История любовницы короля
Шрифт:
Не успела я что-либо предпринять, — наименьшая часть меня целиком оказалась в чужом рту.
Глава 16 о пророчествах и вере
Признаться, я впервые подумала о том, что мужчины имеют большую веру в женщин, которые берут их орган в рот. Ведь одно решительное движение — и чьи-то зубы могут сомкнуться на нежном отростке.
— Хетуин, прекрати! — хрипло сказал «принц».
Но она только набирала скорость, меня начало прошибать снизу, — и я застонал(а). Хетуин не имела опыта в науке нежности, но её напористость компенсировала
Генрих то ли не ожидал от Хетуин активных действий, как и я, то ли был поражён открывшимся ему видом со стороны.
— Хетуин! — я снова попыталась забрать отвердевший орган, не возражающий против активных ласк.
— Пометь меня, будь моим первым мужчиной! — она оторвалась от меня ради этих слов на пару мгновений и продолжила. Была в этом, я бы сказала, некая истовость и сумасшествие, как с госпожой, мечтавшей о ребёнке.
Генрих напротив скрестил руки и смотрел с тонко ироничной, непередаваемой улыбкой и смеющейся зеленью сощуренных глаз. Хетуин, увлечённая своей целью, не чувствовала взгляда, сверлящего ей затылок. Но дверь оставалась приоткрытой, и я была уверена, что в нужный момент мой двойник спрячется.
Возбуждение нарастало, и незаметно для себя, я начала двигать бёдрами навстречу. Экстаз подкатил, мои пальцы непроизвольно вцепились в девичью замысловатую причёску, и прижали голову к паху. Хотела бы я знать, был ли то настоящий мужской жемчуг или же женская жидкость, какая появлялась в моменты пика возбуждения.
Итак, меня отпустило, сознание прояснилось, и я отстранилась:
— Прости, Хет, я не хотел…
Но вместо насмешки или торжества, девушка поднялась, отирая рот с несколько торжествующим видом:
— Благодарю, Генрих, всё в порядке! Теперь всё в порядке.
Её интонация мне не понравилась, какая-то подозрительная была. Генрих уже исчез за дверью, значит, игра продолжалась. Я обхватила Хетуин, прижала к себе — и удивлённая радость плеснулась в её глазах:
— Ты пришла меня соблазнить? Но ты же прекрасно знаешь, что это доказать невозможно, скорее, наоборот, пострадает твоя репутация!
Я знала из рассказов сира Бриса и его книги, которую он дал мне прочитать, о порядке заключения брачного договора между магами. Только женская первая кровь обладала сильной магической привязкой между мужчиной и женщиной.
Хетуин засмеялась:
— Я знаю, Генрих. И я не претендую, моё обещание в силе… Просто… так было надо. Мне надо!
— Говори, не юли, если хочешь, чтобы я тебе поверил, — уж я постаралась напустить на принца строгость.
Хетуин ласково поправила мокрые пряди, налипшие мне на лицо, отодвинув их на виски:
— Теперь уже не важно, дорогой. Это просто было дурацкое пророчество. Помнишь, ты говорил, что наши поступки меняют наше будущее? Я последовала твоему совету и после нашей последней встречи сходила к Ирминсулю… О, услышанное там меня ужаснуло! Но сейчас я спокойна, поэтому благодарю тебя. Я смогла победить постыдное пророчество, и готова повторить, если ты хочешь. Кстати, я думала, что это отвратительно, но не всё оказалось таким, каким я это себе представляла…
Её рука ещё пару фраз назад опустилась вниз и поглаживала то, что устало висело, однако охотно откликнулось на прикосновения. Я почти забыла о просьбе принца, но обещания встряхнули моё сознание, и я поцеловала Хетуин. Тот же знакомый вкус душистого пряного растения, про которое я забыла. Вкус любви, подчинения… и нотки желания. Герцог Арлайс был прав: девушка созрела для полноценных отношений с мужчинами. От поцелуя у неё сбилось дыхание, прикрылись утомлёнными веками голубые глаза, а спазмы массирующих сводили саму соблазнительницу с ума… Генрих ещё пожалеет, что не потерпел всего несколько минут.
С трудом отлепив от себя Хетуин, я натянула штаны и, придерживая их за пояс, взяла другой рукой девушку под локоть:
— Достаточно, Хет! Поговорим завтра. Я не хочу, чтобы всё получилось, как оно собирается … случиться…
В дверях она остановилась, мило улыбнулась и поцеловала меня в щёку:
— До завтра, Генрих!
Едва за ней закрылась дверь, я наложила печать метаморфа и выругалась, копируя Райана, когда он был крайне зол на ситуацию. Тихий смех развернул меня — принц, схватившись за голову, дошёл до кровати, бросил там же простыню и растянулся на кровати:
— Уморила ты меня!..
Я сбросила мужскую личину, сняла штаны и, приблизившись к Генриху, хлопнула ими по подрагивающему от смеха животу:
— Вы все, мерзавцы, готовы меня подставить! Что это было? Она, что, умом тронулась от моего жемчуга?
Отсмеявшись, Генрих протянул руку, поймал меня и потащил на себя:
— Я хочу тебя, поговорим потом!
— Вылитый Райан! Даром что братья, хоть и дальние! — я для приличия посопротивлялась немного. Со мной довольно согласились, воздвигли шатёр безмолвия, разрешив сбросить опасные эмоции через крик и перевернули на спину.
Прожигая меня зелёным пристальным взглядом, Генрих вошёл в меня и не отрывал взгляда, пока двигался размеренно, глубоко. Мы перемежали танец бёдер поцелуями, и экстаз настиг Генриха первым. А после он помог и мне достичь того же. Утомлённые, мы, тем не менее, вспомнили про время и начали устало одеваться.
— Твоя Хет не лгала, — я повернулась к Генриху, чтобы он помог затянуть корсет. — Намерения её чисты, если можно так сказать. Но вот это её: «Благодарю! Теперь всё хорошо!» — меня пугает. Снова Ирминсуль? Вы все маги на нём повёрнутые? Райан тоже что-то подобное говорил про меня. И госпожа писала про оракула… А сами никак, да? Решить ничего не можете?
Генрих добродушно посмеялся:
— Ничего не можем, это верно. Мы слишком привыкли доверять магии и оракулам. Мы боимся принимать решения и, хочешь верь, хочешь — нет, я не ходил к Ирминсулю. Потому что хочу хотя бы чувствовать, что сам построил свою судьбу, а не потому, что на роду так написано. Понимаешь, о чём я?
— Понимаю, и тоже никогда не пойду к этим вашим ирминсулям.
— Умница! — Генрих меня чмокнул в лоб. — Выходи за меня замуж. Оставим Хетуин на Адноде, а ты будешь в Люмосе притворяться ею.