История испанской инквизиции. Том II
Шрифт:
XII. Последний решил, что следует покориться, чтобы избежать бесчестия. Не дожидаясь ответов из Брюсселя и Рима, он 21 сентября 1558 года послал дону Санчо Лопесу де Оталоре, члену совета инквизиции, просьбу, в которой он соглашался, чтобы его Толкование на Катехизис поместили в Индекс, только не называя автора; кроме того, он желал, чтобы это запрещение не простиралось за пределы Испании; при этом он ссылался как на довод на то, что этот труд написан по-испански. Он надеялся этим путем сохранить репутацию католического автора, единственную славу, которой он дорожил. 21 и 25 ноября он послал новые письма главному инквизитору, дону Хуану де Беге, председателю совета Кастилии, и дону Гарсии Толедскому, гувернеру принца дона Карлоса; 9 декабря он представил через брата Антонио де Санто-Доминго и брата Хуана де ла Пенью, ректора и руководителя классов в коллегии Св. Григория в Вальядолиде, ходатайства в совет инквизиции. Он настоятельно просил, чтобы для скорейшего прекращения всех затруднений был опубликован катехизис на испанском языке и чтобы автору дали его на предмет исправления, увеличения и перевода на латинский язык. Все эти действия оказались бесплодными. Вовсе
XIII. 7 января 1559 года Павел IV объявил на пленарном заседании консистории: „Осведомленный о том, что ересь Лютера и его сторонников распространяется в Испании, он имеет основание подозревать, что некоторые прелаты следуют этому учению. Поэтому он уполномочивает главного инквизитора в течение двух лет, считая с этого дня, производить следствия против всех епископов, архиепископов, патриархов и примасов королевств; если после начала процесса, возникнут подозрения в попытке бегства с их стороны, велеть их арестовывать и брать под стражу, инквизитор же обязан тотчас дать об этом отчет верховному первосвященнику и отправить в кратчайший срок в Рим виновных с запечатанными материалами процессов“. Архиепископ был уведомлен об издании папского бреве письмом кардинала Театинского от 18 января. Главный инквизитор доложил о нем королю и просил полномочия для приведения его в исполнение. Письмо дома Антонио Толедского к архиепископу из Брюсселя от 27 февраля известило Каррансу, что Его Величество приказал главному инквизитору приостановить преследование до его прибытия в Испанию. Дом Антонио прибавлял, что монарх в настоящее время убедился в недоброжелательстве по отношению к архиепископу. Это настроение Филиппа не помешало Вальдесу возобновить его просьбу в марте и представить неудобной дальнейшую отсрочку, которая повлечет отправку виновного в Рим и посылку туда документов его процесса. Он рисовал в самых мрачных красках скандал, который получался оттого, что на свободе в качестве еретика видят архиепископа, уже утратившего свою былую репутацию. Он устроил так, что в апреле король разрешил привести бреве в исполнение, как мы увидим это дальше.
XIV. В это время вальядолидские инквизиторы продолжали получать всевозможные показания против архиепископа, чтобы оправдать этим направленное против него преследование. 20 февраля 1559 года брат Гаспар Тамдайо, францисканец из Саламанки, донес по собственному побуждению святому трибуналу на катехизис прелата. Он сказал, что ему кажется дурным, что автор в своем предисловии горячо убеждает верных читать Священное Писание, а не возносить молитвы Отче наш и Богородице дево. 11 апреля дон Хуан д'Акунья, граф де Дуэндиа, показал, что архиепископ советовал ему отказаться от молитв и просить заступничества святых тем способом, который он преподал в своей книге. Он сказал также, что он, его жена донья Франсиска де Кордова и вся его семья следовали этому совету, пока дом Педро Понсе де Леон, епископ города Сьюдад-Родриго, не побудил их прекратить это. Он прибавил, что знает, будто архиепископ давал подобные советы многим лицам, служащим в королевском дворце, главным образом дону Франсиско Манрике, камергеру короля. За этим показанием следовали показания графини, его жены, его капеллана Педро де Вальдеса и семи его главных слуг.
XV. 11 апреля брат Доминик де Рохас непосредственно после пытки показал, что маркиз Поза, его отец, спросил у дома Бартоломео, не лучше ли будет заказать тысячу обеден о спасении души при жизни, чем по смерти, на что архиепископ ответил: „Если маркиз пожелает мне поверить, он закажет эту тысячу обеден до своей смерти“. Он прибавил еще, что архиепископ, отправляясь в Тридент для присутствия на втором созыве собора и находясь среди лютеран, сопровождавших короля Чехии, вступил в спор с одним из них в присутствии дома Гаспара де Суньиги, епископа Сеговии. Хотя казалось, что он одержал верх в споре, он затем сказал наедине брату Доминику: „Никогда я не чувствовал себя так стесненно, как сегодня. Хотя я хорошо владею богословием, я не так начитан в Священном Писании, как этот лютеранин, а он простой мирянин“. Свидетель сказал еще 13 апреля, что архиепископ читал и одобрил Толкование членов веры, труд свидетеля, и что он поместил часть его в свой катехизис. Мы уже видели, что брат Доминик взял это показание обратно накануне своей казни.
XVI. 5 мая донья Катерина де Кастилья, содержавшаяся в тюрьме святого трибунала, показала, что она полагает, будто архиепископ следует учению лютеран. Эта дама, почувствовав потом угрызения совести за свои слова, 29 мая попросила аудиенцию и сказала, что она берет назад показание; она знает, что Карранса говорил ее мужу Карлосу де Сесо, что, отрицая существование чистилища, он впадает в самое пагубное заблуждение. 12 июня она продолжала настаивать на отказе от показания.
Статья четвертая
ОБВИНИТЕЛЬНЫЙ АКТ И ПРОЦЕДУРА, ПРЕДШЕСТВОВАВШАЯ АРЕСТУ АРХИЕПИСКОПА
I. Я предоставляю читателям судить, давали ли при таком состоянии процесса свидетельские показания повод к объявлению архиепископа виновным в преступлении ереси. Вальдес составил 8 апреля протокол о принятии полномочий, дарованных ему папою; лиценциат Камино, прокурор совета инквизиции, представил 6 мая главному инквизитору обвинительный акт, в котором требовал приведения в исполнение папского бреве и заявлял, что назовет в свое время и в надлежащем месте лицо, на которое оно должно обрушиться. Вальдес составил постановление, в котором известил, что готов применить правосудие, когда это потребуется. В тот же день прокурор представил другой обвинительный акт, в котором говорилось, что дом Бартоломее Карранса, архиепископ Толедский, проповедовал, разъяснял, писал и поучал в своих речах, проповедях, катехизисе и других книгах и сочинениях многие ереси Лютера; это видно из свидетельских показаний, из книг и бумаг, которые он представляет в подкрепление своего доклада, оставляя за собою право обвинить его потом более формальным образом. Вследствие этого он требовал ареста архиепископа, заключения его в секретную тюрьму, секвестра его имущества и доходов в распоряжение главного инквизитора. Последний, посоветовавшись об этом с верховным советом, приказал, чтобы прокурор представил документы, о которых говорит в своем обвинительном акте. Прокурор предъявил:
1) Толкование на катехизис с квалификациями, сделанными Кано, Куэвасом, Сото и Ибарой; 2) две переплетенные рукописи, в которых находились Толкование членов веры (труд брата Доминика де Рохаса) и произведения Каррансы, приведенные мною под номерами 3, 4, 13, 27, 28, 29 и 30, с квалификациями, произведенными богословами; 3) сокращения двух проповедей Каррансы, посланные из Фландрии лиценциату Эррере, судье процессов по делам о контрабанде, арестованному тогда в качестве лютеранина; 4) свидетельские показания относительно архиепископа с сокращением, содержащим их результат, и с мнением прокурора; 5) письмо епископа Куэнсы дома Педро де Кастро, о котором я говорил; 6) письмо архиепископа к доктору Касалье из Брюсселя от 18 февраля 1558 года в ответ на поздравление с произведением в архиепископы; в нем он предлагал Касалье просить для него у Бога просвещения, необходимого ему для хорошего управления епархией, и прибавлял, что следует больше, чем прежде, просить об этом для тех, кто составляет Церковь Божию; 7) два письма Хуана Санчеса, арестованного в это время в качестве лютеранина, к донье Катерине Ортеге, оба из Кастро-Урдиалеса от 7 и 8 мая 1558 года, в которых он говорит, что едет во Фландрию, где надеется встретить хороший прием у архиепископа.
II. Все эти формальности были исполнены в один день, и нет сомнения, что этот заговор был устроен с общего согласия прокурором, главным инквизитором и несколькими членами совета. Если бы это было не так и дело шло бы обычным ходом правосудия, то понадобилось бы по крайней мере три дня для представления двух обвинительных актов, постановления первого дня, совещания с советом на другой день и урегулирования с прокурором исполнения приказов на третий день. Вследствие этого 13 мая главный инквизитор постановил вместе с советом, что он пошлет архиепископу Толедскому повестку о вызове в суд, чтобы тот явился лично для ответа на обвинения прокурора по вопросам вероучения.
III. Когда король разрешил преследовать архиепископа, он потребовал, чтобы с ним обращались со всем уважением, приличествующим его сану. Монарх послал даже 30 марта и 4 апреля Каррансе письма, в которых обещал ему свою поддержку. За ними последовали два других: одно — от принца Эволи от 6 апреля, другое — от брата Франсиско Пачеко от 20 апреля. Приказ, о котором я говорил, заставил приостановить исполнение мандата до тех пор, пока будет получено новое распоряжение Его Величества. Монарх, получив от кардинала Пачеко письмо с сообщением о просьбе архиепископа, чтобы дело о его катехизисе разбиралось в Риме, адресовал ему 21 апреля из Брюсселя ответ, составленный в следующих выражениях: „Вы были правы, доложив мне о выступлениях архиепископа перед папой по поводу его книги. Я распорядился в Испании, как следует поступать в этом отношении. Я рекомендовал относиться к нему со всем уважением и почтительностью, которые ему приличествуют“. Это королевское письмо привело к тому, что 19 мая главный инквизитор написал письмо государю, в котором извещал о принятых мерах, прибавляя, что, как он полагает, повестка о вызове в суд будет более мягкой, более сдержанной, менее унизительной и более тайной мерой, чем арест вооруженной рукой через альгвасилов. Однако король еще оказывал уважение архиепископу, так как он не одобрил этого решения. В это время дом Антонио Толедский продолжал писать Каррансе. Он сообщил ему 17 мая и 17 июня, что не похоже, чтобы дело приняло благоприятный оборот, которого он ожидал, но, несмотря на все дурные доклады, которые делали королю, он полагает, что у государя есть» привязанность к нему.
IV. Наконец 26 июня король послал главному инквизитору ответ, которым он давал согласие на все, что постановлено, выражая надежду, что исполнение этой меры будет сопровождаться всем уважением, соответствующим заслуге и сану архиепископа, которым Карранса облечен. Прелат был извещен об этом письмом дома Антонио Толедского от 27 июня. После того как 10 июля было получено королевское согласие, прокурор 15 июля представил второй обвинительный акт, в котором настаивал на приведении в исполнение первого акта об аресте Каррансы и конфискации его имущества. Он говорил, что следствие по делу доставило улики, которые были сочтены достаточными 13 мая, что он присоединяет к ним показание, данное 14 июля доньей Луисой де Мендоса, женою дона Хуана Васкеса де Молины, королевского секретаря. Эта дама показала, будто маркиза Альканисес говорила ей со ссылками на наставления архиепископа, что лишать себя удовольствий — дело, не заслуживающее награды в очах Божиих, и что носить цилиций [155] не нужно. На вопрос об этом маркиза заявила, что ничего подобного не говорила; она сказала лишь, что все эти вещи мало похвальны; она связана дружбой с архиепископом более двадцати лет и исповедовалась у него, но за все это время она никогда не слыхала от него речей против веры.
155
Цилицип (cilicium) — широкий волосяной колючий пояс, который носят католические монашествующие миряне на голом теле для умерщвления плоти. Название произошло от шерстяной грубой материи, вырабатывавшейся некогда в Киликии (в Малой Азии) из козьей шерсти.