История мира
Шрифт:
Вот главное содержание его учения, учения по-настоящему очень тонкого и метафизического, не столь легкой для понимания как греческое указание глядеть и понимать все ясно и без тревог, либо же как еврейское приказание боязни божьей и справедливых поступков. Это было учение, которую не смогли постичь даже ближайшие ученики Гаутамы, так что ничего удивительного, что с того момента, когда личное влияние учителя завершилось, оно подверглось огрублению и изменениям. В те времена в Индии было распространено верование, что время от времени Мудрость спускается на землю и воплощается в избранную личность, которую называли Буддой. Ученики Гаутамы провозгласили, что он и есть Будда, последний Будда, но нет ни малейшего доказательства, что это он сам принял подобный титул. Еще при жизни вокруг него начали сплетаться самые фантастические легенды. Человеческое сердце всегда чаще склоняется к волшебной сказке, чем к моральным усилиям, поэтому Гаутама Будда сделался
Но мир получил от этого большую пользу. Даже если нирвана была чем-то совершенно высоким, отдаленным и тонким для воображения обычных людей, если стремление к созданию мифов было слишком сильным по отношению к простым событиям из жизни Гаутамы - то даже самый банальный человек мог хоть что-то понять из замыслов Гаутамы, из того, что сам он называл Восьмеричным Путем, Арийской или же Благородной Тропой Жизни. В этом пути было требование тщательности исполнения, благородных целей, справедливого языка, истинного и благородного способа жизни. Это было пробуждение совести и призыв к великодушным и неэгоистичным стремлениям.
Глава двадцать девятая
ЦАРЬ АШОКА
В течение нескольких поколений после смерти Гаутамы все эти возвышенные и благородные буддийские учения - это первое ясное изложение взгляда, будто наивысшей ценностью для человека является преодоление самого себя - еще не сумели завоевать весь мир. Зато они овладели умом одного из самых замечательных повелителей, которые когда-либо приходили в мир.
Мы уже вспоминал и том, что Александр Великий вторгся в Индию и провел битву с царем Порусом. Греческие историки рассказывают о том, как некий Чандрагупта Маурья пришел в лагерь Александра и пытался склонить его к дальнейшему походу к реке Ганг, чтобы завоевать всю Индию. Александр не мог этого сделать, поскольку его македоняне не желали идти дальше, в неизвестный им мир, хотя чуть позднее (321 г. до н.э.) сам Чандрагупта осуществил свои желания без греков, с помощью различных горных племен. Он основал в северной Индии могущественное царство, так что впоследствии (303 г. до н.э.) смог атаковать в Пенджабе Селевкоса I и убрать из Индии последние следы греческого владычества. Его сын расширил это новое царство, а его внук - Ашока, повелитель, о котором сейчас и будет идти речь, в 264 г. до н.э. стал владыкой громаднейших территорий, от Афганистана до Мадраса.
Поначалу Ашока намеревался идти по следам отца и деда и произвести завоевание всего индийского полуострова. Он напал на Калингу (255 г. до н.э.), страну, расположенную на восточном побережье Мадраса; ему сопутствовал успех, но этому исключительному завоевателю столь опротивели жестокость и ужасы войны, что он полностью забросил эту идею. Он проникся мирными доктринами буддизма и заявил, что с этого времени его завоевания будут происходить исключительно в области религии.
Его двадцативосьмилетнее правление было одним из самых светлых периодов в хмурой истории человечества. Во всей Индии он организовал в огромном масштабе выкапывание колодцев и насаживание дающих тень деревьев. Он основывал больницы и общественные сады, организовывал школы, где выращивали лечебные травы. Он создал в Индии министерство по опеке над туземцами и над расой рабов. Он заботился об образовании женщин. Он осыпал подарками и приношениями многочисленные ордена буддийских учителей и призывал к более тщательной и энергичной критике их собственной богатой литературы. Ведь в чистое и простое учение индийского Учителя очень быстро вкрались самые различные, полные суеверий, напластования. Ашока высылал миссионеров в Кашмир, Персию, на Цейлон и в Александрию.
Таким был Ашока, величайший из царей. Он значительно опережал свое время. После себя он не оставил ни принца, ни какой-либо организации, которые смогли бы и дальше проводить его дело, и через сто лет великие дни его правления стали всего лишь наполненным славой воспоминанием в шатающейся и идущей к упадку Индии. Жреческая каста браминов, самая высшая по положению и наиболее привилегированная в индийском обществе, всегда организовывала сопротивление откровенному и открытому учению Будды. Она пыталась постепенно снижать влияние буддистов в стране. Древние ужасные с виду божества, бесчисленные культы индуизма23, вновь восстанавливали свою силу. Кастовые принципы сделались еще более суровыми и сложными. В течение долгих веков буддизм и брахманизм сосуществовали рядом, после чего буддизм стал постепенно угасать, зато брахманизм, в самых различных формах, стал занимать его место. Зато буддизм начал расширяться за пределами Индии и за пределами каст - и в конце концов завоевал Китай, Сиам, Бирму и Японию, где преобладает и по сей день.
Глава тридцатая
КОНФУЦИЙ И ЛАО ЦЫ
Еще нам следует поговорить о двух великих мужах - Конфуции и Лао Цы, что жили в этом чудесном веке, начинающем юношеский возраст человечества в шестом веке до нашей эры.
До сих пор в этой книге мы очень мало говорили о ранней истории Китая. К настоящему времени эта ранняя история до сих пор еще весьма темна, и мы с ожиданием глядим на китайских исследователей и археологов, которые в формирующемся сейчас новом Китае разрабатывают историю собственного прошлого с тем же самым тщанием, с которым в прошлом столетии разрабатывалась история Европы. Очень давно в долинах великих рек ранние китайские цивилизации вышли из первоначальной гелиолитической культуры. Культура эта имела признаки, сходные с культурой Египта и Шумера, поскольку китайцы тоже концентрировались вокруг святынь, в которых жрецы и цари-жрецы периодически возлагали кровавые жертвы. Жизнь в этих городах должно было очень походить на египетскую или шумерскую шести- или семитысячелетней давности и на жизнь майя в Центральной Америке, которую те вели тысячу лет назад.
Если так когда-либо и существовали человеческие жертвы, то их заменили жертвами домашних животных еще до начала исторического процесса. Пиктографическая же письменность развивалось там задолго до первого тысячелетия до нашей эры.
Подобно тому, как первобытные цивилизации Европы и западной Азии сражались с кочевыми народами пустыни и севера, так и ранние китайские цивилизации имели на своих северных рубежах массу кочевых народов. Это было множество племен со сходным языком и образом жизни, которые впоследствии вошли в историю под именем гуннов, монголов, тюрков и татар. Они изменялись, разделялись, объединялись, точно так же, как и нордические народы в северной Европе - в Центральной Азии они, скорее, меняли свое название, чем суть. Эти монгольские кочевники узнали лошадь гораздо раньше, чем нордические народы, и, похоже, что в окрестностях Алтайских гор независимо от других, после 1000 г. до н.э. они открыли железо. Точно так же, как и западные, восточные кочевники достигали определенного политического единства, и тогда завоевывали, правили и оживляли новым духом ту или другую оседлую и уже цивилизованную страну.
Вполне возможно, что самая ранняя цивилизация Китая вовсе не была монгольской, равно как самая ранняя цивилизация Европы и западной Азии не была ни нордической, ни семитской. Весьма возможно, что наидревнейшая цивилизация Китая была цивилизацией какого-нибудь темнокожего народа, подобной самым ранним цивилизациям египтян, шумеров или дравидов, и что первая собственно история Китая начинается уже после завоеваний и смешении рас. Во всяком случае, около 1750 г. до н.э. Китай уже является обширной системой небольших царств и городов-государств, и все они признают определенную зависимость и более-менее регулярно выплачивают дань великому жрецу-императору, "Сыну Неба". Династия Шань угасла еще в 1125 г. до н.э. После нее пришла династия "Чоу" и удерживала Китай в сомнительном единстве вплоть до времен царя Ашоки в Индии и Птоломеев в Египте. Постепенно в этот длительный период "Чоу" Китай распадался на части. В Китай вторглись гунны и основали собственные княжества; местные князьки перестали платить дань и сделались независимыми от императора. Один из китайских ученых утверждает, что в
VI в. до. н.э. в Китае существовало от пяти до шести тысяч независимых государств. Сами китайцы в своих хрониках называют этот период "Эпохой Хаоса".
Но эта эра хаоса была отмечена живой интеллектуальной деятельностью; существовало множество локальных центров искусства и культурной жизни. Когда мы узнаем историю Китая получше, то убедимся, что здесь имелись собственный Милет и свои Афины, Пергам и Македония. Пока же что нам следует остановиться на весьма неполной и неясной характеристике того периода, поскольку у нас нет знаний, чтобы представить подробно и правильно составленную историю.
Точно так же, как и в разобщенной Греции имелись философы, а у покоренных и взятых в неволю иудеев были пророки, так и в разъединенном Китае в тот же самый период времени существовали свои философы и учителя. Во всех этих случаях неуверенность и непостоянство в общественных отношениях, казалось, становились причиной пробуждения интеллекта. Конфуций по происхождению был аристократом и даже обладал каким-то чиновным значением в небольшом княжестве Лю. Здесь он основал нечто вроде академии для поисков и обучения мудрости, что, по своим намерениям, весьма приближалось к подобным намерениям в Греции. Бесправие и хаос, царящие в Китае были для Конфуция причиной глубокой озабоченности и тревог. И вот тогда-то он разработал определенный идеал лучшего правления и лучшей жизни и, путешествуя от одного княжества к другому, он искал повелителя, который пожелал бы воплотить в жизнь его законодательные и воспитательные идеалы. Такого правителя он так нигде и не нашел; однажды, правда, ему показалось, что достиг своей цели, но придворные интриги свели на нет его влияние и уничтожили все реформаторские планы. К месту было бы вспомнить, что через полтора века греческий философ Платон тоже искал своего правителя и какое-то время был советником тирана Дионисия, который правил в Сиракузах на Сицилии.