История Энн Ширли. Книга 1
Шрифт:
Гостиная в Грингейбле всегда имела довольно строгий вид: жесткая мебель, накрахмаленные занавески на окнах, всюду белые салфеточки, которые лежали в определенном порядке. Даже Энн не сумела изменить облик этой комнаты — Марилла не разрешила ей ничего здесь трогать. Но цветы творят чудеса, если им только позволить, и когда Энн с Дианой расставили все букеты по местам, гостиная преобразилась до неузнаваемости.
Из большой синей вазы на полированный стол спускались белые шары бульденежа. Каминная полка из черного мрамора была буквально завалена розами в обрамлении папоротников. На каждой полочке, на каждом выступе стояли букетики
— А теперь пора накрывать на стол! — объявила Энн тоном жрицы, которая собирается начать священнодействие в честь божественной особы. — В центре стола поставим большую вазу с розами, перед тарелкой каждого гостя положим по розе, а перед миссис Морган — букетик розовых бутонов, в честь «Сада розовых бутонов».
Стол накрыли лучшей льняной скатертью и поставили на нее праздничный сервиз, хрустальные бокалы, положили серебряные приборы. Серебро ослепительно сияло, фарфор мерцал матовой белизной, хрусталь играл всеми гранями — Энн, Диана и Марилла на славу потрудились над ними.
Затем девушки отправились в переполненную ароматами кухню. Петушки шипели на противне и уже покрылись чудесной золотистой корочкой. Энн приготовила пюре, Диана наложила в тарелки горошек и бобы. Потом Диана заперлась в кладовке колдовать над салатом, а Энн, щеки которой горели от возбуждения и жара плиты, стала готовить соус для цыплят, крошить лук для супа-пюре и наконец взбила сливки для лимонных кексов.
А что же все это время делал Дэви? Выполнил он свое обещание хорошо себя вести? Да, выполнил. Правда, он настоял на том, чтобы ему позволили остаться на кухне и наблюдать за приготовлениями, но он тихо сидел в углу, развязывая узлы на обрывке рыбацкой сети, который притащил домой с морского берега, и никому не мешал.
В половине двенадцатого салат был готов, на кексы надеты шляпки из взбитых сливок, и все, чему полагалось булькать и шипеть, булькало и шипело.
— Пора идти одеваться, — сказала Энн. — Они могут приехать и в двенадцать. Обедать мы сядем точно в час — суп надо подавать, как только он будет готов.
Ритуал одевания совершался в мансарде с необыкновенной серьезностью. Энн с тревогой посмотрела в зеркало на свой нос и успокоилась: веснушки были едва заметны — то ли благодаря лимонному соку, то ли необычному для нее румянцу. В белых платьях, тщательно причесанные, Энн с Дианой вполне соответствовали высоким требованиям, предъявляемым юным героиням Шарлотты Морган.
— Надеюсь, мне хоть иногда удастся вставить словечко в общий разговор, — озабоченно вздохнула Диана. — Не хочется сидеть молча как глухонемая. Все героини миссис Морган так непринужденно ведут беседу. А я, наверное, засмущаюсь и буду выглядеть дурочкой. И обязательно скажу что-нибудь вроде «окромя». Мисс Стэси совсем было отучила меня от деревенских словечек, но когда я волнуюсь, они у меня сами собой выскакивают. Я умру от стыда, Энн, если при миссис Морган скажу «ложить». Это будет еще хуже, чем вовсе молчать.
— Я тоже волнуюсь, — улыбнулась Энн, —
Действительно, по этому поводу она могла быть совершенно спокойной.
Энн повязала поверх своего воздушного платья фартук и пошла на кухню готовить суп. К тому времени Марилла надела парадное платье и нарядила близнецов. Было видно, что и она непривычно взволнована. В половине первого пришли Алланы и мисс Стэси. Все было готово, но в душу Энн стало закрадываться беспокойство. Миссис Морган и Присцилла запаздывали. Она то и дело выбегала к воротам и тревожно вглядывалась вдаль.
— А вдруг они вовсе не приедут? — в конце концов засомневалась она.
— Я и думать об этом не хочу. Это было бы просто бессовестно, — возмутилась Диана, у которой тоже кошки скребли на душе.
— Энн, — сказала Марилла, выходя из гостиной. — Мисс Стэси хочет посмотреть блюдо мисс Барри с ивовым узором.
Энн пошла в кладовку за блюдом. Согласно обещанию, которое она дала миссис Линд, она написала в Шарлоттаун мисс Барри и попросила, чтобы та одолжила им для церковного базара свое знаменитое блюдо. Старая леди тут же прислала блюдо в сопровождении письма, в котором просила Энн быть с ним очень осторожной, поскольку стоило оно двадцать долларов. Блюдо уже сослужило свою службу на базаре и сейчас находилось в кладовке, поскольку Энн решила вернуть его мисс Барри собственноручно.
Энн осторожно вынесла блюдо на крыльцо, где ее гости наслаждались прохладным ветерком, который дул со стороны ручья. Гости полюбовались красивым рисунком, и в ту минуту, когда они передали его назад Энн, со стороны кухонной кладовки раздался оглушительный грохот. Марилла и Диана бросились на кухню, а Энн, осторожно положив блюдо на нижнюю ступеньку лестницы, тоже помчалась следом.
В кладовке их взорам предстало воистину ужасающее зрелище. Дэви с виноватым видом слезал со стола. Его новая чистая рубашка была залита желтой лимонной начинкой, а от двух элегантных, украшенных сливками лимонных кексов осталась бесформенная каша.
Все произошло следующим образом. Закончив распутывать сеть и смотав бечевку в клубок, Дэви пошел в кладовку, чтобы положить клубок на полку рядом с остальными — их там уже набралось десятка два, и никому, кроме Дэви, не было известно их назначение. Видимо, ему просто нравилось хранить эти клубки. Так или иначе, чтобы добраться до полки, Дэви вскарабкался на стол, что было ему строжайше запрещено Мариллой, поскольку однажды он уже с него свалился. Со стола ему еще надо было, изогнувшись всем телом, дотянуться до полки. На этот раз его непослушание имело просто катастрофические последствия. Дэви поскользнулся и плюхнулся прямо на лимонные кексы. Рубашку еще можно было надеяться отстирать, но кексы пропали безвозвратно. Единственный, кому это несчастье пошло на пользу, был поросенок, который в этот вечер очень вкусно поужинал.
— Дэви! — вскричала Марилла и принялась трясти его за плечо. — Я же запретила тебе залезать на стол! Зачем ты опять туда забрался?
— Я забыл, — прохныкал Дэви. — Вы мне столько всего запретили, что и не упомнишь.
— В таком случае марш наверх и будешь сидеть у себя до конца обеда. Может, за это время у тебя просветлеет в голове… Нет, Энн, и не заступайся за него. Я наказываю его не за то, что он испортил твои кексы — он это сделал не нарочно, — а за непослушание. Марш наверх, Дэви!