История новой Москвы, или Кому ставим памятник

Молева Нина Михайловна

Подъезжая или подходя к монументу, возвышающемуся над буквами, мы не заметим маленького входа в тоннели. Войдя же в тоннель, в букву, мы не увидим монумент – он будет от нас заслонен. А выходя из тоннеля, мы окажемся в пространстве… Мы войдем в лабиринт, организованный семью дорогами, символизирующими семь человеческих грехов. Никаких изображений – только натуралистически сделанная фигура слепого человека, идущего по этому лабиринту с вытянутыми вперед руками. Мы встретим его в самых разных местах: то он находится среди нас, то идет по стене, то по потолку. Это будет одна фигура, повторенная множество раз“.

Прожив

около тридцати лет за рубежом, тем более в условиях американской культуры, скульптор не пережил всего того, чем стало отмечено для всей России место у Белого дома и бывшего здания СЭВа. Залпы танковых орудий. Сотни (тысячи?) убитых и раненых. Скромные, словно потаенные места их гибели, отмеченные деревянными крестами. Здесь едва не началась гражданская война, и до сих пор не сказано слово правды о правых и виноватых. Только им, лишившимся жизни ради правильно или неправильно воспринятой идеи, обманувшимся или оказавшимся до конца честными, и могут быть здесь поставлены памятные, по крайней мере, стелы. О танках, обращенных против собственного народа, никто не вправе забывать. Другой вопрос, какая роль в этом начинавшемся гражданском хаосе принадлежала Соединенным Штатам, готовым отлить и доставить на „престижное“ место близкий им по духу памятник.

Подводя итог работы первого состава Комиссии по монументальному искусству, председатель Городской думы, как и многие депутаты, назовут главной ее заслугой противостояние именно этой композиции, которая сегодня установлена в „очеловеченном“ размере у Сити-центра.

Что же касается памяти погибших на земле, которая была так эксклюзивно необходима для „Древа жизни“, то в июне 2006 года в Комиссию по монументальному искусству поступает просьба Комитета по культуре рассмотреть „Открытое обращение“ Фонда памяти защитников Верховного Совета к В.В. Путину, С.М. Миронову, Б.В. Грызлову, М.Е. Фрадкову, Ю.М. Лужкову и В.М. Платонову:

„Благотворительному общественному фонду памяти защитников Верховного Совета Российской Федерации стало известно о том, что властными инстанциями принято решение о строительстве на территории стадиона „Красная Пресня“ единого Парламентского центра.

В непосредственной близости к стадиону на местах гибели и расстрела защитников Дома Советов осенью 1993 года гражданами на свои средства и по собственной инициативе были установлены памятные знаки, которые в комплексе образовали территорию памяти защитников Верховного Совета России и других жертв октябрьских событий 1993 года.

Предполагаем, что в связи с намечаемым строительством данный Мемориал может быть ликвидирован. В связи с чем, обращаемся к Вам с настоятельной просьбой сохранить Мемориал памяти защитников Верховного Совета Российской Федерации или определить место на Дружниковской улице, либо на площади Свободная Россия и принять решение об установлении на этом месте памятника защитникам Дома Советов.

Текст обращения принят на Общем собрании участников Фонда 1 апреля 2006 года. Директор Фонда М.И. Смирнов“.

Комиссия выразила свою поддержку ходатайству. Неожиданной оказалась реакция муниципальных властей, в частности, заместителя префекта ЦАО А.В. Литошина: „ГОУ Детский парк „Пресненский“ является сетевым учреждением Центрального окружного управления Департамента образования города Москвы.

Основным направлением работы данного образовательного учреждения является организация спортивной работы с детьми и подростками района. Сквер, на месте которого организован детский парк, сохранился с конца XIX века и является зеленым островком и местом отдыха для многих матерей с детьми и жителей старшего возраста.

Учитывая мемориальный характер памятника, связанного с трагическими событиями, полагаем, что его размещение на территории детского парка „Пресненский“ не соответствует целевому назначению образовательного учреждения и ограничит возможность проведения в непосредственной близости от памятника массовых детских спортивных и развлекательных мероприятий. Использование данной площади для размещения мемориала, несомненно, вызовет негативную реакцию жителей района и их массовые обращения в различные организации с проосьбой не допустить подобного решения данного вопроса“.

Иными словами, кто хотел, мог отдавать жизнь за сегодняшний день, но благодарная память о человеческом самопожертвовании не входит в круг человеческих обязанностей ни современников, ни тем более чиновников.

И невольная аналогия. В 1936 году Хрущев, как первый секретарь горкома партии, распорядился стереть с лица земли кладбище Алексеевского монастыря, на котором покоился прах профессуры Московского университета, чтобы организовать Детский парк Железнодорожного района и пустить в парке детскую железную дорогу. Через оскверненные могилы и разрушенные склепы. Над входом на многие годы был закреплен транспарант: „Спасибо товарищу Сталину за наше счастливое детство!“

Последний оплот[ик] демократии

Именно так правильнее всего определить положение Комиссии по монументальному искусству. С одной стороны, никаких прав у нее нет, если какой-то намек на рычаг воздействия и возникал, его немедленно выкорчевывали. И пусть Комиссия по времени еще не успела проявить своего характера, на всякий случай ее огородили необходимостью заключений Москомархитектуры и Комитета по культуре. Вот когда они скажут свое веское слово, обычно к тому же сославшись на мнение или желание главы городского правительства! Его компетенция границ не имеет, компетенция Комиссии, по существу, виртуальна, и все же. Беда в том, что ее соображения получали немедленную огласку в печати, а там уж как рассудят москвичи, от которых всегда можно ждать неожиданностей.

Любые выводы Комиссии могут быть мгновенно перечеркнуты решением мэра – без мотивировок и объяснений. Зато Комиссия оказалась единственной инстанцией, которую обязали обстоятельно знакомиться с каждым „предложением трудящихся“ – самостийным или организованным, не имеет значения, – КАЖДОЕ предложение обсуждать да еще в присутствии обычно эмоционально приподнятого заявителя или целого коллектива, бурно отстаивающего свою точку зрения. Пример – скульптурная группа „Дружба“, посвященная какому-то юбилею популярного в Советском Союзе, во всяком случае, плавленого сырка с тем же названием. Выигравшая конкурс композиция не может не заинтересовать своим решением: сидящие бок о бок лисица и прикрывшая ее крылом ворона, перед которыми на пеньке лежит виновник торжества – плавленый сырок, увеличенный до соответствующих масштабов.