История имперских отношений. Беларусы и русские. 1772-1991 гг.

Тарас Анатолий Ефимович

Национальные кухни беларусов и русских — это кухни разных народов, формировавшиеся в разных исторических условиях, в разных культурных традициях. Беларуская кухня мало отличается от польской и весьма похожа на украинскую. Русская кухня произошла от кухни финских племен. Рассмотрим этот вопрос несколько подробнее.

Беларуская кухня

Прежде всего, обратим внимание на разницу в названии древнейших блюд беларуской и русской кухни. Названия русских блюд в своем большинстве имеют финские корни (щи, уха, кулага и др.), беларуских — славяно-балтские, либо чисто балтские.

Кулинарные термины, формировавшиеся

во всех странах Европы до XVI века, у беларусов многообразны, у русских — однообразны. Это объясняется тем, что русский народ и русский язык — самые молодые в Европе, они сформировались только к XVIII веку, отсюда и однообразие.

Известный специалист в области поварского дела В. В. Похлебкин в книге «О кулинарии от А до Я» (1988 год) обратил внимание на русское слово «вар»:

«ВАР. Кипящая вода, жар. На основе этого слова в русском языке появилось множество кулинарных понятий — варево, варка, варенье, варец, взвар, варея, отвар, навар, повар, выварка, варенуха, варенец, вареники, приварок… Ни в одном другом языке (включая беларуский и украинский) один и тот же корень не дал подобного количества кулинарных терминов».

Дело в том, что переходившие на русский язык финские племена Московии искали новые названия кулинарным терминам взамен старых финских. Русификацию этих племен осуществляли киевские монахи путем распространения православия на основе болгарского (церковного) языка. Понятно, что такая «программа» не содержала кулинарных терминов. А так как финны Московии не имели контактов со славянами, жившими в тысячах верст от них, кулинарные названия для нового языка им пришлось изобретать самим. Вот и вышло, что они «крутятся» вокруг корня «вар», тогда как в беларуском языке имеются многообразные корни, уходящие глубоко в историю народа. Это закон лингвистики: чем древнее язык — тем больше разных корней слов у его кулинарных терминов.

Похлебкин отнес беларускую кухню к числу самых старых в Европе. Так, он пишет, что овес (крупу и муку) многие европейские народы употребляли в пищу на ранних стадиях своего исторического развития. Позже овсяную муку и крупу вытеснили пшеничная мука и разные крупы, обладающие лучшими вкусовыми и кулинарными качествами:

«Сохранение немногих овсяных блюд у некоторых народов Европы (в белорусской, польской и шотландской кухнях) является свидетельством их древней кулинарной культуры… Белорусские и польские крестьяне разводили горсть овсяной муки в простокваше и ели это «блюдо». Точно так же шотландцы взбивали 50–75 грамм овсяной муки с 300 г. сливок, добавляя в эту смесь 2–3 ложки меда, и ели сырой. Несколько горстей овсяной муки, взбитые с водой и оставленные забродить на день, составляли шотландский броуз (болтушку), излюбленное национальное блюдо, приготавливаемое без нагрева».

Похлебкин считал, что беларусы и поляки довольно полно сохранили следы древнейшей индоевропейской кулинарии (в русской кухне он вообще не нашел индоевропейских следов, которых в ней и быть не могло, ибо это финская кухня). Следы древней индоевропейской кухни у беларусов и поляков объясняются тем, что эти два этноса растворили в своей среде западных балтов (в том числе пруссов) — носителей древнего индоевропейского языка и культуры.

Напомню, что лингвисты считают язык пруссов уникальным «индоевропейским реликтом»; таким же реликтом была у пруссов их кулинарная культура. И когда Похлебкин пишет о «беларуских и польских крестьянах», следует вспоминать именно славянизированных пруссов.

Кстати, в отношении беларусов существует распространенный миф: мол, основу их кухни составляет картофель («бульба»). Это заблуждение. Картофель появился в нашей кухне совсем недавно по историческим меркам. Картофельных блюд беларусы придумали действительно много, но объем потребления ими картофеля не выше, чем у соседей. Тогда откуда этот миф?

Он прямо связан с кличкой «бульбаши», появившейся в России в ХVIII веке с подачи церкви. Когда Россия в конце XVIII века захватила ВКЛ, обнаружилось, что беларуские крестьяне в массовом порядке выращивают картофель (бульбу), официально запрещенный в России московскими церковными иерархами как «бесовское яблоко» и «яблоко латинян».

Почему московские попы «ополчились» на картошку — это другая тема, но факт в том, что они её в России официально запрещали. В своих обращениях к пастве попы утверждали, что католики хотят уморить православных, заставляя их выращивать «ядовитый плод». Конечно, дыма без огня не бывает: потребление клубней картофеля, позеленевших в результате неправильного хранения, ведет к отравлению. Так ведь и протухшую рыбу тоже есть нельзя!

Беларусы (литвины) придерживались не чуждого им московского варианта христианства, а православной веры Киева (тогда уже униатской), которая ничего против картофеля не имела. Так «вопрос картошки», запрещенной церковью в России, стал своего рода идеологическим жупелом.

Именно московская церковь внедрила термин «бульбаш» — как название еретика-униата, поедающего запрещенный «латинский плод». В сопредельных с Беларусью губерниях Российской империи православные «пропагандисты» врали людям, что униаты едят «латинский плод» и от него «мрут, как мухи». Мол, это им, бульбашам, наказание свыше за униатство. Так и распространилась среди россиян кличка «бульбаши». Она чисто религиозная, не имеет отношения к кулинарии, так как наш народ ел картошки не больше, чем поляки или немцы.

Конец этой вакханалии идиотизма положили статьи российских ученых, опубликованные в Петербурге. Они доказывали, что картофель вовсе не ядовит, а его внедрение в сельское хозяйство России даст огромные плюсы — на примере Германии и других стран, где картофель стал одной из главных культур сельского хозяйства. Эти доклады возымели действие. По просьбе Российской академии наук царица Екатерина II распорядилась прекратить выступления против картошки и начать освоение этой культуры в России. Шабаш вокруг потребления беларусами картофеля закончился, но оставил след в форме клички.

Древние беларуские блюда, составляющие основу народной кухни, уникальны, их нет в кухне русской. Возьмем, например, авсень. Другие названия — овсень, говсень, усень, баусень, таусень, митусень, мисень и бигусень (ныне бигос). Это чисто языческое блюдо, названное по одноименному языческому празднику — первой встрече весны, приуроченному к 1 марта, с которого исчислялся новый год. То есть, это «новогоднее» блюдо. Праздник и блюдо, как пишет Похлебкин, были распространены до середины XIX века только в Восточной Беларуси, а также в Смоленской, Курской и Брянской областях — то есть, в исторических границах расселения этноса славянизированных западных балтов — кривичей.