История Лоры Виттеншлегер
Шрифт:
– Я не понимаю, Игорь: ты не доволен?
– Я счастлив! – Искренне возразил муж и взял на руки новорожденную. – Она ведь будет хорошо учиться, да?
– Если в папу с мамой пошла, то-да. Или ты сомневаешься?
– У нее было нарушено кровоснабжение головного мозга. Возможно, в развитии будет отставать.
Маргарита забрала ребенка и громко возмутилась:
– Ты ненормальный какой-то, ей-богу! Надо верить в лучшее, а не строить предположения. «Возможно», «А если» и все такое… По-твоему, лучше, если бы девочка умерла? Что-то я тебя не понимаю. Или «эта женщина» тебя снова с пути истинного сбивает?
Игорь не выдержал и резко ответил, словно убеждая сам себя:
– Ревнивая баба! Запомни раз и навсегда: у меня семья. Я – отец двоих прекрасных детей. У меня красавица-жена, ты то есть. У меня нет времени заниматься глупостями, тем более думать о каких-то там женщинах. Особенно красивых.
Аннушка, разбуженная голосами родителей, снова как-то странно заплакала, но Маргарита дала ей приготовленную заранее бутылочку с молочной смесью, и она успокоилась.
– Она еще очень маленькая, – ласково заключил отец, – крошечная совсем. Главное – она у нас есть. Окрепнет.
В дверь зазвонили. На пороге стояла Ксения с букетом белых тюльпанов.
– Проходи, мам, – пригласил ее Игорь и помог снять нежного персикового цвета нарядный плащ, повесил его на плечики в шкаф в прихожей. – Жена в детской с малышкой.
– Да, да! – Радостно засветилась «дважды-бабушка» и поспешила к невестке.
Маргарита покормила дочь и положила ее осторожно в кроватку, чтобы снова не разбудить.
– Поздравляю! – Торжественно, полушёпотом произнесла Ксения и отдала ей тюльпаны.
– Пойду поставлю в вазу. Вы посидите…
– Я уехал за Вовкой! – Сообщил Игорь, на минуту войдя в комнату. Он прижал палец к своим пухлым губам и на цыпочках вышел в коридор.
– Пока, пока! – Жена чмокнула его в щеку.
Он же взял ее за локти и нежно поцеловал в губы.
– Спасибо, милая… за дочку. Я вас всех очень люблю.
Маргарита улыбнулась и закрыла глаза. Она была счастлива.
Пока она занималась букетом и разговаривала по телефону с позвонившим из Испании отцом, Ксения с интересом рассматривала внучку, почему-то вслух обращаясь к своему мужу Дмитрию: «Вот видишь, Дима, теперь мы с тобой дважды бабушка и дедушка. Как жаль, что тебя нет рядом. И я не знаю, видишь ли ты или нет эту девочку. Она такая крошечная, что ты себе представить не можешь. Очень, очень маленькая. Миниатюрная. Она много спит и плачет, словно котенок мяукает».
Ксения села на софу, стоящую рядом с детской кроваткой и начала рассматривать свой недавний свежий маникюр.
– Ты поедешь на концерт Элеоноры, Риточка? – Спросила она невестку, когда та вернулась в детскую с тюльпанами в вазе.
– Думаю – да. Но ведь Аннушка… Ей еще рано няню. Она нуждается во мне.
– Так ведь всего три часа. Я пришлю тебе Люську. Пусть присмотрит за ребенком.
– Люсю? О, нет! – Категорично заявила Маргарита. – Езжайте без меня. И пусть Элеонора не обижается.
– Да ведь она у нас не обидчивая, ты знаешь. Конечно, девочка, ты права. «А о няне продумайте с Игорем заранее, – уже у порога сказала Ксения, – а не-то я могу заняться поисками».
– Если тебя не затруднит, то пожалуйста.
– Меня загрузить? – Рассмеялась свекровь, – Ты знаешь мои заботы.
– Ну, все-таки…
Фортепианный концерт Элеоноры прошел при полном аншлаге. В миллионный раз человечество слушало великого немца.
Эленонора, одетая в длинное бордовое платье, поблескивающее в лучах спадающего с потолка света, исполняла сонату за сонатой, отдаваясь гениальной музыке.
Тридцать первая была ее любимой сонатой последней в ее репертуаре.
Опытные пальцы Элеоноры исполняли являющееся философией жизни произведение. Она играла рождение, познание мира, сложные повороты судьбы, и самое главное настойчивую мысль Бетховена о том, что никогда не стоит сдаваться, нужно всегда бороться до конца.
Молодая Ветковская отождествляла в тот момент свою одинокую жизнь старой девы с драматизмом сонаты и снова и снова верила, что есть высшее начало: справедливость, добро, Бог.
Публика по окончанию концерта аплодировала ей стоя, то и дело выкрикивая: «Браво!»
Элеонора стояла напротив своих преданных слушателей худенькая, со стянутыми на затылке волосами и чувствовала себе счастливой. Она уже давно привыкла к успеху. Ее вдохновляло другое: она смогла сегодня раскрыться перед людьми, которые ей доверяли, показать свои мысли и чувства, свое отношение к миру.
Исполняя Бетховена, она не забыла и об Аннушке – маленькой девочке, так внезапно и нелепо пришедшей в большую и очень неспокойную современность. Ведь ее рождение затронуло и ее – ее родную тетю.
У переднего края кресел стоя аплодировали ей брат с сыном Вовочкой, мать… а также один высокий брюнет с добрыми глазами, которого Элеонора перед началом концерта искала глазами и.. нашла. Это был один из поклонников ее таланта, регулярно посещающий ее концерты, а также выступления других музыкантов в филармонии и консерватории.
Элеонора не знала его имени, но ей было приятно, когда он присутствовал в зале. Они на краткий миг встретились взглядами и улыбнулись друг другу.
Игорь с сыном приехал домой с концерта около одиннадцати вечера.
Под впечатлением концерта, он в прихожей крепко обнял жену, погладил ее по голове и стремительным шагом вошел в детскую, умилительно склонился над кроваткой, в которой тихо спала его новорожденная дочь.
После этого случая супруги окончательно помирились. Игорь настроил себя морально на обожание жены и поэтому, когда он в госпитале случайно замечал «эту женщину» медсестру Машу, то суровел и выглядел совершенно спокойным. Взгляд его выглядел твердым, шаг – решительным, настроение – ровным. Были моменты, когда он готов был сорваться и пустить свою жизнь на самотек и тогда его моральный облик бил тревогу и в дело вмешивалась госпожа Совесть, погружая молодого доктора в омут зловредных чувств вины и долга.