История крестовых походов
Шрифт:
Конечно, и в XIII веке семьи не потеряли своего значения, и крестоносные традиции, передававшиеся из поколения в поколение, продолжали подчинять себе тех, кто был в состоянии взять крест, но, когда феодальные отношения достигли своего пика, наиважнейшим фактором стали сеньориально-вассальные связи. Это повлияло даже на образ Христа, каким его представляла крестоносная проповедь, всегда принимавшая во внимание настроения своей аудитории. Если раньше Христос, как правило, сравнивался с отцом, потерявшим свою наследственную долю и призывающим своих сыновей вернуть ему ее, то теперь все чаще перед слушателями возникал портрет властелина, требующего от своих подданных выполнения службы. Образ Христа-властелина можно найти уже в песне времен второго крестового похода: «Господь был тяжко опечален потерей своего наследия. Он желает испытать друзей своих и вассалов своих на верность. Если кто-либо имеет феод от сеньора своего
Третьим фактором стали крестовые походы в другие регионы. Полные энтузиазма крестоносцы часто рвались воевать на нескольких фронтах. Леопольд VI Австрийский участвовал в крестовых походах в Испанию и в Лангедок, воевал в третьем и пятом крестовых походах и принял крест для участия в четвертом. Французский рыцарь Петр Пийар сопровождал Людовика IX в обоих его походах на Восток и участвовал в походе Карла Анжуйского в Южной Италии. К XIV веку среди рыцарей распространилось мнение, что географический регион их крестовых подвигов – вещь второстепенная, важнее всего – бороться с врагами Христа, где бы те ни находились. Они проявляли «странное безразличие к тому, где и с кем воевать». Естественно, не все другие театры войны имели те же традиции паломничества, что и Иерусалим.
В начале XIII века мы видим попытку руководителя крестоносного движения в Прибалтике создать культ Матери Божьей в Риге, распространяя миф о том, что Ее вдовья часть наследства (как бы в параллель отцовской доле наследства Христа) – это земли ливонские. С течением времени в крестоносном движении произошло смещение центра тяжести с освобождения или защиты Иерусалима (пли вообще помощи Святой Земле) на защиту христианского мира вообще. Кампании помощи Христианской республике (как часто называли христианский мир) все чаще и чаще производили впечатление войны в защиту государства, а не войны как акта благочестия. В XIV веке действия крестоносцев в Северной Африке или в Европе характеризовались понятиями служения Христу своей доблестью (ргоиеззе), почти лишенной покаянного смысла.
Вполне возможно, что самый знаменитый пример кризиса крестоносного движения после 1291 года – падение ордена тамплиеров, описанное в главе 9, – способствовал частичной секуляризации движения. В обвинениях, предъявленных тамплиерам, говорилось, в частности, что они якобы отрицали божественность Христа, Его распятие и даже сам крест. Их обвиняли в том, что при ритуале вступления в орден они плевали на распятие, топтали его ногами и даже мочились на него. Подобные обвинения были бы ужасны в любом христианском обществе, но тогда они представляли еще и особо резкий вызов идее, лежащей в основе крестоносного движения, и традициям, основой которых были власть Христа и образ креста. Французское правительство предало эти обвинения широкой гласности, и обществу предстала отвратительная картина известного ордена, претендующего на воплощение в традиционной религиозной форме идеалов крестоносного движения и в то же время богохульственно отрицавшего свои же собственные основы. Эти обвинения, безусловно, нанесли сильный вред крестоносному движению.
По мере своего превращения к XIII веку в непременный атрибут средневековой жизни крестоносное движение становилось и менее радикальным. Светские рыцарские идеалы способствовали некоторому размыванию революционной идеи, заявленной в 1095 году. Понимание войны как акта покаяния и благочестия, конечно, оставалось и даже продолжало проповедоваться, хотя и во все более декоративной форме, рыцарями-госпитальерами на Мальте вплоть до XVIII века. Но оно уступило ведущее место более традиционному образу военного служения Христу. Идея покаянной войны, одно из наиболее радикальных направлений европейской мысли, была слишком неудобной для того, чтобы обеспечить себе постоянное место в богословии и практике христианского насилия.
Глава 5
Песни
МАЙКЛ РАТЛЕДЖ
Литература всегда отражает проблемы своего времени, в противном случае ее никто не читает; иначе говоря, она не может стать популярной. Но в средние века слова «литература» и «популярный» означали не совсем то, что означают сегодня. Например, песни первой и второй мировых войн становились популярными благодаря массовому распространению либо через ноты (что подразумевало
В средние же века в силу ограниченной грамотности литература отражала заботы и интересы лишь грамотного класса: того класса, который и создает и читает литературу. «Популярный» означало популярность в аристократических кругах – при дворах, в замках. «Литературой» тогда называлось все то, что писал для своих стушателей образованный человек. Существовала еще и литература на латинском языке, предназначенная для высокообразованных чиновников и клириков. Но ни она, ни «официальные» жанры, такие, как хроники, история и анналы, не будут рассматриваться в этой главе. Нас интересует только то, что люди считали развлечением, то есть слышали, видели на сиене и т. п., хотя это и не исключало назидательных, пропагандистских и просветительских функций материала.
Четыре первых крестовых похода совпали по времени с периодом бурного развития во Франции и Германии литературы на национальных языках, в которой нашло отражение и крестоносное движение. Этот период называли «Возрождением XII века», что вполне справедливо, по крайней мере в отношении литературы. Во Франции и в Германии появляются произведения героического эпоса – самую старую известную нам французскую эпическую поэму «Песнь о Роланде» почти наверняка можно датировать временем первого крестового похода. «Сhanson d`Аntioche» («Песнь об Антиохии»), рассказывающая об осаде этого города в 1098 году, дошла до нас к двух версиях – французской и провансальской. «Сапso de la Crotzada» («Песнь о крестовом походе») повествует на провансальском языке о событиях Альбигойского крестового похода. Сохранились и более традиционные исторические описания, например сочинения Робера де Клери и Жоффруа де Виллардуэна.
Старофранцузские эпические поэмы именуются «жестами» или «Рассказами о деяниях» – «Сhansons de geste» (geste – деяния, подвиги, совершенные одним или несколькими героями или целым родом). Вопрос о том, насколько верно эти поэмы отражают крестоносное движение, является спорным. Действие наиболее известной и самой ранней поэмы «Песнь о Роланде» основывается на действительном историческом событии. В 778 году Войска Карла Великого возвращались из Испании после удачной военной экспедиции. В Пиренейских горах в Ронсевальском ущелье на арьергард Карла напали либо баски (по сообщениям хроник IX века), либо мавры из Сарагосы (по словам арабского хрониста XIII века Ион аль-Асира) и перебили франков, причем погибли сенешаль Эггихард, начальник королевской гвардии Ансельм и маркграф Бретонской марки Роланд. Сегодня, по прошествии стольких столетий, уже трудно сказать точно, были ли нападающие маврами и насколько серьезен был бой. В «Песне о Роланде» единичное военное столкновение превращено в крупную конфронтацию между империей Карла и силами ислама, которая заканчивается завоеванием Сарагосы и насильственным крещением ее жителей.
День миновал, и ночь на землю пала.Луна взошла, и звезды засверкали.Взял город Сарагосу император.Он тысячу баронов посылает —Пусть синагоги жгут, мечети валят.Берут они и ломы, и кувалды,Бьют идолов, кумиры сокрушают,Чтоб колдовства и духу не осталось.Ревнует Карл о вере христианской,Велит он воду освятить прелатамИ мавров окрестить в купелях наспех,А если кто на это не согласен,Тех вешать, жечь и убивать нещадно.Насильно крещены сто тысяч мавров,Отсрочку только Брамимонде [6] дали:Пусть в милый край франпузский едет с КарломИ добровольной христианкой станет.6
Брамимонда– жена правителя Сарагосы.