История Древнего мира. От истоков Цивилизации до падения Рима

Бауэр Сьюзен Уайс

После двадцати пяти лет царства террора Ашшурнасирапал II умер и оставил трон своему сыну Салманасару, третьему правителю с таким именем. Салманасар III продолжил кампанию по захвату земель западных семитов, расположенных западнее Евфрата. Как и его отец, Салманасар пересек Евфрат «во время паводка» (это, похоже, стало моментом гордости) и двинулся «к берегу моря, где восходит солнце», там он «омыл в море оружие».¹³ Однако, в отличие от отца, он не отклонился от северного Израильского царства.

Парадоксально, но к этому времени Израиль выглядел сильнее, чем когда-либо. Сын Омри Ахав унаследовал трон отца и, видя нарастание угрозы со стороны Ассирии для его востока

и севера, заключил стратегический брак с дочерью финикийского правителя Сидона. Эта принцесса, Иезавель, стала не просто женой, но его главной царицей, которая значительно усилила финикийско-израильский союз против ассирийской армии.

При осуществления своих политических соображений Ахав совершил несколько весьма глупых поступков. Он выказал практическое желание чтить, кроме иудейского бога других богов, включая Ваала – главного бога финикийцев и ряда других западно-семитских племен и городов. Это завоевало ему симпатии не только Тира и Библа, но также городов, которые лежали между Израилем и приближающимися ассирийцами. Но вместо того, чтобы успокоить собственный народ, продолжая по-прежнему поклоняться Яхве, он позволил своей финикийской жене собрать и убить всех жрецов Авраамова бога. Около сотни из них спаслись и спрятались в горах на востоке; из этого убежища они стали призывать израильтян восстать против своего неверного царя.

Главным среди жрецов, выступающих против Ахава, был пророк Илия – неистовый человек, облаченный в шкуры животных, который избежал попытки Иезавели убить его и делал все, чтобы скинуть нечистого монарха. Для этого он помазал молодого израильского воина по имени Иегуда быть избранником бога в качестве следующего царя и дал ему божественное разрешение убить Ахава, Иезавель и всех членов царского дома.

После возникновения такого накала ненависти израильтян к собственному царю (и, что еще более опасно, к его жене-иностранке) [151] не удивительно, что арамейский царь Дамаска решил использовать этот внутренний разлад в качестве благоприятной обстановки для осуществления своего нападения на Израиль. Он собрал людей тридцати двух арамейских кланов и с этими огромными объединенными силами вышел навстречу относительно малым силам Израиля: «Израильтяне расположились напротив них, – описывает нам автор I Книги Царств, – как два крохотных стада коз, в то время как арамеи занимали всю округу».

151

Как показывают последующие события, Ахав пользовался достаточной поддержкой у своих подданных, чтобы без проблем разгромить войско Дамаска, а затем остановить Салманасара. Конфликт со жрецами Яхве был в первую очередь отражением его противостояния с верхами израильской аристократии – которые явно не пользовались популярностью в народе. (Прим. ред.)

Несмотря на подавляющее превосходство арамеев, армия Израиля, ведомая Ахавом – который, не будучи особо набожным, был тем не менее чрезвычайно опытным командиром – смогла заставить арамеев отступить. Царь Дамаска заключил с Ахавом договор о сохранении мира между арамейским и израильским царями в течение трех лет.

На третий год Салманасар выступил к израильской границе. Израиль был готов. Ахав вел в бой своих израильских солдат (включая очень важную кавалерию), финикийские войска союзников с берега и людей, посланных царем Дамаска, который не хотел оказаться следующей жертвой ассирийской экспансии. К ним присоединились египтяне; пятый фараон Двадцать второй династии Осоркон II явно боялся, что Ассирия, преодолев земли западных семитов, захочет двинуться вниз, вдоль берега Средиземного моря, в Египет.

Войска столкнулись у города Хархар в 853 году. Трудно узнать точно, что произошло затем. Салманасар III заявил о своей победе: «Я заставил кровь своих врагов литься в долину, их трупы устилали землю», – хвастал он в надписи, известной как Монолитная Надпись.¹⁴ Но ассирийские барельефы, изображающие битву, показывают очень необычные сцены: вражеские солдаты, рвущиеся вперед по телам мертвых ассирийцев.¹⁵ Обычно ассирийские изображения показывают мертвых врагов и живых своих воинов – здесь же рисунки намекают на совсем другой исход.

Вдобавок, несмотря на заявление Салманасара, он не продвинулся дальше в земли западных семитов в течение оставшихся тридцати лет своего правления. Финикийские города, израильские земли и Дамаск оставались свободными от ассирийской экспансии.

Вероятнее всего, битва стала затяжной и настолько тяжелой для Ассирии, что Салманасар решил отступить. Вожди западных семитов вернулись в свои города, а египетские войска направились назад, в родную землю, которую вскоре опять охватила гражданская война. Египет, занятый внутренними проблемами, на несколько лет исчез с международной сцены.

Однако Ахав не остановился. Вероятно, воодушевленный сверх всякой меры своим успехом при защите страны, после битвы при Хархаре он решил, что наступил подходящий момент для выступления против своего союзника – царя Дамаска. Ахав обратился на юг, к Иосафату, царю Иудеи, и попросил его прибыть к нему на север и присоединиться при нападении на пограничный город Рамот-Гилеад, который лежал сразу за израильской границей, на арамейской территории, защищенной договором.

Иосафат, пра-пра-правнук Соломона, правил территорией, которая состояла из земель большого племени Иуды и малого племени Вениамина – землей, известной собирательно как «Иудея». Он не обладал большой военной мощью, но так как Рамот-Гилеад лежал почти точно на границе севера с югом, союз с Иосафатом позволил бы Ахаву совершить двойной охват города.

Иосафат согласился посетить Ахава, чтобы обсудить это дело. Но, оказавшись при дворе Ахава – который, благодаря ввезенным Иезавелью пророкам и придворным слугам из Тира, выглядел скорее как финикийский, чем израильский – он занервничал. Финикийские советники, финикийские же предсказатели и толкователи предрекали победу над арамеями, но Иосафат спросил, собирается ли Ахав спросить у иудейского пророка, что думает Яхве об этом плане.

«Да, – ответил Ахав, – есть один пророк, которого я могу спросить, но я не люблю его; он никогда не говорит ничего хорошего для меня».

Иосафат настаивал, тогда был вызван пророк Михей. Когда его спросили, что он думает, тот ответил: «Иди на арамеев, и Господь даст тебе победу».

То было расчетливый, но не правдивый ответ, и Ахав знал это. Он сказал: «Сколько раз нужно мне приказать тебе, чтобы ты сказал мне правду?» – на что Михей заметил, что не только нападение не удастся, но и сам Ахав будет убит.

«Видишь? – спросил Ахав Иосафата. – Я говорил тебе, что он никогда не говорит ничего хорошего для меня».

Несмотря на предсказание, Иосафат согласился присоединиться к нападению. Последовавшие события говорят, что он мог иметь собственные договоренности с арамейским царем. Когда битва началась, командиры арамейских колесниц заметили царские одежды Иосафата и направились прямиком к нему, но тот отозвался: «Я царь Иудеи, не царь Израиля!» После этого враги изменили направление и оставили его.¹⁶

Ахаву, который сражался переодетым, не так повезло. Стрела, выпущенная наудачу из вражеского лука, попала ему в стык доспехов, и он погиб.