История Христианской Церкви. Том I. Апостольское христианство (1–100 г. по Р.Х.)

Шафф Филип

Иоанн хорошо разбирается в запутанных политико–духовных мессианских идеях и чаяниях иудеев (Ин. 1:19–28,45–49; 4:25; 6:14–15; 7:26; 12:34 и др.); во враждебных взаимоотношениях евреев и самарян (Ин. 4:9,20,22; 8:48); в иудейских обычаях и обрядах, таких как крещение (Ин. 1:25; 3:22–23; 4:2), очищение (Ин. 2:6; 3:25 и др.), ритуальное осквернение (Ин. 18:28), праздники (Ин. 2:13,23; 5:1; 7:37 и др.), обрезание и суббота (Ин. 7:22–23). Он также знаком со свадебными и погребальными обрядами (Ин. 2:1–10; 11:17–44) и характером фарисеев, знает о влиянии последних на синедрион и о взаимоотношениях Анны и Каиафы. Упрек Бретшнейдера в том, что автор ограничивает срок действия полномочий первосвященника одним годом,объясняется неверным истолкованием фразы «на тот год» (Ин. 11:49,51; 18:13), которую следует понимать как указание на тот памятныйгод, когда Христос умер за грехи народа.

3. Автор был очевидцембольшинства засвидетельствованных им событий. Он хорошо знает своих героев: Иоанна Крестителя, Петра, Андрея, Филиппа, Нафанаила, Фому, Иуду Искариота, Пилата, Каиафу, Анну, Никодима, Марфу и Марию, Марию Магдалину, самарянку, слепорожденного, — об этом свидетельствуют

мелкие детали и живые подробности. Автор мимоходом подмечает нюансы, о которых умалчивают синоптики: что предатель был сыном Симона (Ин. 6:71; 12:4; 13:2,26), что Фому называли Близнецом (Ин. 11:16; 20:24; 21:2); но с другой стороны, он называет Предтечу просто Иоанном (хотя сам носит такое же имя), не пользуясь титулом «Креститель», — синоптики же используют этот титул более двенадцати раз, чтобы отличить Крестителя от сына Зеведеева. [1077] Автор называет даты и время некоторых событий, [1078] а также точное или примерное число людей и предметов. [1079] В некоторых случаях евангелист сообщает нам о мыслях учеников, которые не понимают или неправильно понимают слова Учителя, [1080] и даже о побуждениях и чувствах Господа. [1081]

1077

«Johannes als der Erz"ahlende, in seinem Selbstbewusstsein, bedarf f"ur den anderen Johannes des Beinamens nicht, ihm liegt die Verwechslung ganz fern»(Hase, Geschichte Jesu,p. 48). Вера достопочтенного историка из Йены в то, что четвертое евангелие полностью написано Иоанном, к несчастью, поколебалась в ходе споров с тюбингенским колоссом, но все же он называет возражения Баура неубедительными и пытается разрешить эту проблему, предлагая безосновательный компромисс: через несколько лет после смерти Иоанна его способный ученик записал устные поучения своего наставника, привнеся в них некоторую путаницу. «Die Botschaft h"ort er wohl, allein ihm fehlt der Glaube».

1078

Ин. 1:29,35,39,43; 2:1; 4:6,40,43,52; 6:22; 7:14,37; 11:6,17,39; 12:1,12; 13:30; 18:28; 19:31; 20:1,19,26; 21:4.

1079

Ин. 1:35; 2:6; 4:18; 6:9–10,19; 19:23,39; 21:8,11.

1080

Ин. 2:17,22; 4:27; 6:60; 12:16; 13:22,28; 20:9; 21:12.

1081

Ин. 2:24–25; 4:1–3; 5:6; 6:6,15; 7:1; 11:33,38; 13:1,3,11,21; 16:19; 18:4; 19:28.

Ни один деятель литературы не мог бы выдумать беседу Христа с Никодимом о таинстве духовного возрождения (Ин. 3), или беседу с самарянкой (Ин. 4), или яркие подробности истории исцеления слепорожденного, в которой столь правдиво отражается надменный и бессердечный фанатизм иудейских вождей и непреклонное, откровенное правдолюбие и здравый смысл слепого и его родителей (Ин. 9:13–34). Сцена у колодца Иакова, описанная в четвертой главе, — это очень красочная, но невыдуманная картина природы и жизни людей, которую все еще можно наблюдать, хотя и в упадке, у подножия гор Гаризим и Гевал: мы видим колодец Иакова в плодородной, хорошо орошаемой долине, самарянское святилище на вершине горы Гаризим и обширные засеянные поля, созревающие для жатвы; мы видим историческое противоборство иудеев и самарян, которое и по сей день имеет место в Наблусе; мы видим подлинную человеческую природу Иисуса, Который сел отдохнуть, «утрудившись от пути», но не от Своего служения, видим Его превосходство над раввинским предубеждением против бесед с женщинами, видим Его сверхчеловеческое знание и достоинство; мы видим любознательность и смышленость этой самарийской Магдалины, а вместе с тем не можем не отметить естественность перехода от воды из колодца Иакова к воде жизни, от горячего спора о месте поклонения к высочайшему пониманию Бога как вездесущего Духа и истинному поклонению Ему в духе и истине. [1082]

1082

«Как часто с тех пор христианские паломники читали эту четвертую главу на том самом месте, где отдыхал Спаситель, с непреодолимым ощущением того, что каждое слово истинно и соответствует тому времени и месту, но подходит для всех времен и мест! Колодец Иакова ныне лежит в руинах и более не используется, но источник живой воды, который Спаситель здесь впервые открыл перед бедной, грешной, но раскаивающейся женщиной, все так же глубок и свеж и будет утолять жажду человеческих душ до скончания времен». Так писал я в 1871 г. для английского издания толкования Ланге на Евангелие от Иоанна (с. 151). Шесть лет спустя, я наконец претворил свои мечты в жизнь, когда вместе с несколькими друзьями сидел у колодца Иакова и читал четвертую главу Евангелия от Иоанна так, как не читал ее никогда раньше. Поистине, даже в «красоте своего увядания» Палестина является «пятым евангелием», которое проливает на первые четыре больше света, чем многочисленные толкования, до краев наполненные ученостью и критическими теориями.

4. Автор самявно выступает как очевидец земной жизни Христа.Этим он отличается от синоптиков, которые никогда не говорят о себе в первом лице и не проявляют в повествовании своих личных чувств. «Мы видели славу Его», — пишет Иоанн от имени всех апостолов и первых учеников, выражая общее впечатление, которое произвела на них жизнь рядом с воплощенным Словом. [1083] А в параллельном отрывке из 1 Послания Иоанна, которое составляет с евангелием одно неразрывное целое, автор с подчеркнутой торжественностью говорит о своем личном знакомстве с воплощенным Словом жизни, Которое он слышал собственными

ушами, видел собственными глазами и осязал собственными руками (1 Ин. 1:1–3). Это утверждение носит общий характер и относится ко всей общественной жизни нашего Господа. Но, в частности, евангелист видит особое значение этого факта для утверждения подлинности человеческой природы Христа; описывая истечение крови и воды из раны в Его боку, автор подчеркивает: «И видевшийзасвидетельствовал, и истинно свидетельство его; он знает, что говорит истину, дабы вы поверили» (Ин. 19:35). Таким образом, мы оказываемся перед выбором: либо автор действительно был очевидцем того, о чем пишет, либо он был лжесвидетелем и сознательно писал неправду.

1083

1:14: . Слово имеет более глубокий смысл, чем , и означает «видеть, созерцать с восхищением и удовольствием». Множественное число усиливает это утверждение (см. также Ин. 21:24; 1 Ин. 1:1; 2 Пет. 1:16).

5. Наконец, автор сообщает нам, что он принадлежит к числу Двенадцати,что он — один из троихлюбимых учеников, что он не Петр, не Иаков, что он — не кто иной, как возлюбленный Иоанн,возлежавший у груди Учителя. Он ни разу не называет себя, своего брата Иакова или свою мать Саломию по имени, но прибегает к очень скромному, деликатному и совершенно неподражаемому способу косвенно заявить о себе. Он стоит позади своего евангелия как таинственная фигура в маске, никогда не открывающая своего лица. Он предоставляет читателю самому вычислить его имя. Без сомнения, он был тем самым учеником, которого вместе с Андреем привело к Иисусу свидетельство Иоанна Крестителя на берегу Иордана (Ин. 1:35–40); тем самым учеником, который во время тайной вечери «возлежал у груди Иисуса» (Ин. 13:23–25); тем самым «другим учеником», который последовал за Иисусом во двор первосвященника (Ин. 18:15–16), стоял у креста и получил от умирающего Господа поручение заботиться о Его Матери (Ин. 19:26–27); и тем самым «другим учеником, которого любил Иисус» и который утром в первый день недели вместе с Петром ходил к пустому гробу и, увидев погребальные пелены и плат, «особо свитый на другом месте», уверовал, что его Учитель воскрес (Ин. 20:2–8). Все его повествование изобилует автобиографическими деталями. Иоанн называет себя «учеником, которого любил Иисус», не из тщеславия (как совершенно нелепо полагают некоторые критики), но движимый блаженной и благодарной памятью о безграничном милосердии своего божественного Учителя, исполнившего таким образом пророческий смысл имени «Иоханан», то есть «Иегова милостив». В этой необычайной любви своего возлюбленного Господа евангелист видел смысл всей своей жизни.

Столь же необычным способом, каким апостол рассказывает о себе, он повествует и о членах своей семьи: его мать, вероятно, была той безымянной «сестрой Матери» Иисуса, которая стояла у креста (Ин. 19:25), поскольку, по свидетельству синоптиков, Саломия присутствовала при распятии, и Иоанн едва ли умолчал бы об этом; также и в списке учеников, которым Иисус явился у моря Галилейского, «сыновья Зеведеевы» названы последними (Ин. 21:2), хотя во всех синоптических списках апостолов они, наряду с Петром и Андреем, стоят во главе Двенадцати. Эти различия можно объяснить лишь деликатностью и скромностью автора четвертого евангелия.

Как же отличается этот автор от писавших под чужими именами литературных фальсификаторов II и III веков, которые бессовестно вкладывали собственные мысли в уста апостолов и других уважаемых людей, чтобы придать своим сочинениям ложный шарм и авторитет, но при этом не могли скрыть свой обман, который проступает на каждой странице!

Заключение

Изучение этих многочисленных свидетельств — внешних и внутренних — приводит нас к неизбежному выводу о том, что четвертое евангелие принадлежит перу апостола Иоанна. Эта точка зрения понятна, непротиворечива и вполне согласуется с характером самой книги и историей апостольской эпохи. Гипотеза же о литературной подделке изобилует противоречиями, абсурдна и очевидно неверна. Ни один писатель II века не мог бы написать столь чудесную книгу, которая намного превосходит сочинения Иустина Мученика, Иринея, Тертуллиана, Климента, Оригена и любого другого отца церкви, ученого или реформатора. В I веке эту книгу не мог бы написать никто, кроме апостола, и никто из апостолов, кроме Иоанна, да и сам Иоанн не мог бы написать ее без вдохновения свыше.

§ 84. Критический обзор проблемы Иоанна

См. список литературы в §40, с. 274, историю споров по данному вопросу, составленную Хольцманом (Bunsen, Bibelwerk,VIII, 56 sqq.), а также соответствующие разделы из сочинений Реусса (Reuss, Gesch. der heil. Schriften N. T.'s,6 ^thed., I, 248 sqq.), Годе (Godet, Com.,3 ^ded., I, 32 sqq.), Хольцмана (Holtzmann, Einleitung,2 ^ded., 423 sqq.), Вайсса (Weiss, Einleitung,1886, 609 sqq.).

Выше мы уже представили нашу собственную точку зрения на данную проблему с непременными ссылками на современные возражения, однако важность вопроса вынуждает нас посвятить возражениям против четвертого евангелия особый раздел.

Суть проблемы

Проблема Иоанна — один из самых острых вопросов современной новозаветной критики. Она порождена, с одной стороны, различиями между Евангелием от Иоанна и синоптическими евангелиями и, с другой стороны, различиями между четвертым евангелием и Апокалипсисом.

I. Синоптическийаспект проблемы заключается в разногласиях между первыми тремя евангелистами и четвертым в том, что касается области и продолжительности служения Христа, Его описания, сути и содержания Его проповедей и ряда прочих мелких деталей. Существует несколько возможных объяснений.

1) И синоптики, и Иоанн верно описывают события, но обращают внимание на разные стороны личности и жизни Христа, взаимно дополняя и подтверждая слова друг друга во всех существенных моментах. Таково вероучение церкви, и так полагают практически все консервативные критики и толкователи.