История, конца которой нет
Шрифт:
— Да, — прошептал Бастиан ей в ухо, — и потому я прощаюсь с тобой, Йиха. Беги к нему, и ты его найдешь.
Йиха сделала несколько шагов, потом снова вернулась к Бастиану.
— По правде сказать, — вздохнула она, — я немного боюсь.
— Мужайся, — подбодрил ее Бастиан, улыбнувшись, — и не забудь рассказать обо мне твоим детям и внукам.
— Спасибо, Господин, — ответила Йиха. Ответ ее был прост, как всегда.
Бастиан долго смотрел ей вслед, слушал, как она удаляется, цокая копытами, и не чувствовал радости. Он вошел в свой роскошный шатер, лег на мягкие подушки и стал глядеть в потолок. Снова и снова повторял он себе, что исполнил самое заветное
Но это касалось только Бастиана. А Йиха и в самом деле нашла белоснежного крылатого жеребца и справила с ним свадьбу. И потом у них родился сын, белый крылатый лошак, которого назвали Патаплан. Впоследствии он стал знаменит и о нем много говорили в Фантазии. Но это уже совсем другая история, и мы расскажем ее как-нибудь в другой раз.
С этого времени Бастиан стал путешествовать в паланкине Ксайды. Она даже предложила ему ехать в одиночестве — а она, мол, пойдет рядом пешком, чтобы предоставить ему как можно больше удобств. Но Бастиан не захотел принять от нее такую жертву. И вот они сидели теперь вдвоем в просторном коралловом паланкине, который плыл впереди процессии. Бастиан был немного расстроен и раздражен на Ксайду за то, что она дала ему совет расстаться с Йихой. И Ксайда скоро это почувствовала: его односложные ответы очень затрудняли беседу.
Чтобы его подбодрить, она весело сказала:
— Я хочу сделать тебе подарок, мой Господин и Повелитель, если ты окажешь мне милость его принять.
Она вытащила из-под подушки сиденья небольшую шкатулку, украшенную драгоценностями. Бастиан выпрямился и вопросительно посмотрел на Ксайду. Раскрыв шкатулку, она достала из нее тоненький поясок, похожий на цепочку из подвижных бусин прозрачного стекла.
— Что это? — спросил Бастиан.
Пояс дребезжал и тихонько звякал в ее руке.
— Это Пояс-Невидимка. Того, кто его наденет, он делает невидимым. Но ты, мой Господин, должен дать ему имя, чтобы он тебя слушался.
Бастиан внимательно рассмотрел Пояс и сказал:
— Пояс Гемаль.
— Ну, теперь он твой, — кивнула Ксайда с улыбкой.
Взяв у нее Пояс, Бастиан в нерешительности держал его в руках.
— А ты не хочешь сразу его испробовать? — спросила Ксайда. — Убедиться в его возможностях?
Бастиан надел Пояс и почувствовал, что он как раз по нему — словно на заказ. Только увидеть самого себя он уже не мог. Это было крайне неприятное ощущение. Он попробовал тут же расстегнуть застежку, но это ему не удалось: он не видел ни Пояса, ни своих собственных рук.
— Помоги мне, — еле выговорил он, задыхаясь. Он вдруг испугался, что никогда больше не сможет снять с себя этот Пояс Гемаль и навсегда останется невидимкой.
— Сперва надо научиться с ним обращаться, сказала Ксайда. — Со мной было то же самое, мой Господин и Повелитель. Разреши мне тебе помочь!
Она протянула руку, сделала какое-то движение в воздухе, и застежка мгновенно расстегнулась. Бастиан снова увидел самого себя. Он вздохнул с облегчением и рассмеялся. Ксайда тоже улыбнулась и затянулась дымом из мундштука с головкой змеи. Все-таки ей удалось отвлечь его от раздумий и настроить на другие мысли!
— Ну, вот ты и защищен ото всех бед и напастей, — мягко заметила она. — А для меня это значит больше, чем я могу тебе сказать, мой Господин и Повелитель!
— Ото всех бед и напастей? — переспросил Бастиан, все еще немного растерянный. — А разве мне грозит беда?
— О, никому тебя не одолеть, если ты поведешь себя мудро, — прошептала Ксайда. — Опасность только в тебе самом. И потому-то так трудно тебя от нее защитить!
— Как это — во мне самом? — удивился Бастиан.
— Быть мудрым значит быть выше всего. Никого не ненавидеть и никого не любить. Но тебе, мой Господин, небезразлична дружба. Твое сердце не охладело, не потеряло способности к состраданию, не стало как снежная вершина горы. И пока это так, кто-нибудь может причинить тебе зло.
— Кого ты имеешь в виду?
— Того, к кому ты все еще благоволишь, мой Господин, несмотря на всю его самонадеянность и наглость.
— Кто это? Выражайся точнее.
— Дерзкий и непочтительный маленький дикарь из племени Зеленокожих, Господин.
— Атрейо?
— Да. А с ним и его Фалькор, потерявший стыд и совесть.
— И они-то хотят причинить мне зло? — Бастиан чуть не рассмеялся.
Ксайда сидела молча, опустив голову.
— Этому я не верю и никогда не поверю, — заявил Бастиан. — И не хочу больше слышать об этом.
Ксайда не отвечала. Только опустила голову еще ниже.
После долгого молчания Бастиан спросил:
— И что же, по-твоему, замышляет против меня Атрейо?
— Мой Господин, — прошептала Ксайда, — я жалею, что заговорила об этом! Считай, что я тебе ничего не сказала.
— Нет уж, теперь выкладывай все! — крикнул Бастиан. — И не говори намеками! Что ты знаешь?
— Я дрожу от твоего гнева, мой Господин, — пролепетала Ксайда. Она и в самом деле дрожала всем телом. — Но даже под страхом смерти я скажу тебе всю правду: Атрейо задумал забрать у тебя Знак Девочки Королевы. Потихоньку или силой.
На мгновение у Бастиана перехватило дыхание.
— Ты можешь это доказать? — спросил он хрипло. Ксайда отрицательно покачала головой и пробормотала:
— Мои знания не из тех, что требуют доказательств.
— Тогда держи их при себе, — сказал Бастиан, покраснев от гнева. — И не клевещи на самого честного и храброго юношу во всей Фантазии!
С этими словами он выпрыгнул из паланкина и быстро пошел вперед.
Ксайда в задумчивости постукивала пальцами по змеиной головке своей курильницы. Ее зелено-красные глаза вспыхивали и мерцали. Но вскоре она снова улыбнулась и сказала, выпуская изо рта фиолетовый дым:
— Ну что ж, ты еще в этом убедишься, мой Господин и Повелитель. Пояс Гемаль тебе это докажет.
Когда караван расположился на ночлег, Бастиан вошел в свой шатер, приказав Илуану, Синему Джинну, никого не впускать, и уж ни в коем случае Ксайду. Ему хотелось побыть одному и все обдумать.
Конечно, то, что волшебница сказала про Атрейо, даже недостойно размышлений. Но его мысли занимало другое: ее слова о мудрости, брошенные как бы между прочим. Как много он пережил: страхи и радости, печали и торжество победы. Не успевало сбыться одно его желание, как он уже торопил другое, ни на минуту не зная покоя. Ничто его не удовлетворяло. Но быть мудрым значит быть выше всего, выше радостей и страданий, выше страха и сострадания, тщеславия и обид. Быть мудрым значит стоять надо всем, никого не ненавидеть и никого не любить, а к неприязни других, как и к их привязанности, относиться с полным равнодушием. Кто поистине мудр, тот ничего не принимает близко к сердцу. Он недосягаем, и ничто не может его задеть. Да, быть таким! Это достойно стать его последним желанием! И оно приведет его к Истинному Желанию, о котором говорил Граограман. Теперь наконец он понял, что тот имел в виду. И он пожелал стать великим мудрецом, самым мудрым во всей Фантазии!