История лошади в истории человечества

Курская Вера

Еще в 1770 году Орлов приобрел в Дании на аукционе, устроенном по поводу сокращения поголовья знаменитого Фредериксборгского завода, несколько датских лошадей. В те годы, как мы уже говорили, в Европе были в моде лошади барокко, или испанского типа, но поскольку Дания была значительно ближе к России, везти лошадей оттуда было удобнее. Позже эти датские лошади сыграли свою роль в создании породы знаменитых орловских рысаков.

Отцом же основателем породы, выведенной графом Орловым, стал арабский жеребец Сметанка, купленный в 1775 году за 60 000 рублей. Для сравнения: весь годовой бюджет государственного коннозаводства в том же году составлял 25 000 рублей. Но нельзя сказать, что Сметанка был дорогой прихотью богатого русского барина, — этот жеребец

оправдал свою высокую цену. Прижизненный портрет Сметанки, написанный неизвестным автором, хранится сейчас в Музее коневодства Тимирязевского сельскохозяйственного университета, и по этому изображению вполне можно судить о том, каким был основатель породы. Это типичный, красивый, светло-серой масти арабский жеребец с одной примечательной особенностью — длинноватым корпусом, что характерно не для верховых пород, к каким относится арабская, а является приметой пород упряжных. Этот факт вовсе не говорит о нечистокровности Сметанки: в любой породе могут быть определенные отклонения от стандарта. Однако закономерно, что именно такой, отдаленно похожий на упряжного, верховой жеребец стал основателем рысистой породы.

Жизнь Сметанки окутана легендами. Поскольку приобретение было очень дорогим, Орлов не рискнул отправлять его из Турции в свой завод при селе Остров водным путем, хотя так вышло бы быстрее. Сметанку два года вели в Россию по суше. Увы, жизнь его в заводе оказалась недолгой. О его смерти есть две версии. Первая, в каком-то смысле романтичная, рассказывает, как жеребца однажды подвели к водопойной колоде одновременно с другим племенным жеребцом. Со стороны конюхов это было нарушением правил техники безопасности. Жеребцы подрались, Сметанка поднялся на дыбы, потерял равновесие и упал, разбив голову о водопойную колоду. Его несчастный конюх в ужасе от содеянного повесился на сеновале. Вторая версия прозаичнее: Сметанка просто пал, не выдержав климата средней полосы России, слишком сурового для арабского скакуна.

Какая бы версия ни была правдой, от уникального жеребца осталась лишь одна ставка жеребят: четыре жеребчика и одна кобылка. На таком материале крайне трудно, почти невозможно что-то вывести… Но Орлову невозможное удалось.

Сделаем важную оговорку. Очень часто в популярной литературе, в том числе написанной конниками, можно прочитать, будто граф, создавая свою рысистую породу, взял арабского жеребца Сметанку и скрестил его с голландскими и датскими кобылами. Это слишком упрощенная схема, совершенно не отражающая масштаб работы, которую провел Орлов. Такая схема производит впечатление готового рецепта, который был заранее известен Алексею Григорьевичу. Это совсем не так. В наше время, конечно, мы могли бы составить подобный «рецепт», но только опираясь на опыт наших предшественников. Но в XVIII веке уровень зоотехнических знаний был таков, что многие приемы, которые используют современные заводчики, просто не существовали…

Список пород лошадей, которых использовал Орлов в своей работе, впечатляет: в его заводе были арабские, персидские, турецкие, кавказские, английские, голландские, датские, мекленбургские, неаполитанские, бухарские, армянские, испанские, польские лошади, а также русские и лошади неустановленного происхождения. Заводчик старался от каждой из них взять самые лучшие качества. Считается, что наибольшее влияние на формирование породы оказали все-таки голландские и датские животные. Мы уже знаем, что в Голландии разводили гардтраберов, способных к резвой, устойчивой рыси. Но в крошечной Голландии с ее маленькими расстояниями не было нужды создавать из этих лошадей что-то большее, чем нарядную породу, представители которой могут время от времени успешно выступать на местных соревнованиях. Устойчивая рысь гардтраберов оказалась гораздо больше востребована в далекой от их родины необъятной стране — России. Интересно, что согласно современным генетическим исследованиям орловский рысак в то же время близок к аборигенным русским породам.

Нельзя сказать, что работа великого заводчика была полностью удачной — были и ошибки, было и движение по ложному пути, когда приплод получался слишком сырого сложения, близкий к голландским лошадям, либо слишком легкий и слабый. Но ведь ставилась

цель вывести породу, подобной которой не существовало прежде, и приходилось идти на ощупь. Орлов хотел создать упряжную лошадь, высокую, красивого, гармоничного сложения, достаточно выносливую и сильную, чтобы возить экипажи по длинным ухабистым дорогам России, но одновременно годную под седло.

Первым представителем орловской рысистой породы считается серый Барс I, родившийся в 1784 году. Его матерью была серая же кобыла, от которой не осталось даже имени — в заводских книгах она обозначена как кобыла № 2 из Голландии. Отцом Барса был Полкан I, сын легендарного Сметанки и кобылы из Дании по кличке Буланая. Барс I использовался в заводе с 1791 по 1808 год. Первые линии в породе восходят к его сыновьям Доброму, Любезному, Лебедю, Безымянке, Усану и Похвальному. Барс воплотил в себе тот результат, к которому стремился Алексей Орлов: крупная лошадь упряжного типа, в меру массивная и в меру легкая, сильная и нарядная, способная к устойчивой резвой рыси. В 1852 году знаменитый русский художник иппического жанра Н. Е. Сверчков написал картину «Граф А. Г. Орлов-Чесменский в санях на Барсе I». Великого жеребца художник не застал в живых, и моделью ему служил жеребец Добрыня IV (Добрыня III — Таланная), которому Барс приходился прадедом по материнской линии и дважды прапрадедом по отцовской. Коневоды старшего поколения говорили, что Добрыня IV — точная копия Барса I; благодаря ему, следовательно, мы можем судить о первом орловском рысаке.

Мы не случайно остановились на родословных орловских рысаков. Как можно легко увидеть по информации о происхождении Добрыни, граф применял такой сложный зоотехнический метод, как инбридинг — близкородственное разведение. Цель его — повысить у потомства вероятность иметь признаки того предка, на которого делается инбридинг (в случае с Добрыней IV это Барс I). Это один из факторов, который позволил создать породу на основе очень маленькой ставки от Сметанки. В ту эпоху русские и европейские заводчики прибегали к инбридингу крайне редко, так как это считалось грехом. В какой-то степени они были правы, так как инбридинг — очень тонкий инструмент. Слишком близкое родство лошадей всегда повышает риск получить больное потомство, а слишком отдаленное не даст желаемого результата. Анализ родословных первых орловцев показывает, что графу удалось найти в этом деле золотую середину, хотя наверняка были и не очень удачные результаты, которые не были отражены в заводских записях.

Другим решающим фактором был жесткий отбор используемых для разведения маток по типу и способности к хорошей рыси. Орлов выработал целую систему испытаний для молодняка: молодые лошади зимой проходили от завода до Москвы 600 верст своим ходом, запряженные в сани, а затем испытывались в беге по замерзшей Москве-реке. От животных, которых брали в завод, требовалась способность пробегать 18–20 верст устойчивой рысью. А поскольку рысаки создавались на основе европейских и восточных пород, еще одним их качеством должна была быть приспособленность к русскому климату. Для этого маток, в том числе и жеребых, держали в холодных сараях и кормили грубым кормом.

Справедливости ради стоит сказать, что граф Орлов-Чесменский вел свою работу не в одиночку. Главным его помощником был крепостной В. И. Шишкин, служивший у графа главным конторщиком. Именно его записям мы обязаны знанием о происхождении заводских лошадей. Видя способности своего крепостного и интерес к конному делу, Орлов делился с ним своими планами на разведение лошадей. Шишкин пережил своего господина, умершего в 1809 году, и продолжил его дело, внеся в племенную работу одно изменение: он стал большее внимание уделять нарядности экстерьера рысаков.

Завод унаследовала дочь Орлова 23-летняя графиня Анна Алексеевна. Увы, с Шишкиным ее рассорили, и в 1831 году она уволила конторщика, к тому времени уже получившего вольную по приказу императора Александра I. Лишившись умелого управляющего, завод начал приходить в упадок. Однако на судьбе породы это почти не сказалось, ибо к тому времени в России уже появились и других заводчики, занимавшиеся рысаками. Видя, что завод уже не тот, что при Шишкине, в 1845 году графиня продала его государству.