Шрифт:
Annotation
Пока аннотации нет, потому что не придумала. Но будет история о любви.
Васильева Виктория
Глава 1.
Васильева Виктория
История любви
– Ты не любил ее, иначе великая сила безрассудства охватила бы тебя!
Кто смеет рассуждать или предсказывать, когда высокие чувства овладевают человеком?!
Нищие и безоружные
Из-за любви к Родине солдаты попирают смерть ногами, и та бежит без оглядки.
Мудрецы поднимаются в небо и бросаются в самый ад из-за любви к истине.
А что сделал ты из-за любви к девушке?
– Я отказался от нее.
Пролог.
Первым проснулся порт. Стоило только рассветным лучам окрасить небо в розовый цвет, как над морем закричали вечно голодные чайки, понеслись над кораблями крики боцманов, безжалостных в своем стремлении к порядку, загомонили портовые грузчики, пока еще мирно делящие предстоящую дневную работу и замелькали темные, но добротные камзолы приказчиков, торопящихся разгрузить пришедшие к ночи корабли, твердо усвоившие, что рано поутру меньше налог в городскую казну. А следом за портом стал просыпаться город. Конечно те, кому надо было к рассвету попасть на рабочее место, вставали раньше и спешили по спящим улицам к морю, но сам город следил за ними сонными глазами, лениво зевая и накрываясь одеялом с головой. Он до последнего ревниво хранил тишину улиц, прятался за закрытыми ставнями, придерживал флюгеры на крышах, чтобы не скрипели, нарушая покой, и спал, вольготно раскинувшись на холмах, время от времени лениво потягиваясь деревьями королевского парка. Но стоило ветру донести до городских улиц пропитанные солью и пахнущие ромом крики "Ставь паруса" или "Пошевеливайся", как город, мгновенно встряхивался ото сна, как огромный, неповоротливый пес. Распахивались оконные ставни, звучали голоса соседок, скрипела тележка молочника, и к запаху моря и рома примешивался запах свежеиспеченного хлеба. А когда солнечный луч касался золоченого шпиля храма, над городом разносился протяжный напев горна, к которому вскоре присоединялся хрустальный перезвон колокольчиков. Начиналось утро.
Фигура закутанной в плащ женщины не слишком выделялась среди спешащих в сторону порта людей. Да и не было в этом ничего необычного. Каждый день десятки торговок и служанок ходили этой дорогой, а потому женщина не была на этих улицах необычным явлением. Разве что шла она немного быстрее, чем это было принято среди ее товарок, ну так мало ли какие причины заставляют забывать женщину о плавном покачивании бедрами. Правда, когда над городом разнеслись звуки горна и вторящие ему колокольчики, женщина на мгновенье замедлила шаг, правое ее плечо дернулось, словно она хотела обернуться, а затем она сильно сжала кулачки и решительно устремилась вперед. Вскоре шумный круговорот порта подхватил ее и потянул за собой, лишая всякой возможности вернуться без посторонней помощи. Впрочем, возвращаться она не планировала. Лавируя среди грузчиков, огибая договаривающихся торговцев и не обращая внимания на веселые и грубоватые шутки матросов, она шла по причалу, высматривая корабль, со звучным названием "Поющий". Тот самый, с капитаном которого она накануне договорилась о поездке, и который пообещал ее взять с собой, если только она не опоздает к отплытию. Нервно кусая губы, женщина вчитывалась в названия пришвартованных кораблей, с тревогой поглядывая на бухту, где уже поднимали паруса первые покинувшие гостеприимный порт корабли, старательно пытаясь не думать, что будет делать, если "Поющий" среди них. Вплавь она корабль не догонит. Но когда отчаяние готово уже было захлестнуть с головой, она услышала знакомый голос, окликающий ее.
– - Лин Леора, я уж понадеялся, что в вас проснулся голос разума, и вы отказались от своей затеи, - стоящий у трапа капитан корабля, неодобрительно покачивал головой, глядя на нее.
– - Увы, боюсь, сон моего разума слишком глубок, - облегченно вздохнув, Леора поспешила к капитану.
– - Ну что ж, тогда поднимайтесь на борт, мы как раз собираемся отчаливать, - и подав руку, капитан помог своей пассажирке подняться на корабль.
Как только ноги капитана коснулись палубы, раздался громкий крик боцмана, и по палубе забегали матросы, убирая трап, и делая еще множество вещей, непонятных непосвященному, но сакральных для них. Капитан провел Леору ближе к носу корабля, оставив в уголочке, где она никому не могла помешать, и, пообещав показать ее каюту позже, ушел на мостик. Леора в последний раз посмотрела на город, на высокий шпиль одного храма, мысленно дорисовала рядом с ним купол другого, глубоко вздохнула и, до крови закусив губу, отвернулась к морю.
Глава 1.
– - Брат Милосердный, ну почему бы им не выбрать другой звук!?
– раздался в комнате громкий стон, одновременно с разнесшимся над городом напевом горна.
– - Поверь мне, барабаны с утра пораньше еще хуже, - раздался от двери насмешливый голос.
И я поверила. По той причине, что девушка, вошедшая в мою комнату, совсем недавно вернулась из горной крепости, где местные служители Брата Воина как раз-таки отдали предпочтение звукам барабанов. Вернее, звукам МНОЖЕСТВА барабанов. И теперь звуки одного единственного горна были для нее сродни песням небесным. Мне сравнивать было не с чем, потому и мнение мое было отличным.
– - Опять допоздна читала?
– Лара подошла к кровати и самым бесцеремонным образом сдернула с меня одеяло.
– Вставай, а то опять завтрак пропустишь и будешь потом весь день о еде думать. Громко, - пресекла Лара мои попытки вернуть одеяло и спрятаться под подушкой.
Признав ее правоту, а также чувствуя, как у меня начинают замерзать ноги, усилием воли я заставила себя встать с кровати и направится к умывальнику. Проследив за моим перемещением и убедившись, что водные процедуры начаты, Лара прошла к окну и выглянула на улицу.
– - И все-таки это несправедливо. Ты живешь в комнате, из окна которой открывается такой чудесный вид, и вместо того, чтобы любоваться красотами природы, тратишь свое время на книги, а я, которая готова наслаждаться этим зрелищем целыми днями и ночами, живу в комнате с видом на сад.
– - Сад - это тоже красоты природы, - резонно возразила я, приступая к чистке зубов.
– - Но красоты статичные, не способные удовлетворить мою жажду новых впечатлений.
– - Лара, сама подумай, если бы ты жила в моей комнате, а я жила в твоей, то мы обе были бы обречены страдать от постоянного недосыпания. А так хотя бы одна из нас всегда свежа, бодра и весела, и способна вытащить из кровати менее удачливую подругу. Брат Милосердный не любит лишних страданий, ты же знаешь.
– - Знаю, но мне кажется, я могла бы немного пострадать, - томно вздохнула Лара, из чего я сделала вывод, что она кого-то приметила на шумной улочке.
– Все равно я тебя не понимаю, как можно проводить все время за чтением глупых романов, вместо того, чтобы эти романы заводить?
– - Потому что это не глупые романы, - возразила я.
– Это творения бессмертных классиков!
– - Ну да, - усмехнулась Лара, - как бы матушка Луиза тебе за такие творения не устроила воспитательную лекцию.
Я вздохнула. Лара была во всем права. В первую очередь в том, что, если матушка Луиза узнает какие именно книги я читаю до утра, она очень сильно не обрадуется. И не потому, что она против чтения как такового, хотя, наверное, против, если чтение мешает нормальному отдыху, а потому что матушка Луиза считает, что читать надо исключительно полезные книги. Например, исторические хроники, экономические записки, целительские трактаты, но никак не приключенческие романы, которые есть суть обман и глупые выдумки, какими бы признанными классиками они написаны не были. А во-вторых, Лара была права, упрекая меня в игнорировании реальной жизни. Хотя думаю именно по этой причине меня и поселили в эту комнату, вместо множества других претенденток на красивый вид из окна. Дело в том, что мои окна выходили на главную улицу, ведущую к храму Воинствующего Брата или просто Воина, как его называли в народе. И как следует из имени бога, паства его состояла из воинов всех возрастов, стражников, матросов, телохранителей и даже наемных убийц и просто молодых мужчин способных держать оружие и знающих с какой стороны за меч браться. Ну а поскольку храм Воина в нашем городе был всего один, а мужчин в городе было много, то ничего удивительного не было в том, что среди них встречались молодые, красивые и стройные - то есть просто-таки воплощенная мечта женщины любого возраста и положения. И каждый день хоть кого-нибудь из них можно было увидеть на ведущей в храм улице, той самой, которая проходила недалеко от моего окна. Потому-то моя комната и была предметом мечтаний всех сестер и местом их же паломничества в свободное время. Только я никогда не выглядывала в окно. И вовсе не потому, что была целомудренной девой, и уж конечно не потому, что не любила мужчин. Секрет моей стойкости заключался в чувстве стыда. Как это ни банально, мне просто было очень стыдно любоваться мужчинами, выставляя себя на всеобщее обозрение. Это ведь только кажется, что они по улице идут и ничего не замечают, а на самом-то деле хороший воин все вокруг себя видит. И вот как только представлю себе, что они про меня думать будут, если в окне заметят... А если мне их когда-нибудь лечить придется? Я же со стыда сгорю! Вот по этой причине я и хранила твердость, за которую меня уважала матушка Луиза. За это мне тоже было стыдно, но не объяснять же всем мотивы своих поступков.