История человечества. Россия

Харченко Павел

Европейские дворы встречали Павла с таким почетом, какого он не знал у себя в России. Это льстило ему и волновало его честолюбивое сердце. А между тем в Европе многие сознавали, как двусмысленно положение великого князя. В придворном Венском театре предполагалось поставить «Гамлета», но актер Брокман отказался играть, сказав, что, по его мнению, трудно ставить на сцене «Гамлета», когда двойник датского принца будет смотреть спектакль из королевской ложи. Император Иосиф был в восторге от проницательности актера, и представление шекспировской трагедии не состоялось.

Великий герцог Леопольд, сопровождавший Павла в поездке из Австрии во Флоренцию, писал своему брату императору Австрии Иосифу II: «Граф Северный, кроме большого ума, дарований и рассудительности, обладает талантом

верно постигать идеи и предметы и быстро обнимать все их стороны и обстоятельства. Из всех его речей видно, что он исполнен желанием добра. Мне кажется, что с ним следует поступать откровенно, прямо и честно, чтобы не сделать его недоверчивым и подозрительным. Я думаю, что он будет очень деятелен; в его образе мыслей видна энергия. Мне он кажется очень твердым и решительным, когда становится на чем-нибудь, и, конечно, он не принадлежит к числу тех людей, которые позволили бы кому бы то ни было управлять собою. Вообще, он, кажется, не особенно жалует иностранцев и будет строг, склонен к порядку, безусловной дисциплине, соблюдению установленных правил и точности. В разговоре своем он ни разу и ни в чем не касался своего положения и императрицы, но не скрыл от меня, что не одобряет всех обширных проектов и нововведений в России, которые в действительности впоследствии оказываются имеющими более пышности и названия, чем истинной прочности. Только упоминая о планах императрицы относительно увеличения русских владений на счет Турции и основания империи в Константинополе, он не скрыл своего неодобрения этому проекту и вообще всякому плану увеличения монархии, уже и без того очень обширной и требующей заботы о внутренних делах. По его мнению, следует оставить в стороне все эти бесполезные мечты о завоеваниях, которые служат лишь к приобретению славы, не доставляя действительных выгод, а напротив, ослабляя еще более государство. Я убежден, что в этом отношении он говорил со мной искренно».

Во время путешествия Павел открыто критиковал политику матери, о чем ей вскоре стало известно. Екатерину это не обрадовало. Она удалила сына, что называется, «с глаз долой».

«Гатчинский затворник»

По возвращении великокняжеской четы в Россию императрица подарила им Павловск и мызу Гатчина, куда отныне переместился Малый двор. Гатчина и Павловск – резиденции великокняжеской четы – сохранились до наших дней и остались, несмотря на перестройки, памятниками эпохи Павла. В Павловске преобладал вкус Марии Федоровны, в Гатчине – Павла.

Великий князь отправился из Санкт-Петербурга в Гатчину – не то в ссылку, не то в изгнание. Больше он был не опасен. Наступает тринадцатилетний «гатчинский» период жизни Павла. Здесь окончательно созрели политические идеи будущего императора, здесь он создал свой собственный своеобразный и мрачный быт. Эти годы сформировали характер Павла. Изредка Екатерина вызывала сына в столицу для участия в подписании дипломатических документов, чтобы еще раз унизить его в присутствии окружающих. «Положение Павла, – указывал свидетель всех этих событий Платонов, – становилось хуже год от года. Удаленный от всяких дел, видя постоянную неприязнь и обиды от матери, Павел уединился со своей семьей в Гатчине и Павловске – имениях, подаренных ему Екатериной. Он жил там тихой семейной жизнью…» Запертый в Гатчине, он был полностью лишен доступа даже к самым незначительным государственным делам и без устали муштровал на плацу свои полки – единственное, чем он мог по-настоящему управлять. Павел, унаследовавший от отца страсть в военном деле ко всему прусскому, создал свою небольшую армию, проводя бесконечные маневры и парады.

Были прочитаны все книги, которые можно было достать. Особенно увлекали его исторические трактаты и романы о временах европейского рыцарства. Наследник и сам иногда был не прочь поиграть в средневековье. Забава тем более простительная‚ что при материнском дворе в моде были совсем другие игры. Каждый новый фаворит стремился перещеголять предшественника в просвещенном изысканном цинизме. Наследнику оставалось одно – ждать. Не желание власти, а постоянный страх смерти от руки убийц, нанятых матерью, вот что мучило Павла.

Кто знает, может быть, в Петербурге императрица ничуть не меньше опасалась дворцового переворота? И может быть, желала смерти своему сыну…

До 42 лет Павел прожил на двусмысленном положении законного наследника престола, без надежды получить когда-нибудь этот престол на законном основании. Сначала на его пути стояла мать, потом сын, которого она хотела сделать императором. Ложное, двусмысленное положение, если оно продолжается слишком долго, любого человека может лишить душевного равновесия. А ведь Павел I в таком положении находился с юности и сознавал его двусмысленность. Все изменила только внезапная смерть Екатерины.

Смерть Екатерины Великой. Новое царствование

Ночь с 5 на 6 ноября 1796 года в Санкт-Петербурге выдалась неспокойной. В 9 часов вечера великая императрица Екатерина II скончалась. Смерть ее была скоропостижной. Все произошло так неожиданно, что она не успела сделать никаких распоряжений о наследнике. По петровскому закону о престолонаследии император имел право назначать наследника по своему желанию. Желание Екатерины на сей счет‚ хотя и негласное‚ было давно известно: она хотела видеть на троне своего внука

Александра. Но, во-первых‚ не смогли (или не захотели) найти официального завещания‚ составленного в его пользу. Во-вторых‚ 15-летний Александр сам не высказывал активного желания царствовать. И в-третьих‚ у императрицы был законный сын‚ отец великого князя Александра‚ великий князь Павел Петрович‚ чье имя уже с утра не сходило с уст придворных.

Павел приехал в Зимний среди ночи в сопровождении сотни солдат гатчинского полка и сразу же прошел в спальню к матери‚ чтобы убедиться в том‚ что она действительно умерла. Его вступление во дворец походило на штурм. Расставленные повсюду караулы в немецких мундирах вызывали шок у придворных‚ привыкших к изящной роскоши последних лет екатерининского двора.

Наследник престола приказал опечатать все документы в покоях матушки. Говорят, что среди прочих бумаг, хранящихся в кабинете покойной, было завещание самой императрицы, в котором российский трон передавался не сыну, а внуку. Павел Петрович отправил роковой конверт в камин. Этот решительный жест был весьма символичен: в огне сгорела не только последняя воля Екатерины, огонь поглотил екатерининскую эпоху с ее порядками и устоями.

На площади под окнами дворца было заметно оживление. Горожане печалились о кончине «матушки-государыни»‚ однако шумно выражали свою радость‚ узнав, что царем станет Павел. То же было слышно и в солдатских казармах. Только в придворной среде было совсем не весело. По свидетельству графини Головиной‚ многие, узнав о смерти Екатерины и восшествии ее сына на трон, без устали повторяли: «Пришел конец всему: и ей‚ и нашему благополучию». 7 ноября 1796 года «золотой век российского дворянства» действительно закончился.

Перемены в жизни государства начались почти сразу же. Придворных немедленно привели к присяге. Спустя два дня присягают войска и население. Маленький курносый гатчинский полковник наконец-то достиг желанной цели – стал российским монархом.

Павел восстановил честь отца. Перед похоронами матери в Петропавловский собор из Александро-Невской лавры переносят его прах, над которым сын совершает своеобразный обряд коронации. 5 апреля 1797 года пересматривается закон о престолонаследии, положивший конец женскому правлению. Отныне трон может занимать только старший по мужской линии потомок правящего императора, а четко оговоренные условия должны быть надежной гарантией против ужаса дворцовых переворотов. Этим законом была наконец закрыта роковая брешь‚ пробитая петровским указом 1722 года. Отныне наследование престола приобретало четкий юридический характер‚ и никакая Екатерина или Анна не могли уже претендовать на него самочинно. Значение этого закона было столь велико‚ что Ключевский‚ к примеру‚ назвал его «первым положительным основным законом в нашем законодательстве»‚ ведь он, укрепляя самодержавие как институт власти‚ ограничивал произвол и амбиции отдельных личностей, служил своеобразной профилактикой возможных переворотов и заговоров.