История дипломатии. Том 3
Шрифт:
4 февраля англичане и французы покинули Лозанну. Внимание всей Европы было приковано к рурскому конфликту. 7 февраля оставила Лозанну и советская делегация. Она предупредила секретариат конференции, что сообщения о месте и дне продолжения конференции следует направлять в Рим советскому представителю т. Воровскому.
Московская конференция по сокращению вооружений. Агрессивная политика Керзона по отношению к Советской России отразилась и на поведении прибалтийских стран, а с ними и Польши. Малые государства несколько месяцев не отвечали на приглашение советского правительства от 12 июня 1922 г. принять участие в конференции по сокращению вооружений. Только 8–9 октября в Ревеле состоялось
2 декабря в Москве открылась конференция, на которой присутствовали представители Советской России, Польши, Финляндии, Эстонии, Латвии и Литвы. Румынское правительство выразило согласие участвовать в конференции, но только при условии признания Советской республикой присоединения Бессарабии к Румынии. Советское правительство ответило отказом признать этот территориальный захват. Тогда польский представитель заявил, что имеет какие-то полномочия и от Румынии. Однако до конца конференции он их так и не предъявил.
Советская делегация на первом же заседании поставила вопрос о разоружении. Она предложила: 1) в течение полутора-двух лет сократить армии всех присутствующих на конференции государств на 75 %, соглашаясь свести численность Красной Армии с 800 тысяч до 200 тысяч. 2) Распустить иррегулярные военные формирования (шюцкор в Финляндии, части особого назначения в России и т. п.). 3) Сократить военные расходы, с тем чтобы ни одно государство не имело права тратить более определённой суммы в год в среднем на одного солдата. 4) Установить на границах нейтральные зоны, где не должна находиться вооружённая сила.
На конференции обозначились два резко противоположных лагеря. С одной стороны стояла Советская республика, с другой — блок из Польши, Финляндии, Эстонии и Латвии под руководством Польши. Литва, находившаяся во враждебных отношениях с Польшей из-за Виленской области, не примкнула к польско-балтийскому блоку. Однако отнюдь не всегда она выступала с Советской Россией.
Польско-балтийский блок выдвинул свои контрпредложения. Он потребовал, прежде чем приступить к фактическому разоружению, создать «атмосферу доверия» между советской страной и пограничными государствами путём заключения договора о ненападении.
Советская делегация заявила, что между Россией и пограничными государствами уже заключены мирные договоры о ненападении; стоит ли повторять всё это в новом пакте? Не желая, однако, дать повод для срыва конференции, Советская республика согласилась начать её работу с обсуждения договора о ненападении. Договор был представлен польской делегацией. После долгих обсуждений текст его был согласован. Но советская делегация предупредила, что подпишет его только в том случае, если этот документ явится частью общего договора о разоружении.
Когда приступили к вопросу о численном сокращении армий, польско-балтийский блок предложил к началу 1923 г. сократить их на 25 %. Советская республика, заявив, что имеет армию в 800 тысяч человек, соглашалась оставить к началу 1923 г. 600 тысяч. Остальные государства не назвали численности своей армии, но сообщили, сколько они будут иметь вооружённых сил после сокращения на 25 %. Оказалось, что у Финляндии будет 28 тысяч, у Эстонии — 16 тысяч, у Латвии — 19 тысяч, а у Польши — 280 тысяч. Из этих данных следовало, что Польша имеет под ружьём 373 тысячи солдат. Между тем само польское правительство в сообщении Лиге наций от 28 июня 1922 г. определило свою армию в 294 тысячи. Ясно было, таким образом, что Польша, как а Эстония, Латвия и Финляндия, называет преувеличенные цифры, для того чтобы избежать фактически какого бы то ни было сокращения. Польша, например, должна была бы по этому соглашению сократить свою армию всего на 14 тысяч человек.
Советская делегация не преминула указать дипломатам польско-балтийского блока на явное несоответствие их данных Действительному положению вещей. В ответ на это на заседали 11 декабря объединённая польская, финляндская, эстонская и латвийская делегация огласила общую декларацию. И ней она предлагала немедленно подписать договор о ненападении, а все вопросы о разоружении передать на рассмотрение комиссии военных экспертов, которая должна была собраться только после ратификации договора о ненападении, т. е. через 3 месяца. Советская делегация возражала. Она предложила продолжать работу по вопросам фактического разоружения на данной конференции. Но польско-балтийский блок упорствовал. Тогда советская делегация предложила устроить открытый заключительный пленум, чтобы подвести итоги работы конференции. Дипломаты польско-балтийского блока категорически отказались и от этого, заявив, что открытый пленум может быть использован Советской республикой для пропаганды.
Лозаннский договор. Переговоры в Лозанне возобновились 9 апреля 1923 г. Об этом т. Боровский узнал из газет. Немедленно он обратился в генеральный секретариат конференции, находившийся тогда в Париже, с запросом, почему советская делегация не получила уведомления о начале работ конференции. 12 апреля секретариат конференции сообщил, что вопрос о проливах обсуждаться не будет, так как турецкая делегация не потребовала никаких изменений. Секретариат конференции осведомлялся, остаётся ли в силе заявление Чичерина об отказе подписать конвенцию. В ответ на это т. Боровский 18 апреля обратился с нотой к итальянскому правительству как к правительству одной из приглашающих держав, протестуя против произвольного устранения советской делегации от участия в конференции до подписания соглашения о проливах. Тов. Боровский при этом подчеркнул, что советская делегация нигде не отказывалась от подписания соглашения и что её заявления были неправильно истолкованы.
Не получив ответа, т. Боровский 27 апреля прибыл в Лозанну. Здесь он узнал, что швейцарская миссия в Берлине отказала в визе советскому дипломатическому курьеру, который направлялся из Москвы в Лозанну. На запрос т. Воровского в швейцарское Министерство иностранных дел был получен совет обратиться к генеральному секретарю конференции. В тот же день т. Боровский направил письмо в генеральный секретариат с просьбой принять необходимые меры для ликвидации инцидента. Оттуда по телефону сообщили, что Воровскому не ответят до тех пор, пока сама Советская Россия не даст ответа на письмо генерального секретариата от 12 апреля. Прождав несколько дней, т. Боровский 30 апреля 1923 г. опубликовал в печати содержание этой переписки, особо остановившись на позиции швейцарского правительства, нарушившего принцип равенства делегатов на конференции.
Тов. Боровский писал по поводу отказа в визе: «Я не могу предположить, что приглашающие державы могли бы прибегнуть к полицейским приёмам, чтобы… устранить Россию и её союзников от последней фазы работ проливной комиссии». Только 2 мая генеральный секретариат Лозаннской конференции сообщил т. Воровскому, что не может признать его письмо от 27 апреля ответом на поставленный ему 12 апреля вопрос. К этому времени т. Боровский получил указание из Москвы покинуть Лозанну.
Переговоры на Лозаннской конференции подвигались медленно. До возобновления переговоров и Англия и Франция пытались использовать внутреннюю борьбу среди кемалистов. Теперь на конференции Англия добивалась всё больших уступок от Турции, выдвигая вперёд в целях нажима на турок балканские страны, особенно греков. Дело едва не дошло до нового разрыва. Греки упорно отказывались принять на себя ответственность за разорения, произведённые в Турции во время войны, и выплатить репарации. Англия намеренно раздувала конфликт. Она рассчитывала сосредоточить внимание конференции на греческих репарациях и отвлечь турок от других вопросов. В конце мая греки стали угрожать, что покинут конференцию, если не получат удовлетворения.