История нашей жизни том-4

Черевков Александр Сергеевич

Горничная пригласила нас в свои комнаты. Тут же последовала за ней, чтобы первой определить себе место ночлега. Комната была просторной для троих человек.

Сразу выбрала себе кровать у окна и плюхнулась на неё с ходу. Это была не пуховая перина в имении у Лебедевых и не у нас в Старом хуторе, но спать на ней можно было.

Тем более что спать мне приходилось и на более жёстких кроватях. Уже не говоря о монастырских кроватях с матрасом на досках, где спала четыре года, от этого мне хуже не было.

– Барышни! Вот дверь в душевную. – сказала горничная, выходя и

комнаты. – Там есть вода горячая и холод…

Ни стала слушать, что там есть. Быстро сбросила с себя одежду и в одной рубахе побежала в душевую. Когда горничная скрылась за дверью, то скинула с себя и нижнее белье.

Захлопнула за собой дверь и, от удивления, села голым задом на холодную лавку, тут же вскочила с неё. В этот момент в душевую влетела голяком Ольга и следом за нею Валентина.

Сестры тоже удивились тому, что они увидели в душевой. В одной стороне душевой комнаты стояла большая натопленная печь, на которой находилась огромная медная кастрюля с парящей горячей водой.

Рядом с печкой огромная дубовая бочка с холодной водой. В противоположной сторонне душевой, угол с деревянными стенками, полом и потолком.

На стене весит сосуд, напоминающий нам большую лейку, в которую надо наливать воду.

На лейке рычаг с верёвкой, за которую надо будет дёргать. Между углом с душем и печкой, напротив двери, в стене керосиновая лампа.

– Ну, прямо как деревня! – удивлённо, воскликнула Ольга. – Ничего подобного не видывала.

Валентина потянула за верёвочку. Из дырочек лейки, во все стороны, потекла тёплая вода. Тут же встала под воду. Тёплая вода освежила моё тело.

Схватилась за верёвку и держала так до тех пор, пока в лейке кончилась вся вода. После чего взяла на полу деревянное ведро. Большим деревянным черпаком стала наливать в ведро холодную и горячую воду.

Мы вместе с Валентиной подняли наполненное водой ведро и вылили все содержимое в душевую лейку. Пока мы с Валентиной лили в лейку воду, Ольга залезла под лейку и вцепилась за верёвку.

Вся вода сразу вылилась через лейку на Ольгу. Когда Ольга вышла от лейки, то мы с ней повторили то же самоё Валентине. Этого нам оказалось вполне достаточно к снятию усталости.

Закончив своё купание под душем-лейкой, мы поспешили с полотенцами к большому зеркалу, которое было установлено на стене в середине комнаты. Больше в комнате других зеркал не было.

– Ой! Какая ты красивая! – воскликнула Ольга, рассматривая меня в зеркальном отражении. – Не зря Фёдор четыре года ждал, когда ты подрастёшь. Какие у тебя красивые белые волосы! Ну, ты прямо как фея!

Ольга осторожно потрогала мои волосы, которые расчесала на свою обнажённую грудь до самого пояса. Мои волосы были настолько белыми, что грудь моя выглядела, как золотистая на белом фоне волос.

– Случайно, подглядела Фёдора голым в нашей бане, – осторожно, сказала Ольга, разглядывая моё тело. – У него, он, такой большой. Ты понимаешь, о чём? Наверно, больно будет? Тебе совсем не страшно?

– Страшно, – откровенно, ответила. – Знаю, мне будет больно. Но, потом, говорят, приятно спать с мужем.

– Ох! Как тоже хочу попробовать! –

закрыв глаза, сказала Ольга. – Под гусара лечь, а там! Хоть все пропади.

– Тебе слишком рано о мужиках думать, – прервала Валентина, размышления Ольги. – Ты, гимназию вначале заканчивай. После, подрасти малость. Вот, тогда можешь раздумывать о мужиках. Вон, Мария, четыре года терпела и Фёдор, тоже терпел. Они ждали своего времени. Тебе тоже надо дождаться своего парня.

– Ни тебе говорить, Валентина! – возразила Ольга. – Ты, старше Марии, а под мужиком не была. Ты все ждёшь своего принца. Только принцы приходят к нам нищие и смотрят не на тебя, а на наше богатство. Так что, тебе сидеть в девках не тронутой всю свою жизнь. Давно созрела. Попка у меня большая. Фигурка, прямо одно загляденье и груди торчат торчком. Вон, посмотри на мои груди, какие они большие стали.

Ольга смешно задрала свои соски, торчащие на выпуклой груди. Едва сдержала смех от её позы. Ольга действительно выглядела прекрасно в свои семнадцать лет. Но это ей не давало повода унижать свою сестру и тем более говорить о том, что Валентина готова лечь под любого мужика, чтобы только не остаться в девках. Валентина обиделась от сказанного Ольгой. Не одеваясь, легла на свою кровать. Мне надо было что-то делать, чтобы помирить сестёр. Всё-таки Ольга была не права в отношении Валентины с выводами.

– Оля, мне кажется, что тебе надо извиниться перед сестрой, – осторожно, сказала. – Ты совсем не права.

Ольга кивнула головой, в знак согласия, накинула на себя тёплый халат, понесла платье сестре в кровать.

– Сестрёнка, ну, прости меня, – стала извиняться Ольга, перед Валентиной. – Сдуру ляпнула. Ведь ты у нас красавица. Нет в том твоей вины, что мы так богаты и богатство наше затуманило мозги всех женихов. Сейчас такая храбрая, а меня ждёт тоже с выбором мужа. Также буду сидеть в девках всю свою жизнь.

Валентина ничего ни стала говорить Ольге, лишь слегка потрепала её за волосы и стала на себя надевать другое дорожное платье. Тоже надела другое платье, как мне говорила Прасковья, что семь платьев, это по одному на каждый день. Вот у меня начинается сегодня второй день, с нового дорожного платья.

– Девочки! Спускайтесь! – услышали мы, голос Евдокии Лукьяновны. – Ужинать всем пора. Столы накрыли.

В ресторане было всего три свободных стола. Братья с Фёдором сели за одним столом. Мы, трое, сели за другим столом. Отец и мать сели отдельно, рядом с одной пожилой парой господ. Стали ждать официанта.

– Мне, пожалуйста, бисквит и компот, – заказала, подошедшему к нам официанту. – Ещё, фрукты и ягоды.

– Мне, что-нибудь молочное, – сказала Ольга. – Только не забудьте масло сливочное и конфет побольше.

– Мне, пожалуйста, чай с варением и одну сдобную булочку, – расстроенным голосом, заказала Валентина.

Официант ушёл, а мы стали, от безделья, по сторонам разглядывать зал. Родители беседовали с пожилой парой. Фёдор украдкой поглядывал на меня. Братья делали знаки внимания четырём барышням, сидящим за соседним столом. Барышни кокетничали и что-то говорили по-французски.