История Франции
Шрифт:
9. Наряду с героическими песнями, во Франции развивается и другая литература, в центре которой стоит Женщина, а сюжетом является Любовь. Откуда этот новый взгляд на женщину? В начале периода феодализма с ней обращались достаточно сурово. Нравы были грубыми. Дочь владельца замка должна была не только помочь рыцарю снять доспехи, приготовить ему постель и помочь искупаться, но и массировать ему тело до тех пор, пока он не уснет («Жерар Руссильонский»). Феодальный брак был деловой или политической сделкой, о любви не было и речи. Иногда супруги настолько не выносили друг друга, что при помощи уловок клириков они искали поводов для аннулирования брака. Это не вызывало больших сложностей, и поэтому многие женщины выходили замуж по три-четыре раза. Короли не проявляли ни капли нежности по отношению к королевам. Алиенора Аквитанская, жена Генриха II, Ингеборга Датская, жена Филиппа Августа, провели часть своей жизни в тюрьме. Но во времена Крестовых походов, во времена длительного отсутствия сеньора, возрос авторитет «дамы», так как из мужчин в замках оставались только юноши – пажи – или клирики, знавшие грамоту. У этих мужчин вожделение переплетается с уважением; паж или клирик «сублимирует» в стихах свою любовь, которую не осмеливаются провозгласить во всеуслышание. С другой стороны, у людей более богатых появляется больше свободного времени; они занимаются музыкой в женской половине замка. В очаровательных маленьких двориках замков Лимузена, Перигора, Пуату или Аквитании трубадуры распевают свои стихи под собственный аккомпанемент. Воспеваемая ими любовь – это любовь покорного слуги, любовь, полная глубокого уважения, почти религиозная. Они были знакомы с «Искусством любви» Овидия. Празднуются «куртуазные свадьбы», довольно сомнительные
10. В то время как в замках и при дворах куртуазность подготавливала приход «цивилизации аристократии» (которая достигнет своего зенита в XVII в.), в городах нарастает недовольство горожан и клириков надменным и часто презрительным поведением рыцаря. Ведь студенты и купеческие сыновья тоже умеют слагать стихи, но тон этих стихов был откровенно насмешливым и мятежным. Женщина? Послушайте, что говорят проповедники: «В раю у Адама и Бога была только одна женщина; и не было ей покоя, пока не добилась она изгнания своего мужа из этого сада наслаждения и тем самым обрекла на муки Христа». Другой проповедник живописует женщин бегающими по улицам Парижа «с обнаженной шеей и вываливающимися наружу грудями». Некий анонимный трактат «De ornatu mulierum» («О женских украшениях») живописует женщин с их извечной заботой нравиться. Вот названия глав этого трактата: «Об украшениях для волос», «О приукрашивании лица», «Об эпиляции», «Об отбеливании зубов», «О том, как делать дыхание приятным», «Об улучшении цвета лица». Можно было воспевать и очарование женщины, прославлять ее власть, но, «оплачивая покупки жен в разных лавках, мужья хорошо знали цену женщины. А в тавернах они обменивались на их счет откровенными признаниями». Горожан забавлял тот поэт, который высмеивал женщину и ее притязания, рыцаря и его заносчивость или даже саму Церковь – честолюбивых прелатов, теологов, озабоченных своими барышами, христиан, позабывших заповеди Иисуса Христа. Таким образом, возникает целый пласт литературы, получившей название «нравоучительной», которую можно считать противоположностью героическим песням, революцией в зародыше, уравнительной сатирой, по своему характеру столь же французской, как и героическая поэма. Возможно, именно это смешение стилей обеспечивает уравновешенность страны. С этой точки зрения нет ничего более примечательного, чем «Роман о Розе», состоящий из двух частей: первая – «где всюду царит любовь» – написана Гильомом де Лоррисом, вторая – дидактическая и сатирическая – принадлежит Жану де Мену. Вторая часть «Романа о Розе» – произведение революционное. Привилегии благородных? Но истинное благородство заключается только в сердцах. Все люди равны между собой:
Как сотворил Я их существами единоподобными,Такими и появляются они при рождении;По моей воле рождаются они сходными, нагими,Сильными и слабыми, дородными и мелкими —Все эти кушанья равны,Когда речь идет о состоянии человеческого существа.У кого нет личных качеств, тот всего лишь «виллан». А сам король? Это великий виллан, призванный защищать страну. Любовь? Это просто естественная потребность, присущая как людям, так и животным, которая не заслуживает ни порицания, ни восхваления:
Разве заслуживает восхваленияТот, кто потребляет пищу?11. Нас многое поражает при чтении этой средневековой литературы. Первое – это неизменность сущности человека, что не зависит ни от какой эпохи. Нас может ввести в заблуждение необычность событий или одеяний, но под рыцарскими доспехами пребывает все тот же солдат, что и под современным battledress (камуфляжем); под средневековым платьем с длинным рукавом – все та же женщина, которую уже описал Овидий или которую позднее изобразит Бальзак. Трактаты о нравственности XIII в. остаются актуальными и сегодня. Откройте «Le Doctrinal Sauvage», и вы прочтете: «Если вы уважаете человека, то остерегитесь рассориться с ним из-за пустяка. Если вам говорят о нем плохо, то не верьте и подождите, пока не узнаете всей правды, потому что на многих людей возводят напраслину… Если вы видите безумца в состоянии умопомешательства, то избегайте подстрекать его на людях, потому что он обязательно вас оскорбит…» Мудрость моралиста былых времен, мудрость Соломоновых притчей, мудрость Евангелия и современных моралистов, Монтень или Ален – все перемешивается в трудах различных времен. Второе – доступность стиля. Язык еще недостаточно ясен, но ум авторов, точность суждений делают их тексты достаточно легкими для понимания. В этой средневековой Франции уже незримо присутствуют и Лафонтен, и Ларошфуко. Третье – привлекательная непринужденность таких историков, как Жуанвиль или Виллардуэн, не мешает им достигать высот подлинного величия. У скульпторов, украшавших соборы, мы обнаруживаем те же качества, которые позднее находим у Дега или Мане. Сочетание привычного реализма со строгим искусством создает чисто французское смешение стилей.
Иллюстрация к «Роману о Розе» Гильома де Лорриса и Жана де Мена. Миниатюра французской школы. XIV в.
12. В Средние века религия является средоточием всякой мысли, поэтому религиозная архитектура и скульптура, задуманная как вспомогательное по отношению к архитектуре средство, представляют собой основные виды искусства. Вот почему по всей Европе возникают соборы – белые «молитвы в камне», и пример их создания подала Франция. Не подлежит сомнению, что и в Англии, и в Германии верующие подражали французским церквам, opus francigenum. Но почему? Потому что во всем христианском мире престиж Франции Капетингов был очень высок. С одной стороны, это объяснялось существованием во Франции больших монашеских орденов Клюни и Сито, влияние которых распространялось на всю Европу; с другой – авторитетом на Востоке Людовика Святого и французских принцев; кроме того, это, возможно, объяснялось и славой Парижского университета. Соборы в романском стиле, изогнутые своды которых еще походили на римские базилики, возводились обычно монастырями и принцами. Когда ясный и упорядоченный нормандский гений стал создавать планы соборов, таких как в Кане (соборы мужского и женского монастырей, церковь Святого Петра), то они достигли наивысшей красоты чистых линий. Начиная с XII в. постройка собора становится делом всего города. Он превращается в «книгу народа, у которого не было книг». На его стенах, на его порталах читается истина, данная в откровениях, а капители его колонн иллюстрируют повседневную мораль или вечные муки грешников. «В Средние века, – говорит Виктор Гюго, – все наиболее значительное, чего достигал человеческий гений, он записывал в камне». Искусство Средневековья лишено чувственности, это дидактическое искусство. Собор – это «теологический трактат». Для церкви создается музыка: мессы, реквиемы, аллилуйя; и эта музыка анонимна, как анонимна скульптура, ибо ее цель – помочь сосредоточиться на молитве Богу. В те времена всякое искусство является производным от религии, это мистическое причащение Богу, и оно должно изображать Божественные таинства, ангелов, святых и дьяволов или же напоминать Божественные догмы в символической форме. Так происходит во всех глубоко религиозных цивилизациях, и подтверждением тому может служить буддийское искусство, которое, подобно христианскому искусству XII в., не интересуется бренным миром.
13. Слово готика очень плохо подходит для обозначения архитектуры великих соборов. Средневековье никогда не говорило о готическом стиле; те, кто впоследствии придумал этот термин, хотели отречься от самых красивых зданий западного мира как от варварских символов. Может быть, ее следовало назвать стрельчатой архитектурой? Но стрелка не значит полуарка, и, кроме того, полуарка не имеет в готике абсолютного характера. Дело в том, что, вдохновляясь римскими, арабскими и византийскими источниками, понемногу овладевая техническими навыками в искусстве возведения сводов, французские архитекторы создали чисто свое самобытное искусство строительства религиозных зданий. Соборы, построенные до XII в., называются архаичными, созданные в период с XIII по XIV в. – классическими, а возведенные в XV в. – пылающими или декадентскими. Техническое открытие (нервюра) позволило перенести лес сводов на внешние опоры и на контрфорсы, что освобождало стены от выполнения их обычного предназначения и позволяло облагораживать сплошную каменную кладку витражами и превращать всю церковь в воспарение души к Небесам. [11]
11
«Чтобы поддерживать свод, – пишет Сонье, – они перекидывают по диагонали от одной арки, дублирующей внутреннюю поверхность свода, к другой две выступающие нервюры, которые перекрещиваются в замке свода. Вслед за тем между этими нервюрами можно строить своды и стены из более легких материалов. Археологические исследования неопровержимо доказали французское происхождение стрельчатого оконного проема. Нервюра появилась в Иль-де-Франсе. Это новшество, вызванное необходимостью избежать излишнего давления романских сводов, которые часто обрушивались, а также стремлением придать церквам большие размеры, повлекло за собой применение контрфорсов…»
Во всем мире нет более одухотворенного храма, чем собор в Шартре. Собор в Амьене не менее красив, но в нем присутствует буржуазный дух. В его архитектуре ясно ощущается, что при его создании француз из средневековых фаблио сотрудничал с французом-крестоносцем. Иногда на завершение шпилей не хватало денег, и тогда на вершине башни оставалась плоская площадка, как на соборе Нотр-Дам в Париже. Кстати, необходимо обратить внимание на это название – Нотр-Дам. В те времена особо почитался культ Богородицы, потому что он объединял в себе набожность и куртуазность, Бога и Мать. Этот культ в сочетании с культом святых придавал религии человеческую теплоту, покорявшую души и помогавшую объединять энтузиазм отдельных людей при возведении собора. Но имена гениальных и скромных скульпторов той эпохи остались нам неизвестны. Они соглашались на полную подчиненность архитектору и заполняли своими творениями те ниши и порталы, которые им были указаны. Иногда они лишали тела статуй подлинной материальности, удлиняли их, придавали божественное выражение лицам и улыбкам; иногда они отдавались буйному и сатирическому воображению, чтобы создавать дьяволов и их жертвы. Но они всегда подчинялись общему замыслу творения. Только в XIV в. скульптура обретет самостоятельное от здания существование.
14. Соборы олицетворяют веру религиозной эпохи и местный патриотизм городов или гильдий. Купеческие корпорации идут на расходы по их строительству. В Средние века торговля и ремесла были кооперативны. В начале возрождения товарообмена это было вызвано прямой необходимостью, потому что в борьбе с сеньором или при защите от разбойников купцы могли рассчитывать только на объединенные силы своей группы. При такой ситуации интересы отдельной личности подчиняются правилам коллектива. В управляемой экономике Средневековья было запрещено создавать черный рынок, была запрещена скупка товара или продажа сверх установленных цен. Эти правила были легко всеми приняты, потому что они исправно приносили плоды. Проблемы коммуникаций сдерживали развитие рынка, а потому руководить довольно ограниченной экономикой было нетрудно. Святой Фома учил, что частная собственность дана человеку только ради блага всего сообщества. Каждый предмет имел «справедливую цену», а наживаться сверх этой цены было тяжким грехом. Церковь запрещала давать деньги под проценты, потому что деньги ничего сами по себе не производили. Но потребность в капиталах была постоянной, и сначала в случае нужды обращались к евреям, которые не следовали законам Католической церкви, а позднее – к ломбардцам, которые обходили церковный запрет тем, что брали не процент, а «возмещение убытка» в случае задержки возврата взятых денег. У средневековых купцов и ремесленников были нравственные и общественные обязательства; они образовывали ордены точно в том же смысле слова, что и рыцарство. Целью их жизни было не наживать состояние, а быть угодными Богу и соблюдать закон. Прево парижских купцов был важным лицом, с которым советовался сам король. Горожане, входящие в гильдии, носили одежды, подбитые мехом, столь же импозантные, как и одежды должностных лиц короны. А полуголодный клирик завидовал и тем и другим.
Собор Нотр-Дам в Париже. Алтарная часть. Завершена в 1180 г.
15. В этот период немного улучшилась и судьба сельскохозяйственных тружеников. В героических песнях виллан предстает существом низшего порядка, тупым и диким. Но ведь трувер пел только для обитателей замка, а действительность не была столь однозначной. В начале феодальной эпохи часть поместья, принадлежащую сеньору, его «заповедник» (домен), обрабатывали рабы (пережитки римского периода), а кроме того, существовала и барщина для держателей, которая могла доходить до трех дней в неделю на каждого человека. В Средние века рабы исчезли: а) потому что рабство не соответствует христианству; б) потому что оно нерентабельно; в) потому что такие изобретения, как упряжной хомут, сделали ненужным самый тяжелый труд. Виллан – это свободный человек, несущий определенные, но все уменьшающиеся обязанности. К концу XII в. в некоторых поместьях барщина достигала десяти дней в году. «Заповедник» владельца сократился, а земли сдавались держателям. Продажа натуральных продуктов была затруднена, поэтому сеньоры предпочитали получать ренту и арендную плату. Предводитель дружины, некогда военный защитник, превратился в «земельного рантье». Villa превратилась в деревню (village), где каждая семья проживает в принадлежащей ей хижине, которая обычно состоит из одной комнаты, где содержатся и домашние животные, и домашняя птица. Жизнь крестьянской семьи понемногу обретает те черты, которые присущи ей и сегодня, только дети реже ходили в школу, а родители чаще посещали церковь. На ярмарки, сроки проведения которых во многих деревнях соблюдаются еще и поныне, собирались менестрели и жонглеры (в наши дни их заменили карусели и тиры). Иногда на ярмарку забредал монах-проповедник. Но, кроме этих случаев, контакты с внешним миром были редки. Все необходимое производилось в поместье; исключение составляли плуги и другие орудия труда, мельничные жернова и ножи – все это закупалось у ярмарочных торговцев. Начиная с XII в. сын серва, если он обладал честолюбием и предприимчивостью, мог освободиться, уйдя в город или поступив в монашеский орден.
16. Касаясь XII и XIII вв., вполне уместно говорить о французском чуде. В те времена на территории между Альпами и Пиренеями, между Атлантикой и Средиземным морем, сложился действительно новый тип жизни. Эта новая цивилизация многое заимствовала от античных цивилизаций, от еврейско-христианской цивилизации и даже от некоторых варварских народов. Но в Средние века Франция создала из этих несхожих элементов цивилизацию самобытную. Соборы, героические песни, рыцарство, куртуазность – все это небывалые и прекрасные новшества. Звериное человеческое начало, прирученное в античном мире философами, а на Востоке – религиями, после крушения Римской империи во всей своей жестокости вновь вырвалось на свободу. Следовательно, нужно было предложить ему новые правила, новую веру, политику, манеру поведения и привить новый вкус. С X по XIII в. Франция создала большую часть элементов той цивилизации, которая делает целью жизни, брака, семьи, торговли и искусства не счастье, а спасение души. Влияние этой цивилизации на весь христианский мир было огромно.