История и антиистория. Критика «новой хронологии» академика А.Т. Фоменко
Шрифт:
Из сказанного и из методологических принципов, которых, не всегда, правда, последовательно (игнорируя Плутарха) придерживается А.Т. Фоменко-историк, для Фоменко-математика неизбежна следующая теорема:
Если у двух любых множеств существует общее подмножество, эти множества тождественны.
Следствия, вытекающие из этой теоремы, читатель найдет во множестве в работах А.Т. Фоменко-историка. Я заострю внимание только на одном. Гей-Люссак, немало потрудившийся над раскрытием сути величины "вэ", придерживался совершенно другой сексуальной ориентации, чем знаменитая Клеопатра - ведь ее возлюбленный - соратник и шурин императора Августа - Марк Антоний, был, по убеждению А.Т. Фоменко, никем иным, как гетерой Антонией.
Из указанной теоремы вытекает и четвертый ход комбинации, о которой говорилось в начале, а именно, отождествление римского императора Антонина Пия - государя Птолемея, с императором Священной Римской империи германской нации Максимилианом Габсбургом. Хотя неизвестно, могли ли древние греки понять словосочетание "Анатолий Тимофеевич Фоменко" как - "явление богоугодных чудес", древние римляне и Европа, сохранившая латынь
* * *
По сравнению с глобальными проблемами, на которые обратил свое внимание А.Т. Фоменко, вопросы определения авторства текстов представляются ничтожными. Само собой разумеется, что каталог звезд, содержащийся в "Альмагесте" составил конкретный автор - астроном Птолемей. Такова и обычная точка зрения рядового читателя. Однако даже ему понятно, что для садовника "корень" обозначает нечто иное, чем для математика. Привычный для всех нас автор не похож на автора литературоведов, историков или библиотекарей; с результатами их трудов по определению авторства многие, наверняка, сталкивались в библиотеках, которые с середины XIX в. имеют обычай вести свои каталоги именно по алфавиту авторов. Как оказывается, автором не обязательно называется конкретный человек - ведь и Козьма Прутков и Бурбаки - коллективные псевдонимы, но, тем не менее, авторы. Новый псевдоним придумывать вовсе необязательно, вполне подходит и самое обычное имя - например, Гай Юлий Цезарь, под которым нам известны не только "Записки о Галльской войне", которые заканчивал Авл Гирций, но и все остальные "Записки" - об Александрийской, Африканской и Испанской, целиком написанные то ли Гирцием, то ли кем-то другим. Многовековые исправления и дополнения первоначальных текстов не меняли сути фундаментальных трудов, поэтому и по сию пору авторами словарей средневековой латыни и греческого языка считаются Шарль Дюканж и Анри Этьен - эрудиты XVI и XVII веков.
В авторскую строку описания книг попадают и становятся авторами в каталоге слова, которые обычно почитаются за заглавие - Библия, Песнь о Нибелунгах, Слово о полку Игореве или коллективы, учреждения и должности - парламенты, министерства, президенты. Среди авторов много достойных и смешных, великих и ничтожных, но среди самых полезных - Курский вокзал, создавший произведение, скажу более, - каталог, не менее почитаемый у москвичей, чем "Альмагест" у средневекового астролога или астронома. Он содержит в себе координаты в пространстве и во времени множества физических объектов, под которыми пассажиры, в отличие от Птолемея, понимают не звезды, а электрички. Сметливый читатель, конечно, догадался, что называется сей труд - "Расписание движения пригородных поездов". Удивительное свойство этого каталога - то, что он все время меняется в соответствии с изменением пространственных или временных координат описываемых объектов, но почему-то никому никогда не приходит в голову писать книги о том, что сегодняшнее расписание составлено еще в царствование Александра Второго - когда построили Курскую железную дорогу, и выводить из этого, что царь - на самом деле - наш современник.
Другое дело - "Альмагест", рукопись которого видел редкий академик. Впрочем, когда А.Т. Фоменко начинал свои вычисления, его не интересовали рукописи "Альмагеста". Ему были известны лишь первые гуманистические издания труда Птолемея, и он потратил немало сил на доказательство очевидного для историка книги или литературоведа факта - того, что издатели изменяли текст "Альмагеста". Это было бы удивительно, если бы не было совершенно обычной практикой начала книгопечатания. Без ложной скромности ученые мужи Возрождения прямо указывали на титульных листах своих изданий, что они улучшили, исправили или очистили от ошибок тексты Аристотеля, Цицерона или Вергилия. Труды Птолемея подверглись этой операции, как написано на титульном листе, приводимом в "Альмагесте" Фоменко, "summa cura et diligentia" - "с величайшим тщанием и старанием".
Время внесло свои поправки в сведения А.Т. Фоменко о рукописях "Альмагеста", но не изменило его отношений с первоисточником анализируемых им данных. Признаться честно, я не очень понимаю, какие данные в конечном итоге обрабатывает ученый. Слова о том, что для анализа взята версия, называемая "канонической", способны впечатлить лишь дилетанта. Составление канонического для А.Т. Фоменко каталога Птолемея произошло в начале нашего века. К этому времени филологи давно уже избавилась от самовлюбленности гуманистов и, публикуя древние тексты, не ставили цели создать идеальный текст, а наоборот, старались отразить в издании его варианты. Астрономы, составлявшие "канонический" текст, отдали дань новой традиции и все-таки привели звездные координаты, имеющиеся в различных рукописях "Альмагеста". Дальше филологов они пойти не могли, а те только узнали, что после сравнения различных списков русских летописей А.А. Шахматов положил начало новой вспомогательной дисциплине - текстологии - науке, которая позволила устанавливать последовательность появления и генетические связи рукописей одного и того же текста вместо того, чтобы составлять из расписаний Курского вокзала за разные годы одно, но очень и очень правильное и весьма каноническое.
В понимании же А.Т. Фоменко составление канонического текста и есть реконструкция оригинального текста. Это понимание дает ему возможность искать соответствие исторического периода, в который творил сам Птолемей, истинному времени, которое ретроспективно определяется ученым из координат звезд, содержащихся в "оригинале" "Альмагеста". Текст Птолемея вернулся в Европу от арабов, минимум, в IХ веке, [165] а для латинских рукописей известна и точная дата составления перевода - 1136 год. Судя по комментарию, сопровождающему изображение в Интернете рукописей Птолемея из Ватиканской библиотеки, [166] для архивистов давно не нов тот факт, что к этому латинскому переводу восходит большинство известных списков "Альмагеста" XII-XVI вв. [167] Поэтому дата, получаемая А.Т. Фоменко в результате статистического анализа координат "канонического" каталога - X век - с точки зрения историка-источниковеда понятна: поправки, вносимые арабскими пользователями "Альмагеста", омолодили координаты, а переход текста в догматическое пространство христианства законсервировал омоложенное звездное небо каталога. Точность установленной даты, как указывает сам исследователь, невысока - плюс-минус 350 лет. По этой причине его статистические упражнения и астрономические расчеты остаются интересны лишь с точки зрения статистики и астрономии; они условно пригодны лишь для датировки считанного числа рукописей четырех-пяти звездных каталогов. И даже в этом случае польза подобного анализа эфемерна - вспомогательные исторические дисциплины дают на порядок лучший результат. Давно уже составлены альбомы филиграней, поэтому по водяным знакам на бумаге только продукция крупнейших мастерских переписчиков (например, при папской канцелярии, где были большие запасы бумаги) датируется с точностью ниже пятидесяти лет, греческие же палеографы достигли уровня криминалистов-почерковедов и способны не только датировать рукописи с точностью до четверти века, но и установить по почерку манускрипта скрипторий и даже имя писца. Поэтому прибылью, которую получает история от трудов школы А.Т. Фоменко, кажется, можно пренебречь.
165
Так датируется греческая рукопись из Ватиканской библиотеки Cod.Vat.Gr.1594.
166
http://www.ibiblio.org/expo/vatican.exhibit/exhibit/d-mathematics/Greek_math2.html
167
А.Т. Фоменко, наоборот, считает, что все рукописи - черновики утраченного канонического "беловика".
Таким образом, несмотря на знакомство с трудами Н.А. Морозова, в которых описана практика поправок к Птолемею, применявшаяся в средневековом мусульманском мире, несмотря на то, что ему известен и арабский вариант "Альмагеста", называемый каталогом Аль-Суфи, А.Т. Фоменко анализирует известный ему текст звездного каталога, как статичный. Поэтому вместо того, чтобы задать обычный вопрос, который задает себе источниковед, исследующий текст, содержащий косвенные указания на время его составления - в какой момент времени этот текст перестал меняться, А.Т. Фоменко отождествляет время жизни Клавдия Птолемея с этим моментом. В такой логике он находит опорную точку своих хронологических изысканий. Мне, однако, больше импонирует другая логика: фундаментальный труд Птолемея не потерял своего значения за тысячу лет потому, что он оставался учебным и практическим пособием по звездному небу; пособие менялось за изменением неба, хотя и сохраняло имя своего первого составителя.
* * *
Методика использования астрономических данных "Альмагеста" для его датировки у А.Т. Фоменко двулика. В одном случае - при анализе эфемерид - координат тел Солнечной системы – среди всех вычисляемых дат астрономических событий производится поиск сочетания, которое соответствовало бы временной последовательности, которую А.Т. Фоменко черпает из текста Птолемея. Таким способом якобы определяется дата, ранее которой "Альмагест" не мог быть составлен.
Принцип отбора данных для определения даты "Альмагеста" уже по звездным координатам прямо противоположный. Автор не пытается определить, какому моменту времени соответствует положение всей тысячи звезд, отмеченных в каталоге, а наоборот, последовательно исключает из рассмотрения различные области звездного неба. Делает он это на том основании, что координаты, указанные Птолемеем, определены с большой ошибкой. (В результате этого окончательные вычисления даты составления каталога производятся примерно по десяти звездам). В подобной процедуре присутствует ошибка, которая, даже если и не влияет на результат, то характеризует методы автора в целом. А именно. Решить вопрос о том, ошибочны ли координаты "Альмагеста" и какова эта ошибка, можно только сравнив их с координатами, вычисленными для какого-то момента времени, отталкиваясь от сегодняшнего положения звезд. Каков этот момент, исследователь не может знать заранее, поскольку он как раз и ставит себе задачу определить его по данным "Альмагеста". Когда А.Т. Фоменко отказывается от исторической даты составления каталога, ему не остается ничего другого, как обосновывать свое доказательство ошибок каталога верой - верой в то, что каталог был составлен, к примеру, не 60 тысяч истинных лет назад, а меньше тысячи.
Эта вера проявляется и в выборе интервала, в котором он ищет подходящие эфемериды: 500 г. до н.э.
– 1600 г. н.э., т.е. всего за 160 лет до самого древнего наблюдения, отмеченного у Птолемея (342 г. н.э.), но зато - на 1840 лет - позднее последнего (240 г. до н.э.). Результат налицо - вместо того, чтобы прибавить своим трудом к истории цивилизации десяток-другой веков, ученый крадет у человечества большую половину его культурной памяти.
Существенный момент в моделирования - доказательство правильности модели, в частном случае - модели изменений звездного неба, грешит аналогичным недостатком. А.Т. Фоменко упирает на то, что в запечатанный конверт вкладываются координаты звезд, вычисленные для какого-то года в прошлом, по программе, составленной специально для А.Т. Фоменко. Его сподвижники, проанализировав данные с помощью той же самой программы, определяют этот год. Такая проверка имеет доказательную силу. Она доказывает, что программа написана без программных ошибок и поэтому работоспособна.