместным.
Кроме того, традиционные петрушечные кукольные представления и традиционные пуримшпили [59] («пуримское действо» — идиш) в своей основе содержат единую поэтику народного театра. Это отмечал еще П.Н. Тиханов, интерес которого к пуримшпилям был связан в первую очередь с его исследованиями вертепных представлений и Петрушки [60] .
59
Название еврейских народных театральных текстов и спектаклей, постановка которых приурочивалась преимущественно к празднику Пурим.
60
Подробно об этом см. В. А. Дымшиц, О. Ю. Минкина. Игра в праздник Пурим. Записи еврейских народных представлений из собрания П.Н. Тиханова. — Петрушка круглый год. Временник Зубовского института, СПб., 2010. С. 89.