История Христианской Церкви. Том I. Апостольское христианство (1–100 г. по Р.Х.)
Шрифт:
7. Это поэтическоеевангелие. [1008] Мы говорим о поэзии религии, о поэзии поклонения, о поэзии молитвы и благодарения, о поэзии, которая опирается не на вымысел, а на факты и вечную истину. В такой поэзии больше истины, чем в повседневной прозе. Все евангелие дышит драматической живостью и интересом. Оно начинается и заканчивается благодарением и хвалой. Первые две главы переполнены радостью и весельем; это райский сад из благоухающих цветов, и воздух пронизан прекрасными мелодиями еврейских псалмов и греческих гимнов. Приветствие Елисаветы («Благословенна Ты между женами»), молитва Марии («Величит душа Моя Господа»), благословение Захарии («Благословен Господь Бог Израилев»), ангельская песнь («Слава в вышних Богу»), молитва Симеона («Ныне отпускаешь») из поколения в поколение звучат на всех языках и неизменно вдохновляют христиан на создание новых гимнов, поющих славу Христу.
1008
Фаррар (с. 23) называет Луку «первым христианским песнопевцем».
Неудивительно, что третье евангелие называют — с чисто литературной и гуманистической точки зрения — прекраснейшей из когда–либо написанных книг. [1009]
Стиль
Лука владеет греческим языком лучше всех евангелистов. [1010]
1009
Таковы слова Ренана, которые заслуживают того, чтобы привести их полностью: «L''Evangile de Luc, est le plus litt'eraire des 'evangiles. Tout y r'ev`ele un esprit large et doux, sage, mod'er'e, sobre et raisonnable dans l'irrationnel. Ses exag'erations, ses invraisemblances, ses incons'equences tiennent `a la nature m^eme de la parabole et en font le charme. Matthieu arrondit les contours un peu secs de Marc. Luc fait bien plus; il 'ecrit, il montre une vraie entente de la composition. Son livre est un beau r'ecit bien suivi, `a la fois h'ebra"ique et hell'enique, joignant l''emotion du drame `a la s'er'enit'e de l'idylle. Tout y rit, tout y pleure, tout y chante; partout des larmes et des cantiques; c'est l'hymne du peuple nouveau, L'hosanna des petits et des humbles introduits dans le royaume de Dieu. Un esprit de sainte enfance, de joie, de ferveur, le sentiment 'evang'elique dans son originalit'e premi`ere r'epandent sur toute la l'egende une teinte d'une incomparable douceur. On ne fut jamais moins sectaire. Pas un reproche, pas un mot dur pour le vieux peuple exclu; son exclusion ne le punit–elle pas assez? C'est le plus beau livre qu'il y ait. Le plaisir que l'auteur dut avoir `a l''ecrire ne sera jamais suffisamment compris»{«Евангелие от Луки — самое литературное из всех евангелий. Все в нем свидетельствует о духе широком и нежном, мудром, умеренном, здравом и разумном даже в области иррационального. Сами его преувеличения, неправдоподобные моменты и непоследовательности относятся к самой природе притчи и составляют его обаяние. Матфей округляет немного сухие очертания Марка. Лука делает гораздо больше — он пишет, у него наблюдается намерение композиции. Его книга — прекрасный последовательный рассказ, одновременно еврейский и эллинистический, в котором эмоциональность драмы сочетается со спокойствием идиллии. Все в нем смеется, все в нем плачет, все в нем поет; повсюду слезы и песни; это гимн нового народа, ОСАННА малых и униженных, вступивших в царство Божье. Дух святого детства, радости, рвения, евангельского чувства в его первозданной свежести пронизывает все предание, предавая ему несравненную нежность. Не существует ничего менее сектантского. Ни одного упрека, ни одного сурового слова не обращено к исключенному из царства ветхому человеку; разве его исключение — недостаточное для него наказание? Это самая прекрасная книга на свете. Удовольствие, которое испытывал автор при ее написании, никогда не будет понято в должной мере»} (Les 'Evangiles,p. 282–283).
1010
Иероним, имевший большие способности к языкам, писал: «Lucas qui inter omnes evangelistas Groeci sermonis eruditissimus fuit, quippe et medicus, et qui Evangelium Groecis scripserit»(«Письмо Дамасию», 20, 145). В другом отрывке он утверждал, что у Луки «sermo soecularem redolet eloquentiam».
Матфей вполне логично начинает свое повествование с «родословной книги», или «родословия» , которое уходит корнями в еврейскую Sepher toledoth(ср. Быт. 5:1; 2:4); Марк — с «начала Евангелия» , которое мгновенно вводит читателя в курс текущих событий; а Лука — с историографического предисловия классической формы, которому нет равных по краткости, скромности и достоинству. Но когда Лука приступает к описанию детских лет Христа, без сомнения, позаимствованному из арамейских преданий или документов, в его языке появляется более сильный еврейский акцент, чем в любой другой части Нового Завета. Песни Захарии, Елисаветы, Марии и Симеона, а также ангельская песнь, — это последние еврейские и первые христианские псалмы. Их можно дословно перевести обратно на еврейский язык, и при этом они не потеряют своей красоты. [1011] Аналогичные различия есть и в Книге Деяний: первая ее часть написана греко–еврейским, а вторая — чисто греческим стилем.
1011
См. перевод, который предлагает Дилич в своем «Новом Завете на еврейском языке», изданном Британским и иностранным библейским обществом.
Лексика Луки значительно богаче, чем у других евангелистов: около 180 слов встречаются только в его евангелии и больше нигде в Новом Завете; для сравнения, Матфей использует лишь около 70, Марк — 44, а Иоанн — 50 уникальных слов. В Евангелии от Луки есть 55, а в Деяниях — 135 , причем многие из них представляют собой сложные глаголы и редкие технические термины.
Медицинское образование Луки, «врача возлюбленного», объясняет его знакомство с медицинскими терминами, которые он естественно, ничуть не рисуясь, использует при описании болезней и чудесных исцелений, — эти термины вполне согласуются с лексикой античных медицинских трактатов. Так, Лука пишет о «сильной горячке» у тещи Петра (подразумевая введенное Галеном деление лихорадки на сильную и слабую); [1012] а также о «горячках и боли в животе», {в Синодальном переводе горячкою),от которых был исцелен отец Публия на острове Мелит (Гиппократ также использует слово «горячка» во множественном числе). [1013]
1012
Лк. 4:38: . Слово — тоже медицинский термин.
1013
Деян. 28:8: ) . Другие следы медицинского образования можно найти в Лк. 8:46; 22:44; Деян. 3:7; 9:18; 10:9–10. Д–р Пламптре даже объясняет некоторые выражения Павла: «здравоеучение» (1 Тим. 1:10; 6:3), «гангрена», или «рак» (2 Тим. 2:17), «жжение» совести (1 Тим. 4:2 {в Синодальном переводе «сожженных в совести»}) и совет употреблять немного вина для укрепления желудка (1 Тим. 5:23), — влиянием «возлюбленного врача», который заботился об апостоле, страдавшем от телесных недугов. Довольно фантастическая теория. Преп. У. К. Хобарт из дублинского Тринити–колледжа опубликовал монографию «Медицинская лексика апостола Луки» (The Medical Language of St. Luke,1882), в которой на основании внутренних свидетельств доказал, что Евангелие от Луки и Деяния апостолов были написаны одним и тем же человеком и что автор этих книг был медиком. Хобарт сравнил более четырехсот специальных слов и выражений Луки с аналогичными выражениями в работах Гиппократа, Арета, Диоскорида и Галена.
Столь же хорошо Лука был знаком и с навигацией — но не как профессиональный моряк, а как опытный путешественник и внимательный наблюдатель. Он использует не менее семнадцати морских терминов и делает это совершенно правильно. [1014] Описание плавания и кораблекрушения Павла в последних двух главах Деяний, как объяснил и подтвердил знающий моряк, является неопровержимым доказательством таланта и надежности автора
1014
В том числе семь производных от слова , обозначающего движение и маневры корабля: («плыть», Лк. 8:23; Деян. 21:3; 27:6,24), («поплыть», Деян. 13:4; 14:26; 20:15; 27:1), («медленно плыть», от слова , «медленный», Деян. 27:7), («переплыть», Деян. 27:5), («отплыть», Деян. 15:39; 18:18; 20:6), («приплыть», Лк. 8:26), («плыть под защитой», Деян. 27:4,7), («проплыть мимо», Деян. 20:16). Прибавьте сюда и другие навигационные термины: («отплыть», «выйти в море», Деян. 27:4), («плыть куда–то», Деян. 21:2), («носиться по волнам», Деян. 27:27), («сесть на мель», Деян. 27:41), («плыть куда–то прямиком», Деян. 16:11; 21:1), (медиальный залог, «проплыть близ», Деян. 27:8,13), (2–й аорист — , «плыть под защитой», Деян. 27:16), (пассив, «быть носимым по волнам», Деян. 27:15,17), а также (Деян. 27:18) и (Деян. 27:38) — технические термины, обозначающие освобождение от части груза с целью облегчить корабль.
1015
См. James Smith, указ. соч., и Schaff, Companion to the Gr. Test.,pp. 57–61.
Лука любит использовать слова, означающие радость или веселье. [1016] Он часто упоминает Святого Духа, и из всех новозаветных писателей только он рассказывает о чуде Пятидесятницы. [1017] Менее заметными особенностями третьего евангелия являются использование более точного слова вместо (о море Галилейском), и — вместо , — вместо (в цитатах), — вместо , — вместо , а также частое употребление относительных местоимений и причастных конструкций.
1016
Например, . Лк. 1:14; 2:10; 8:13; 10:17; 15:7,10; 24:41,51.
1017
, или просто , Лк. 1:15,34–35,41,67; 2:25–27; 3:16,22; 4:1,14,18; 12:10,12; и еще чаще в Книге Деяний, которая является Евангелием Святого Духа.
Между стилями Луки и Павла есть поразительное сходство, которое вполне согласуется с их духовной симпатией друг к другу и долгой дружбой. [1018] Они единодушны в описании установления вечери Господней, причем это описание — самое древнее из всех, которыми мы располагаем (57 г. по Р.Х.); оба они пишут «сия чаша есть новый завет в Моей Крови» вместо «сие есть Кровь Моя Нового Завета» и добавляют: «Сие творите в Мое воспоминание» (Лк. 22:19–20;
1 Кор. 11:24–25). Они испытывают одинаковую слабость к словам, которые отражают свободу и вселенское предназначение евангельского спасения. [1019] И Павел, и Лука используют много слов, которые не встречаются больше ни у одного новозаветного автора. [1020] Их мысли и чувства настолько сходны, что это позволяет говорить о близких отношениях этих двух авторов при всей их независимости друг от друга.
1018
См. Holtzmann, Syn. Evang.,pp. 316–324. Эти сведения отчасти позаимствованы Дэвидсоном (Introd.,I, 437 sqq.) без какой–либо ссылки на автора. Хольцман перечисляет почти две сотни выражений и фраз, общих для Луки и Павла и не характерных для других новозаветных авторов.
1019
Таким, как , , , , , , , .
1020
Например, , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , и другие, а также частицы ' , , , . Слово , заменяющее имя Иисуса, встречается четырнадцать раз в Евангелии от Луки и много раз — в посланиях, но только однажды у синоптиков (последние стихи Евангелия от Марка, Мк. 16:19–20).
Обратите внимание на следующие примеры поразительного сходства. [1021]
Подлинность евангелия [1022]
У нас нет никаких причин сомневаться в подлинности Евангелия от Луки. Оно прекрасно соответствует всему, что нам известно о его авторе из Книги Деяний и апостольских посланий. Ни один другой автор не соответствует этому описанию.
1021
Цит. по Holtzmann, 322.
1022
См. свидетельства древних авторов в Kirchhof er, 154 sqq.
Внешние свидетельства не столь древни и однозначны, как в случае с Матфеем и Лукой. Папий не упоминает о Евангелии от Луки. Возможно, он счел это излишним, поскольку сам Лука в предисловии рассказывает о происхождении и цели своей книги. Упоминания, которые есть в сочинениях Варнавы, Климента Римского и Гермы, неконкретны и не вполне надежны. Однако у нас есть достаточно других свидетельств. Ириней Лионский пишет: «Лука, спутник Павла, посвятил себя тому, чтобы записать Евангелие, которое проповедовал апостол». Во фрагменте Муратори, который содержит италийские предания о каноне, упоминается Евангелие от «Луки, врача, которого Павел называл своим спутником и ревнителем праведности, который не видел Господа во плоти, но, продвинувшись в своем исследовании сколько возможно далеко в прошлое, начал свою историю с рождения Иоанна». Иустин Мученик несколько раз цитирует Евангелие от Луки, хотя и не упоминает о нем прямо. [1023] Таким образом, мы подходим к 140 или 130 г. Третье евангелие присутствует во всех древних рукописях и переводах.
1023
С этим утверждением вполне соглашаются Целлер, Дэвидсон (I, 444) и другие представители их школы.
Свидетельство еретика Маркиона (140 г.) столь же убедительно. Всегда считалось, что его собственное «евангелие» — единственное, которое он признавал, — было искаженной версией Евангелия от Луки; теперь этот факт окончательно установлен благодаря исследованиям и признаниям представителей той самой школы, которая некогда пыталась доказать обратное: что Маркионова подделка представляла собой оригинал Евангелия от Луки. [1024] В книгах «Встречи» и «Беседы», ложно приписываемых перу Климента, есть цитаты из Луки. Василид, Валентин и их последователи пользовались всеми четырьмя евангелиями и, по некоторым сведениям, ссылались на Лк. 1:35 в своих интересах.
1024
Даже автор книги «Supernatural Religion» в конце концов был вынужден признать справедливость доводов д–ра Сэндея — такое случилось лишь в 1875 г., через много лет после того, как эта проблема была решена в Германии усилиями Гильгенфельда (1850) и Фолькмара (1852). Дэвидсон Untrod.,I, 446) тоже признает: «Нет сомнений, что у Маркиона было Евангелие от Луки, с которым он обошелся весьма вольно, адаптировав его к своим собственным идеям. Маркион жил раньше Иустина, около 140 г. по P. X., и был первым автором, от которого мы слышим о существовании третьего евангелия».