История и зоология мифических животных

Ивик Олег

Прежде всего ты сирен повстречаешь, которые пеньем Всех обольщают людей, какой бы ни встретился с ними. Кто, по незнанью приблизившись к ним, их голос услышит, Тот не вернется домой никогда. Ни супруга, ни дети Не побегут никогда ему с радостным криком навстречу. Звонкою песнью своею его очаруют сирены, Сидя на мягком лугу. Вокруг же огромные тлеют Груды костей человечьих, обтянутых сморщенной кожей.

Кстати, из предостережений волшебницы никак не следует, что

сирены непосредственно убивали попавших к ним в плен мореходов, — возможно, те сами погибали от голода и жажды, а может быть, и просто от старости (не исключено, что на острове была пресная вода и какая-никакая пища). Так или иначе, перспектива остаться у сирен или оставить там никак не входила в планы итакийского царя. Но послушать сирен ему очень хотелось, и он приказал своим спутникам привязать себя к мачте, чтобы избежать искушения. Остальные мореходы залепили уши воском, и корабль Одиссея благополучно миновал опасных певиц. Позднее царь Итаки так рассказывал об этом приключении:

На расстояньи, с какого уж крик человеческий слышен, Мчавшийся быстро корабль, возникший вблизи, не укрылся От поджидавших сирен. И громко запели сирены: — К нам, Одиссей многославный, великая гордость ахейцев! Останови свой корабль, чтоб пение наше послушать. Ибо никто в корабле своем нас без того не минует, Чтоб не послушать из уст наших льющихся сладостных песен И не вернуться домой восхищенным и много узнавшим.

Несмотря на все предостережения Цирцеи, плененный пением Одиссей поверил коварным обманщицам и стал мимикой просить своих спутников, чтобы они развязали его, но те лишь крепче затянули ремни. Царь Итаки стал первым человеком (если не считать спорную историю с аргонавтами), услышавшим пение сирен и оставшимся в живых. После чего проклятие, наложенное на сирен, исполнилось.

Гигин пишет: «Гибель им принес Улисс (Одиссей. — О. И.): ведь когда он благодаря своей уловке проплыл мимо скал, на которых они жили, они бросились в море. От них это место стало называться Сиренидами. Оно находится между Сицилией и Италией».

Впрочем, по поводу природы сирен имелась и рационалистическая точка зрения. Гераклит пишет: «Про них придумывают, что они — двойной природы: бедра, как у птиц, а остальное тело — женское, и при том они губят тех, кто проплывает мимо них. А были они гетерами, отличались игрой на музыкальных инструментах и сладостным голосом, собой прекрасны, так что приходившие к ним проедали свое состояние. А что у них птичьи ноги, говорили потому, что они быстро покидали тех, кто спустил имущество». Но надо отметить, что Гераклит многие безобразия древнего мира любил объяснять гетеризмом, объявив гетерой даже чудовищную Сциллу…

Несмотря на то что во времена Одиссея сирены были существами, далекими от гуманистических идеалов, по крайней мере к пятому веку до н.э. они духовно переродились, перестали охотиться на мореходов и заняли достойное место в системе мироздания. Платон сообщает, что на каждой из восьми небесных сфер сидит по сирене и они поют, создавая тем самым величавую гармонию космоса.

Другими весьма зловредными птицами, уже начисто лишенными человеческих черт, были стимфалийские птицы, названные так по имени болота в Аркадии, где они первоначально обитали. Прославились они потому, что Эврисфей, в порядке очередного подвига, приказал Гераклу очистить от них местность. По поводу того, в какой мере эти пернатые относились к животным мифическим и в какой мере — к обыкновенным, существуют разные точки зрения. Например, Аполлодор и Диодор Сицилийский никаких особых свойств стимфалийским птицам не приписывают. Диодор пишет:

«Получив приказ прогнать птиц со Стимфалийского озера, Геракл без особого труда совершил этот подвиг благодаря сноровке и изобретательности. Птицы эти развелись в невероятном множестве и пожирали урожай в округе. Силой одолеть этих тварей было невозможно из-за их невероятной численности, поэтому здесь требовалась хитроумная уловка. Изготовив медную трещотку и подняв ужасный шум, Геракл напугал тварей и, прогнав их далеко непрекращающимся грохотом, очистил от них озеро».

Примерно так же описывает ситуацию и Аполлодор, но он считает, что Геракл перестрелял вспугнутых трещотками птиц. Сенека в трагедии «Медея» даже подчеркивает, что стрелы, погубившие пернатых, были смочены ядом Лернейской гидры.

Все это могло бы выглядеть достаточно странно — не вполне понятно, почему для изведения невинных птах был приглашен величайший воин Греции и почему эта скромная охотничья кампания была зачтена ему за один из великих подвигов, память о которых сохранилась в веках. И уж тем более непонятно, почему для уничтожения несчастных пернатых понадобилось тратить уникальные стрелы, смоченные самым страшным из известных ядов. Свет на эти вопросы проливают другие античные авторы. Так, Павсаний объясняет, чем провинились стимфалийские птицы. Он пишет: «Предание рассказывает, что некогда у вод Стимфала жили птицы, поедающие людей…» У Аполлония и Гигина говорится, что птицы были покрыты перьями, которые по сути своей являлись стрелами или дротиками: птицы весьма эффективно метали их во врагов.

Наиболее подробное описание птиц оставил Аполлоний в «Аргонавтике». Спутники Ясона повстречались с пернатыми хищницами возле острова Ареса в Черном море (сегодня это турецкий остров Гиресун). Кстати, один из аргонавтов, Амфидамант, опроверг мнение о том, что Геракл в свое время уничтожил зловредных птиц. Он рассказал товарищам:

Даже Геракл не смог, когда в Аркадию прибыл, Птиц одолеть, живущих на озере Стимфалийском. Стрелам не поддавались они, я сам это видел. Взяв трещотку медную в руку и ею махая, Он гремел с высокой скалы. В испуге и с криком Птицы в небо взвились и прочь улетели оттуда.

Теперь пернатые обосновались на новом месте и продолжали наводить ужас на окрестности. Прежде чем аргонавты успели принять меры предосторожности, первая птица смогла ранить одного из них.

В воздухе над головами она парила высоко, И, распластавши крыла над судном, внизу пробегавшим, Сбросила острое вниз перо. Оно пробивает Левую мышцу Ойлея богоподобного. Бросил, Раненный, он из рук весло. Поразились герои, Видя стрелу окрыленной.

Хотя комментаторы часто упоминают «бронзовые» перья стимфалийских птиц, надо думать, что бронзовыми были все же не перья целиком, а лишь их «наконечники» — недаром аргонавты сравнивают такое перо с «окрыленной стрелой». Птицы, судя по всему, были в принципе уязвимы, но слишком многочисленны — Амфидамант, знакомый с ними еще по Аркадии, предупредил аргонавтов, что при высадке на остров им не хватит полных колчанов, чтобы защитить себя. Тогда спутники Ясона решили повторить прием Геракла и воспользоваться пугливостью своих пернатых врагов. Они надели боевые шлемы с развевающимися гребнями, завели «страшный вопль» и стали бить копьями в щиты. Уловка удалась: птицы перепугались и улетели «к земным пределам за море и в горы». По пути они «свои перья во множестве слали героям», но греки соорудили над кораблем крышу из плотно подогнанных щитов, и никто из них не пострадал (кроме раненного в самом начале Ойлея).