История Энн Ширли. Книга 1
Шрифт:
— Меня зовут миссис Донелл… миссис Г. Б. Донелл, — заявило видение, — и я хочу поговорить с вами. Придя из школы, Кларисса сказала нечто такое, что меня чрезвычайно раздосадовало.
— Прошу прощения. — Энн нахмурилась, тщетно пытаясь припомнить какой-нибудь эпизод, связанный с братом и сестрой Донелл.
— Кларисса сказала, что вы произносите нашу фамилию с ударением на первом слоге. Мисс Ширли, прошу запомнить: наша фамилия произносится с ударением на втором слоге — Донелл.
— Хорошо, постараюсь запомнить, — проговорила Энн, с трудом сдерживая непреодолимое желание рассмеяться. — Я по опыту знаю, как это неприятно, когда твое имя пишут или произносят неправильно.
— Да, очень… Кларисса также сказала, что вы называете
— Он сказал, что его зовут Джекоб, — возразила Энн.
— Я так и знала, — произнесла миссис Донелл тоном, из которого следовало, что в наш безнравственный век бесполезно ждать от детей благодарности. — У этого мальчика плебейские наклонности, мисс Ширли. Когда он родился, я хотела назвать его Сен-Клер… Это так аристократично звучит, не правда ли? Но отец настоял, чтобы его назвали Джекобом — в честь его дяди, богатого холостяка. Я согласилась. И что вы думаете, мисс Ширли? Когда нашему невинному мальчику исполнилось пять лет, этот дядя Джекоб взял и женился, и теперь у него три своих сына. Вы можете себе представить такую неблагодарность? Как только мы получили приглашение на свадьбу — он еще имел наглость прислать нам приглашение, мисс Ширли, — я сказала: «В таком случае я отказываюсь называть мальчика Джекобом». И с того дня я зову сына Сен-Клером. Отец упрямо зовет его Джекобом, и сам мальчик — непонятно почему — тоже предпочитает это вульгарное имя. Но все равно он Сен-Клер и Сен-Клером останется. Пожалуйста, мисс Ширли, не забывайте этого. Я сказала Клариссе, что вы этого просто не знали и, как только я с вами поговорю, все станет на место. Значит, фамилия произносится Донелл — с ударением на втором слоге, а мальчика зовут Сен-Клер… И ни в коем случае не Джекоб. Пожалуйста, запомните это.
Когда миссис Донелл наконец отбыла, Энн заперла дверь школы и пошла домой. У начала Березовой аллеи она увидела Поля Ирвинга. Он подал ей букетик прелестных диких орхидей, которые в Эвонли называли рисовыми лилиями.
— Я нашел эти цветочки на поле мистера Райта, мисс Энн, — застенчиво сказал он, — и решил принести их вам, потому что мне кажется — они должны вам понравиться… и потому что… — Он поднял на Энн свои огромные красивые глаза, — потому что вы мне очень нравитесь.
— Спасибо, мой милый, — улыбнулась Энн, взяла цветы и с наслаждением вдохнула их аромат.
Слова Поля, как волшебное заклинание, сняли с ее души гнет неудовлетворенности, и в ней опять забил ключ надежды. Легкой походкой она пошла по Березовой аллее, и аромат диких орхидей осенял ее, как Божье благословение.
— Ну, и как прошел день? — спросила Марилла.
— Спроси меня через месяц, тогда я тебе, может быть, смогу ответить… А сейчас я и сама не знаю… все только началось. У меня словно взболтали все мысли в голове, и там все мутно и непонятно. Единственное, чем я могу похвастаться, — это что Клиффи Райт теперь знает букву «а». Раньше он не знал ни одной буквы. А это ведь начало пути, который может привести к Шекспиру и «Потерянному раю».
Вечером пришла миссис Линд с очень хорошими известиями. Она караулила у своих ворот, дожидаясь, когда дети пойдут из школы, и спросила их, как им нравится новая учительница.
— И все они сказали, что ты им очень понравилась, Энн. Всем, кроме Энтони Пайна. Он сказал, что не признает учительниц-женщин: «Все они никуда не годятся». Ну, от Пайна чего ждать? Не обращай на него внимания.
— Я и не обращаю, — тихо сказала Энн, — но я добьюсь, чтобы Энтони стал ко мне хорошо относиться. Терпением и добротой.
— Ну, с Пайнами пива не сваришь, — засмеялась миссис Рэйчел. — Они все делают наоборот. А что касается миссис Донелл, то пусть не ждет, чтобы я ее так называла. Их всегда звали Донелл, и нечего на себя напускать. Она просто сбрендила, эта Донелл. Своего мопса Люси она зовет королевой, сажает ее за стол вместе со всеми и кормит с фарфоровой тарелки. И как только не боится Божьей кары. Томас говорит, что
Глава шестая ОТ ДОМА К ДОМУ
Сентябрьский день на острове Принца Эдуарда: прохладный ветерок с моря, обдувающий прибрежные дюны; длинная красная дорога, вьющаяся среди полей и перелесков; гнедая лошадка, запряженная в двухместную коляску, и в ней две девушки, исполненные простой и бесценной радости жизни.
— Какой же сегодня божественный день, Диана! Волшебный воздух! И этот аромат еловой стружки. Он идет с той полянки, где Эбен Райт рубит себе столбы для изгороди. Мне так и кажется, что этот несравненный аромат и есть душа ели…
— У дерева нет души, — возразила практичная Диана, — но еловая стружка действительно замечательно пахнет. Только в такой прекрасный день совсем не хочется заниматься противным делом, которое мы на себя взвалили. И зачем только ты взяла на себя эту дорогу, Энн? Здесь живут одни чудаки. Вот увидишь, они будут с нами разговаривать, словно мы просим милостыню себе на пропитание. Самая плохая дорога из всех.
— Поэтому я ее и выбрала. Конечно, если бы я попросила, ее взяли бы на себя Джильберт с Фредом. Но, видишь ли, Диана, у меня такое чувство, что это я придумала наше общество. Я первая предложила его организовать, — значит, и самую трудную работу в нем должна делать я. Мне очень жаль, что я тебя тащу с собой, но ты просто молчи, если нам начнут говорить неприятные вещи. Разговаривать буду я… Миссис Линд сказала бы, что эта задача как раз по мне. Она никак не может решить, поддержать ей нашу идею или нет. С одной стороны, ее поддерживают мистер и миссис Аллан, а с другой — общества по украшению деревень впервые появились в Штатах, а это, с ее точки зрения, огромный минус. Так что она все еще колеблется и окончательно примкнет к нам, только если увидит, что у нас получается что-то стоящее. К следующему заседанию общества Присцилла собирается написать реферат о нашей деятельности. Наверное, это у нее получится неплохо, ведь ее тетя известная писательница и у них в семье наверняка все хорошо владеют пером. Никогда не забуду, в какое я пришла изумление, когда узнала, что Шарлотта Морган — тетка Присциллы. Просто не могла поверить, что дружу с девочкой, тетка которой написала «Счастливые дни в Эджвуде» и «Розовые бутоны».
— А где живет миссис Морган?
— В Торонто. Присцилла говорит, что следующим летом она приедет к ним в гости, и если это ей удастся, Присцилла познакомит меня с ней. Трудно поверить, что я познакомлюсь с Шарлоттой Морган, но об этом приятно мечтать в постели перед сном.
Общество по украшению Эвонли уже было официально организовано. Президентом стал Джильберт Блайт, вице-президентом — Фред Райт. Энн Ширли была секретарем, а Диана Барри — казначеем. Члены общества решили собираться раз в две недели у кого-нибудь дома. Все отчетливо сознавали, что вряд ли успеют развернуть деятельность до следующего лета. Но они решили разрабатывать планы, собирать пожертвования, писать и зачитывать рефераты и, как говорила Энн, пробуждать общественное сознание.
Не все жители Эвонли одобряли их затею, многие смеялись над ней — это задевало членов общества больше всего. Элиша Уайт, например, сказал, что по-настоящему общество надо было бы назвать «Вечерние посиделки». Мириам Слоун вообразила, что члены общества собираются вспахать все обочины вдоль дороги и засадить их геранью. Аеви Боултер предупреждал соседей, что общество потребует, чтобы все жители Эвонли снесли свои дома и построили их заново по образцу американских. Джеймс Спенсер предложил членам общества сровнять с землей холм, на котором стоит церковь. Эбен Райт сказал Энн, что они сделают важное дело, если уговорят старого Джозайю Слоуна подровнять свои лохматые усы. Лоуренс Бэлл заявил, что он готов в угоду обществу побелить свой хлев, но наотрез отказывается повесить занавески на свои окна.