История Крыма
Шрифт:
Кутепов во всем со мной согласился и взялся передать генералу Врангелю мой рапорт.
Что произошло на «Корнилове», куда Кутепов возил мой рапорт, я не знаю, ибо никакого ответа я на него не получил, но не могу не отметить, что после подачи этого рапорта Шатилов отдал распоряжение об исключении из Армии всех генералов, не занимавших должностей, хотя бы эти генералы и желали остаться в Армии, и о перечислении их в разряд беженцев.
Я
Я говорю все это не для того, чтобы хвастать своими заслугами, я намеренно подчеркиваю, что о них говорил не я, а сам Врангель, но я хочу сказать только, что если так поступил штаб со Слащевым, то чего же ожидать от него рядовому офицеру или солдату?
Заключение.
После всего вышеизложенного читатель и все общество невольно спросит:
«Кто же виноват в сдаче Крыма генералом Врангелем? Неужели войска оказались не на высоте и не исполнили своего долга?»
Я отвечу на это.
Нет – войска не виноваты войска были те же, что и при первой обороне. Мало того: их было не 3 000 против 30 000, а 60 000 против 70 000, т. е. силы их почти равнялись силам противника. Качеством они были лучше, т. к. подучились и устроились-сколотились. Они исполнили свой долг… Но что же делать:
Если высшее командование оказалось не на высоте своего призвания; если вместо своевременного отхода на Перекопские позиции их заставили две недели беспрерывно драться (октябрь), а затем пробивать себе дорогу на эти позиции; если провозглашенная всему миру неприступность этих позиций в действительности оказалась не отвечающей даже элементарным требованиям техники военного дела; если при морозе в 16 градусов им приходилось сидеть в окопах, лишенных землянок, без всякой теплой одежды, и, наконец, если вместо приказа о наступлении дали приказ – «беги все куда сможешь» (приказ правительств о неприеме нас союзниками, эвакуации и оставлении в Крыму тех, кто не боялся красных).
Виноваты не войска, а зависть, себялюбие, выставление своих интересов выше государственных и личные счеты.
Причина крушения заключается в том:
1) Что некоторые начальники не имели в себе достаточного гражданского мужества своевременно сойти со сцены.
2) Что ради своих личных интересов губили общее дело и умышленно, повторяю, умышленно отвергали всякий совет, исходивший от старых защитников Крыма. (В частности, лично я в августе указывал генералу Шатилову по карте направление удара красных: Каховка-Сальково, а затем неоднократно указывал на необходимость второй базы – Украины).
3) Что в вопросах о Перекопской позиции проявили преступную халатность, не приняв своевременно мер к ее соответствующей подготовке, к чему и времени и средств было больше, чем достаточно.
4) Что в вопросах по снабжению войск теплою одеждою проявили медленность и нераспорядительность, в результате чего войска остались наполовину неодетыми и настроение войск понизилось, а вместе с тем и их боеспособность.
5) Что предрешив вопрос об эвакуации Крыма еще за три недели до ее начала, не отвели войска своевременно из Таврии на Перекопские позиции и пожертвовали тысячами жизней героев за свою недальновидность и полную неспособность к надлежащей оценке политической и стратегической обстановке.
6) В том, что проявили полную растерянность в момент, когда можно еще было спасти положение,(мой совет о десанте в Одессу), и когда можно было бы продолжать оборону Крыма, если бы вожди дали личный пример Армии, а не отдавали приказа «спасайся кто может»». вместо этого – погубили и предали общее дело.
Я, может быть, тоже виновен в недостаточно настойчивом поведении общих интересов – судите меня, но одновременно судите и тех, кого я обвиняю.
Родина им простить не может, потому что Крым был неприступен, а войска дрались геройски, так пусть виновников простит Бог, как сказал старый вождь генерал Деникин, за то зло, которое нанесено ими Русскому делу.
В настоящее время, после крымской катастрофы, документы, приведенные в моей книге, утратили свою секретность и являются достоянием истории.
Да поучатся другие на нашем печальном примере!
Печатается по изданию: Я.А.Слащев-Крымский. Оборона и сдача Крыма. Константинополь, 1921