История Энн Ширли. Книга 3

Монтгомери Люси Мод

— Я всегда говорила, что у вас в доме слишком низкие трубы. Надеюсь, мою постель проветрили. Я ненавижу спать на влажных простынях.

Мисс Блайт поселилась в комнате для гостей, но ее присутствие ощущалось повсюду, кроме комнаты Сьюзен. Приезд родственницы ни у кого не вызвал восторга. Джим, едва взглянув на нее, ушел на кухню и спросил у Сьюзен: «А смеяться тоже нельзя?» У Уолтера при виде тети Марии глаза наполнились слезами, и его пришлось с позором выставить из гостиной. А близнецы не стали ждать, когда их выставят, и убежали сами. Даже Шримп, по уверениям Сьюзен, бился в конвульсиях на заднем дворе. Только Джефри устоял перед тетей Марией, бесстрашно глядя ей в глаза

из своей безопасной гавани на коленях Сьюзен. Та решила про себя, что дети Блайтов очень плохо воспитаны. Да и чего от них можно ожидать, если их мать «пописывает в газетенках», а отец считает своих отпрысков образцом совершенства по той лишь причине, что это — его дети. Да еще эта служанка, Сьюзен, заносится сверх всякой меры. Но она, Мария Блайт, постарается сделать все возможное для внуков бедного кузена Джона.

Глава пятая

После обеда Энн нарезала букет нарциссов для своей комнаты и пионов, выращенных Сьюзен, — чтобы поставить на стол Джильберту в библиотеке. Это были молочно-белые пионы с ярко-красной сердцевиной. После необычайно жаркого июньского дня воздух постепенно свежел.

— Сегодня будет замечательный закат, Сьюзен, — сказала Энн, проходя мимо кухонного окна.

— Мне не до заката, миссис доктор, голубушка — надо еще перемыть гору посуды.

— Пока ты ее перемоешь, все краски уже потускнеют. Посмотри на это огромное облако с розовой каймой, которое повисло над Лощиной. Тебе не хочется взлететь и опуститься на него, как на мягкую перину?

Сьюзен представила себе, как она взлетает на облако с посудной мочалкой в руках. Нет, что-то эта идея ей совсем не нравится. Но миссис доктор, в ее положении, можно извинить самые странные фантазии.

— А на розовые кусты напали какие-то вредоносные жуки, — продолжала Энн. — Надо будет завтра их опрыскать. Я бы с удовольствием занялась этим сейчас… сегодня как раз такой вечер, когда мне хочется поработать в саду.

— Ну, и почему бы вам этим не заняться, если хочется? — спросила Сьюзен.

— Потому что Джильберт пригласил меня покататься. Ему надо повидать бедняжку миссис Пакстон. Она умирает… и ей ничем нельзя помочь… все, что мог, он уже сделал… но она просит, чтобы он к ней заглядывал.

— Что ж, миссис доктор, голубушка, без нашего доктора в этой деревне никто не может ни родиться, ни умереть. А вечер сегодня подходящий для прогулки. Я и сама собираюсь, после того как уложу спать девочек и Джефри, сходить в Глен и купить кое-чего из продуктов. Мисс Блайт только что поднялась к себе наверх, стеная на каждом шагу, что у нее опять раскалывается голова. Так что хоть сегодня вечером мы от нее немного отдохнем.

— Проследи, чтобы Джим лег спать вовремя, Сьюзен. Он очень устал, только не хочет в этом признаваться. Он терпеть не может ложиться в постель. А Уолтер останется ночевать у Лесли.

Джим сидел на крылечке боковой двери и с отвращением глядел на окружающий мир, и особенно на огромную луну, которая взошла над шпилем церкви. Такая здоровенная луна мальчику не нравилась.

— Смотри, как бы эта гримаса не осталась у тебя на лице навсегда, — заметила тетя Мария, проходя мимо него.

Джим скривился еще больше. Ну и пусть останется, даже лучше!

Когда Энн с Джильбертом уехали, на крыльцо вышла Нэнни.

— Что ты за мной все время таскаешься? — прорычал Джим. — Пошла отсюда.

— Злюка, — сказала Нэнни. Но, уходя, положила на ступеньку леденцового льва, которого принесла ему в утешение.

Джим даже не взглянул на льва. У него было чувство, что все только и норовят как-нибудь его обидеть. Даже Нэнни сегодня утром сказала: «Мы все родились в

Инглсайде, а ты нет!» А Ди съела днем его шоколадного зайчика, хотя отлично знала, что это его зайчик. Даже Уолтер его бросил и отправился строить замки на песчаном берегу с Перси и Кеннетом Фордами. Тоже мне занятие! До чего же Джиму хотелось пойти с Берти и посмотреть, как делают татуировку! Джим не помнил, чтобы ему раньше чего-нибудь хотелось так. И он надеялся увидеть замечательную модель парусника с полной оснасткой, которая, как говорит Берти, стоит у капитана Билла на каминной полке. Какое свинство, что его туда не пустили!

Сьюзен принесла ему большой кусок кекса, покрытого глазурью с орехами, но Джем гордо отказался от него. Могла бы оставить ему кусочек коврижки с взбитыми сливками! Наверно, все слопали. Обжоры! Джим погрузился в еще большее уныние. А ребята небось уже идут на мыс. Эта мысль была ему невыносима. Нет, надо как-то расквитаться с этой семейкой. Может, выпустить опилки из брюха Дианиного жирафа — прямо посреди ковра в гостиной? Вот Сьюзен взбесится… Знает ведь, что он ненавидит, когда в глазурь кладут орехи! Может, пойти пририсовать усы херувиму на календаре у нее в комнате? Джим терпеть не мог этого толстого розового херувима, потому что он был похож на Сисси Флэгг, которая рассказала всем в школе, что Джим — ее ухажер. Ха-ха! Но Сьюзен обожает своего херувима.

Может, снять скальп с куклы Нэнни? А может, отбить носы у Гога и Магога? Тогда мама наконец поймет, что он уже давно не младенец. Вот придет весна, тогда узнает! Каждую весну, с тех пор как ему исполнилось четыре года, Джим приносил маме подснежники. А в следующую весну не принесет. Хватит! А может, наесться зеленых яблок и заболеть? Вот они все забегают! Или раз и навсегда перестать мыть уши? Или в следующее воскресенье в церкви состроить рожи всем прихожанам? Или засунуть тете Марии за шиворот жирную волосатую гусеницу? А может, убежать в гавань, спрятаться на корабле капитана Риза и завтра утром уплыть с ним в Южную Америку? Пусть знают! И никогда больше сюда не возвращаться. Вместо этого поехать охотиться на ягуаров в Бразилии. Вот тогда они пожалеют, что так с ним обошлись! Нет, не пожалеют! Никто его не любит. Никто не подумал починить дырку в кармане его штанов. Ну и пусть! Буду показывать эту дырку всем в Глене — пусть знают, что его заставляют ходить в лохмотьях! Джим просто задыхался от всех этих обид.

Тик-так, тик-так — тикали старые напольные часы в прихожей. Их привезли в Инглсайд после смерти дедушки Блайта, и вообще-то они нравились Джиму. Но сейчас ему казалось, что часы смеются над ним: «Ха-ха, скоро пора ложиться спать. Все ребята пошли на мыс, а ты ляжешь спать. Ха-ха, ха-ха, ха-ха!»

Ну почему его каждый вечер отправляют в постель? Почему!

Вышла собравшаяся в Глен Сьюзен и с нежностью посмотрела на надутого, разобиженного мальчика.

— Можешь не ложиться спать, пока я не приду, Джим, — ласково сказала она.

— Я вообще не собираюсь сегодня ложиться спать! — отрезал Джим. — Убегу от вас, так и знай, старая грымза! Или брошусь в пруд!

Сьюзен вовсе не понравилось, что ее назвали старой грымзой, и она ушла, поджав губы. Действительно, с мальчишкой надо обходиться построже.

Вслед за ней на крыльцо вышел Шримп и сел перед Джимом. Но вместо ласки получил лишь злобный взгляд:

— Пшел отсюда! Расселся тут и таращишься, как тетя Мария! Брысь! Ах, не пойдешь? Сейчас я тебе покажу!

И Джим запустил в Шримпа игрушечной тачкой Джефри, которая весьма кстати оказалась у него под рукой. Шримп взвыл и бросился в кусты шиповника. Нет, вы только поглядите! Даже кот меня ненавидит! Зачем тогда жить?