История Древней Греции в 11 городах
Шрифт:
Глава 6
Спарта
Ночь была на исходе, когда я с неохотой оставил эти прославленные руины, тень Ликурга, воспоминания о Фермопилах и все образы мифов и истории.
Из всех тех, о ком я пишу в этой книге, спартанцы, вероятно, возрадовались бы, увидев, что им посвящено самое короткое предисловие. Они – святые покровители брахиологии, непревзойденные мастера кратких ответов. Именно в их честь мы до сих пор называем такие фразы лаконичными, поскольку в древности одним из названий спартанцев было «лаконяне», откуда происходит притяжательное прилагательное lak^onikos. Примеров этому множество, причем приобретших широчайшую известность. Один из самых моих любимых приведен Геродотом в 46-й главе III книги, где рассказывается о событиях примерно 525 г. до н.э. Некие изгнанники с острова Самос призывали спартанцев помочь им вернуться на родину, произнеся «речь, длина которой была под стать трудности их положения». Однако спартанцы ответили, что речь слишком длинна и сложна и они забыли, что самосцы сказали в начале, а потому не понимают сказанного дальше. Самосцы приняли это к сведению и, вновь явившись просить о помощи, не стали произносить речь по всем правилам, но указали на пустую суму и прибегли к иносказанию: «Сума просит хлеба». Спартанцы заметили по поводу этого безмолвного представления, что даже слова «сума» было слишком много, однако просимую военную помощь предоставить согласились.
Для спартанцев имели значение не слова, а дела, и это отчасти объясняет, почему имеющиеся в нашем распоряжении письменные свидетельства по истории Спарты столь скудны – по крайней мере по сравнению с Афинами. Спартанцы были настолько отрицательно настроены к письму, что сознательно оставляли свои законы незаписанными, и существовавший запрет указывать имена на могильных камнях соблюдался. Было, однако, два исключения: для павших в сражении воинов и, согласно дошедшему до нас тексту Плутарха, для жриц, которые умерли, исполняя свою должность. (Ниже я еще вернусь к вопросу о положении спартанских женщин.) То, что исключение делалось для воинов-героев, говорит о многом. Единственные среди греков, спартанцы до конца V или даже начала IV в. до н.э. как следует упражнялись в воинском искусстве. Они, как мы увидим, подчинили весь свой распорядок жизни требованиям боевой подготовки. Единственной причиной для такого общественного устройства было их решение поработить целую греческую народность, а также то, чтобы эта народность не только оставалась порабощенной и в дальнейшем, но и обеспечивала функционирование спартанской экономической системы.
Подобный исход едва ли можно было предсказать в конце XI или в X в. до н.э. – во времена, когда на месте исторической Спарты впервые появляются признаки жизни после длительного запустения из-за неких катаклизмов в конце позднего бронзового века, где-то около 1200 г. до н.э. Лакония – название римского происхождения [28] , которое условно применяется к области на юго-востоке Пелопоннеса, в центре которой находится плодородная долина Эврота и ограничивается горным хребтом Тайгет (наибольшая высота – 2404 м) и Парнасом (1937 м). В Лаконии не обнаружено ни одного дворца микенских времен, однако если там и существовал дворец, сопоставимый с тем, что существовал в мессенском Пилосе, поскольку, согласно гомеровской «Илиаде», здесь находился дворец Менелая, брата великого царя Агамемнона и супруга несказанно прекрасной Елены, то он должен был стоять где-то в долине Эврота: или на севере ее, примерно на месте исторической Спарты, или дальше к югу – волнующие перспективы открывают в этом отношении недавние находки табличек с «линейным письмом Б», сделанные А. Василиосом.
28
Другое название Спарты и прилегавшей к ней области – Лакедемон, которое мы и будем иногда использовать во избежание бесконечных повторов, хотя автор его не употребляет. – Примеч. пер.
Первая из указанных локализаций больше нравилась самим спартанцам исторических времен. Где-то около 700 г. до н.э. они возвели святилище и храм в честь Менелая и Елены на обрыве над Эвротом, всего в нескольких километрах от центра города. Применительно к более позднему времени в Амиклах, в нескольких километрах к югу, засвидетельствован и культ Агамемнона, брата Менелая. Однако главной спартанской религиозной святыней был храм Афины Градодержицы [29] , располагавшийся на том месте, которое могло сойти за акрополь (по сравнению с афинским выглядевший довольно убого). В культовом отношении куда более важным, чем Менелай, Елена или даже Агамемнон, являлось святилище местной богини растительности и плодородия Орфии (позднее отождествленной с Артемидой, богиней охоты, диких животных и переходного состояния от половой незрелости к зрелости), находившееся прямо на берегу Эврота, и храм Аполлона и Гиакинфа, который стоял к югу от Амикл, в политическом отношении неотъемлемой части города.
29
Из-за медной крыши его называли храмом Афины Меднодомной. – Примеч. пер.
Я начну с религии, поскольку, хотя для всех эллинов религия и политика и шли рука об руку, лакедемоняне, похоже, были особенно благочестивы – или суеверны. Дважды Геродот говорит, что они считают дела божественные куда более важными, чем сугубо мирские, – так, впрочем, полагали все греки. Однако повидавший свет историк, очевидно, подразумевал, что спартанцы в рамках своих представлений о долге перед богами подходили к делу с точки зрения религии даже тогда, когда другие греки так не поступали. Знамения и чудеса они всегда воспринимали очень серьезно. Например, весь их свод законов и общественный порядок приписывались вещаниям оракула Аполлона в Дельфах. В этом отношении они отличались от многих других греческих полисов, которые обращались к Аполлону Дельфийскому в основном в тех случаях, когда речь шла об основании поселений на чужой земле. Имелись достаточно веские причины для основания спартанцами только одной заморской колонии (Тарент, нынешний Таранто в Южной Италии), чем они сильно отличаются, например, от Милета с его многими десятками рассеянных по дальним берегам колоний.
Рис. 3.Спарта
Согласно мифам, спартанцы приписывали основание своего города «потомкам Геракла» [30] и сочинили запутанную историю о том, как правнуки этого великого героя «возвратились» вместе с дорийцами на Пелопоннес из изгнания, чтобы вернуть себе принадлежавшее им по праву (см. об этом третью главу). В свете археологических данных заселение территории Спарты впервые прослеживается применительно к концу XI или началу X в. до н.э., и местные находки в отличие от Амикл свидетельствуют о резком культурном разрыве между материалом конца бронзового века и ранних «темных веков». Действительно, если не считать непритязательной расписной керамики и немногих расписных пряслиц, обнаруженных в святилище в Орфии, и несколько более многочисленных артефактов, включающих грубые бронзовые изделия из Амиклейона [31] , здесь можно найти что-то свидетельствующее разве что об обитании, но никак не о процветании, раньше VIII столетия до н.э., а конкретно – его второй половины.
30
Или Гераклидам. – Примеч. пер.
31
Имеется в виду святилище Аполлона Амиклейского. – Примеч. пер.
Это было в то время, когда, согласно принятой в древности датировке, спартанцы приняли знаменитое и весьма важное решение расширить собственную территорию, завоевав и подвергнув постоянной оккупации землю своих соседей с гомеровских времен, известную как Мессения. В процессе оккупации они также подчинили основную часть мессенского населения, ту, которая обитала в плодородной долине Памиса (причем столь же обширной и еще более плодородной, чем долина Эврота), и низвели побежденных до рабского статуса, сделав их основными производителями. Они стали называться илотами (буквально «пленные»). Эти завоевание и оккупация, грубо говоря, разом решили любые возможные вопросы, связанные с нехваткой земли. Однако оставался еще сложный вопрос о том, как распределить захваченную землю между спартанцами. Но оккупация и подчинение имели также тот результат, что, как обнаружили спартанцы, поскольку мессенцы были греками-дорийцами, многие из них сумели сохранить своего рода самосознание свободных людей, которых несправедливо и почти неестественно лишили свободы, правом на которую греки обладают от рождения. Более того, когда представился случай, эти илоты тотчас же подняли восстание, чтобы возвратить себе это право. Впервые такой случай имел место в середине VII в. до н.э., всего через пару поколений после первого завоевания, и причиной его (или по крайней мере побудительным мотивом) стало крупное поражение спартанцев от аргивян при Гисиях в 669 г. до н.э. (см. конец третьей главы). Спартанцам потребовался не один год, прежде чем они справились с этим первым большим восстанием, и как только им это удалось, они решились на серьезные внутренние изменения или даже революцию, которые превратили Лакедемон в особый тип греческого полиса.
Реформы приписываются легендарному законодателю, который, как считается, носил имя Ликурга (дословно «волк-труженик»), однако скорее всего он не мог разом провести все те преобразования, творцом которых считается, и нет ничего невероятного в том, если он вообще не существовал как историческая личность. Во всяком случае, позднее его почитали скорее как своего рода божество, нежели как смертного героя. Суть «пакета» Ликурговых реформ составляли три ключевых аспекта – экономический, военно-политический и социальный.
Если говорить об экономике, то произошло известное перераспределение земли, прежде всего захваченной у мессенцев, так что все спартанцы получили доступ к некоему минимальному количеству земли, известному как klaros(клер), или «жребий», наряду с некоторым числом находившихся в общинной собственности порабощенных илотов, которые должны были работать на них. Почва Спарты, ландшафт, климат Лаконики и Мессении были (и остаются до сих пор – речь о снискавшей себе известность восхитительной мессенской каламате [32] ) чрезвычайно благоприятны для выращивания оливок, и обилие масла отчасти объясняет изобретение спартанцев, которое оказало такое влияние на мировую культуру: юноши и взрослые мужчины в обнаженном виде занимались атлетикой и другими физическими упражнениями (от греческого слова gymnos, «обнаженный», происходит gymnasion, наш «спортивный зал»), а затем, очистив тело бронзовыми скребками ( strigil), умащали его оливковым маслом. Был изобретен особый сосуд для хранения масла, который назывался арибаллом ( aryballos), и его бронзовые или расписные глиняные экземпляры могли приноситься в качестве посвятительных даров богам и богиням, например Афине и Артемиде в Спарте. Другие греки последовали примеру спартанцев, и в результате упражнения и мужские соревнования по атлетике в обнаженном виде сформировали особую маскулинную склонность к панэллинским играм – таким, как олимпийские, а несколько позднее вдохновили на создание чисто греческого типа статуй, известных под названием куросов – изображений юношей или молодых людей из камня или бронзы. Более того, они стали играть роль отличительного знака культурного превосходства над негреками-варварами, которые стыдились показаться обнаженными на людях.
32
Сорт фиолетовых оливок. – Примеч. пер.
В военном и политическом отношении все спартанцы становились равноправными участниками низового собрания воинов, однако они выражали свое мнение криком, а не правильной подачей голосов, к тому же выше этого собрания стоял аристократически настроенный сенат, называвшийся герусией [33] , из тридцати государственных деятелей почтенного возраста, куда ex officioвходили и оба спартанских царя. Это было совместное наследственное правление, и избирались они только из двух аристократических родов [34] . Божественные близнецы Кастор и Поллукс были особым образом связаны со Спартой – их изображения выносили перед битвой как небесные символы земной диархии. Если не считать царей, остальные двадцать восемь членов сената, также избиравшихся криками на народном собрании, действительно являлись старейшими государственными деятелями, и поскольку, помимо знатного происхождения, они должны были достигнуть шестидесятилетнего возраста, назначали их пожизненно. Все полноправные спартанцы (взрослые мужчины соответствующего рода и воспитания) были экипированы для войны как гоплиты, по-видимому, в седьмом и шестом столетиях число их составляло 8000 или 9000 человек. Во всех других полисах только относительно небольшая часть, возможно, треть или что-то вроде того были гоплитами – так, если средний размер гражданского коллектива типичного греческого полиса имел численность от 500 до 2000 человек, то типичный греческий полис располагал менее чем 1000 гоплитами. Спарта же могла выставить в девять или десять раз больше.
33
Совпадение названий, в сущности, полное, поскольку и греческий, и латинский термины происходят от слова «старец». – Примеч. пер.
34
Речь идет о семействах Эврипонтидов и Агиадов. – Примеч. пер.