История Ирэн. Отрицание
Шрифт:
Наконец осмотр был закончен, и у Путеева, и у девицы Строгановой был крайне недовольный вид.
– Ирэн Леонидовна, ногу …э…в общем, ногу пациентки надо будет осмотреть через три дня, – Путеев намеренно не смотрел на Анну, обращаясь исключительно к Ирэн
– Почему вы мне этого не скажете? – возмущённо воскликнула Строганова, – смотрите на меня сейчас же.
И Путеев не выдержал:
– Да потому что вы взбалмошная девица, которая возомнила, что, если она прочитала труды Авициуса*, может себе позволить поучать квалифицированного медикуса.
(*местный
Но Анна не сдавалась:
– Будьте любезны смотреть на меня, когда изволите говорить обо мне
Путеев тяжело вздохнул и попытался откланяться
– Я вас ещё не отпускала, – в Анну будто чёрт вселился, и она никак не могла успокоиться.
Ирина поняла, что надо вмешаться, иначе быть беде.
Проводив Путеева, который выглядел не обиженным или расстроенным, он выглядел…озадаченным, как будто столкнулся с чем-то, что никак не может объяснить с логической точки зрения, Ирина поднялась обратно к Анне.
– «Ну и что вы устроили? Чем вам Николай Ворсович не угодил?» —дружелюбно спросила Ирина, поправляя подушку под ногой Анны, так как Путеев сказал держать конечность повыше.
Анна жалобно на неё посмотрела и вдруг расплакалась.
– Ну что ты, что ты девочка, будет, – Ирина поняла, насколько на самом деле молода Анна, и как она испугалась вчера, да и сегодня по какой-то причине нервничала.
Ирина как могла успокаивала её:
– Если тяжко на душе, поплачь, слёзы смоют всё и на душе светлее станет, – так обычно говорила бабушка Ирины, пока была жива. И Ирина помнила, что это действительно так, наплачешься и легче становится.
Но вспомнила Ирина и вторую часть бабушкиной присказки:
– Но нос и глазки будут красные.
Услышав про нос и глазки, Анна сразу же попыталась успокоиться и через какое-то время ей это удалось.
– А чего он со мной как с ребёнком? – всё-таки не выдержала Анна и спросила Ирину.
– Да он со всеми пациентами так, – Ирина рассказал, как сама заболела зимой, после того как шла из деревни пешком и как доктор Путеев её лечил, слушал лёгкие, рассказала про то, как придумала тоноскоп, как «нашла» рецепт чернёного серебра, как экспериментировала со спичками.
Почему-то с этой девушкой Ирине было легко говорить, как будто она была одного с ней менталитета. Уже потом Ирина поняла, что Анна для своего времени была очень хорошо образована. Не только научена тому, чему обычно учили девушек из знатных семей, но и знала гораздо больше за счёт собственного желания учиться и открывать новое.
Ирина пообещала, что как только нога заживёт, то она покажет Анне производства и они съездят в Никольский к Софье Штромбель.
Анна решила пока не говорить Ирэн, что она невеста барона Виленского. Ей так понравилось с ней общаться, что она боялась, что, сказав правду о том, зачем она приехала, она разрушит то хрупкое взаимопонимание, которое между ними установилось. Вместо этого она попросила Ирэн принести ей бумагу и перо, написать отцу, чтобы не волновался, почему она не доехала до тётки.
А что? Не нарочно же? Просто так вышло…
Глава 36
Москов. Кремль. Несколько дней назад. Суббота
После того как Забела зачитал, что в заявке на «привилегию» по булату стоит имя Ирэн Лопатиной и помещика Ивана Ивановича Картузова, мир для Виленского изменился. Он вообще теперь ничего не понимал. Да и остальные приближённые императора тоже находились в состоянии полного удивления.
Император, граф Забела, вошедший в Оружейную Шувалов, все посмотрели на Виленского.
– Не смотрите на меня так, – Виленский развёл руками, – я сам ни черта не понимаю.
– Граф? – обратился Виленский к Андрею, – вы недавно из поместья Лопатина, – барон намеренно подчеркнул слово «поместья», возвращая графу утренний «укол», – возможно, вы заметили что-то?
Граф Забела ухмыльнулся и сообщил:
– Да, кое-что я заметил, барон. Вашу супругу пытались убить, и «доброжелатель» ещё не найден. Мною были схвачены исполнители, но кто хочет избавиться от Ирэн…Лопатиной, мне пока узнать не удалось.
Виленский побледнел, руки его сжались в кулаки, но он не успел ничего сказать, его опередил император.
– Я не знаю, Серж, что там у тебя с тем, что ты никак не оформишь подписанное мною прошение о разводе, но Ирэн я тебе не отдам. Если она действительно причастна к изобретению булата, то она будет находиться под моей личной защитой.
Виленский попытался снова что-то сказать, но император жестом попросил его не спешить, и продолжил, обращаясь к Шувалову:
– Александр Иванович, выдели кого-нибудь посмекалистей из тАйников*, пусть поедет в Никольский, грамоту императорскую ему выпиши, что приехал курировать булатное производство. А ты, Серж, – император снова перевёл взгляд на Виленского, – нужен мне здесь, на границе с Ханиданом неспокойно, а литейные заводы мало пушек льют, надо бы объезд сделать, разобраться.
(*тАйник – сокращённое название агентов тайной канцелярии)
Император всех отпустил, а сам пошёл в сторону семейного крыла, обедать он обещал с супругой. За обедом рассказал ей про булат и не удержался помянул Ирэн Виленскую. Настроение у Марии Алексеевны было плохим до самого вечера.
Граф Забела выбежал сразу за Шуваловым и, нагнав его, попросился императорским куратором в Никольский уезд. Но Александр Иванович не зря столько лет был начальником Канцелярии тайных розыскных дел, он всех «читал на раз», и сразу понял, что у Забела там какой-то свой интерес.
– Уж не к Виленской ли «копыта» подбивает, – подумал граф Шувалов, а вслух сказал:
– Не по чину тебе, Андрей, куратором в провинцию ездить, вон видишь, шпионы к нам едут, будешь здесь императорскую семью оберегать. Я кого-нибудь из «полевых» пошлю.
Немного помолчал, хитро взглянул на Андрея и потом, как будто спрашивал сам себя, произнёс:
– Яшку Морозова что ли послать? Точно, он самый подходящий.
Граф Забела сжал зубы, но ничего не сказал и откланялся. А Шувалов посмотрел на дверь, закрывшуюся за графом Забела, и покачал головой: