История обыкновенного безумия
Шрифт:
мы стояли и смотрели на ту штуковину, мы смотрели на нее очень долго.
потом мы вышли оттуда и стали досматривать праздник.
за дело взялись парашютисты, они старались приземлиться поближе к кругу, нарисованному на земле, им это не очень-то удавалось, потом один малый прыгнул, а парашют у него раскрылся не полностью, в нем было немного воздуха, поэтому парень падал не так быстро, как падают без парашюта, и за ним можно было уследить, казалось, он дрыгает ногами и дергает руками за стропы, пытаясь их распутать, но у него не получалось.
— кто-нибудь может ему помочь? — спросил я.
Фрэнк не ответил, у него был фотоаппарат, и он делал снимки, многие снимали происходящее, кое у кого были даже кинокамеры.
человек приближался к земле, все еще пытаясь распутать стропы, когда он упал, видно было, как его отбросило от земли, его накрыл парашют,
это было нечто особенное, все эти крушения, парашютист и мохнатка.
домой мы ехали на велосипедах и всю дорогу только об этом и говорили.
жизнь представлялась стоящей штукой.
Заметки по поводу чумы
чума, pest, сущ. (фр. peste от лат. pestis, чума, моровая язва, зараза, отсюда «чумовой», «заразный», то же, что «разрушение», «гибель», «погибель»): моровая язва, чума бубонная, смертельное эпидемическое заболевание; что-либо пагубное, очень вредное; вредный или злой человек.
в некотором смысле чума — существо высшее по сравнению с нами: он знает, где и как нас найти, — чаще всего в ванне, во время половых сношений или во сне. кроме того, ему не составляет труда застать вас в сортире в самый разгар опорожнения кишечника, если он уже на пороге, вы можете кричать: «боже мой, подожди минутку, какого черта, подожди минутку!» — однако звучащие в человеческом голосе нотки страдания лишь распаляют чуму — его стук, его звонок делаются еще более возбужденными, как правило, чума и стучит, и звонит, вам приходится его впустить, а когда он уйдет — наконец-то, — вы заболеете и сляжете на неделю в постель.
чума не просто ссыт вам в душу — он еще и проявляет незаурядную способность оставлять свою желтенькую мочу на сиденье вашего унитаза, причем оставлять таким образом, что невооруженным глазом ее трудно заметить; о ее наличии вы не будете подозревать до тех пор, пока туда не сядете, пока не станет слишком поздно.
в отличие от вас, чума располагает уймой времени и может спокойно морочить вам голову, причем все его представления прямо противоположны вашим, но об этом он никогда не узнает, поскольку непрерывно говорит, и даже когда вы улучите момент, чтобы выразить несогласие, чума вас не услышит, он и вправду никогда не слышит ваш голос, для него это всего лишь ничего не значащая, неуместная пауза, после которой он возобновляет свой монолог, а пока чума продолжает, вы не перестаете удивляться тому, какому вообще удалось сунуть в вашу душу свое грязное рыло, чума также прекрасно осведомлен о том, в какое время вы обычно спите, и раз за разом звонит вам именно в эти часы, первым делом задавая вопрос: «я тебя не разбудил?» — или же он подкрадывается к вашему дому и, видя, что все шторы задернуты, тем не менее стучит и звонит — исступленно, в исступлении оргазма, если вы не открываете, он орет: «я знаю, что ты дома! я же вижу твою машину!»
несмотря на то что эти разрушители не имеют ни малейшего представления о вашем мыслительном процессе, они все-таки чувствуют вашу к ним неприязнь, и это, в свою очередь, тоже их распаляет, они также отдают себе отчет в том, что вы человек определенного склада, то есть предпочитаете страдать, лишь бы не причинять боли другому, поэтому все они благоденствуют за счет высших проявлений человеколюбия; они знают, где можно как следует поживиться.
чума всегда напичкан пресным стандартным вздором, который он принимает за собственные мудрые сентенции, вот некоторые из его любимых высказываний:
«не бывает так, чтобы ВСЕ оказывалось плохим, вот ты говоришь, что все полицейские плохие, но это не так. я встречал и хороших, бывают и хорошие полицейские».
вам никогда не удастся объяснить ему, что, надев полицейскую форму, человек становится платным защитником нынешнего положения вещей, его задача — проследить, чтобы все оставалось так, как есть, если вам нравится то, как обстоят нынче дела, тогда все копы — хорошие копы, если вам не нравится то, как обстоят нынче дела, тогда все копы — плохие копы, бывает и так, что ВСЕ оказывается плохим, но чума насквозь пропитан этими путаными и примитивными философскими основами и ни за что от них не откажется, будучи лишен способности мыслить, чума примазывается к людям — неумолимо, раз и навсегда.
«мы не осведомлены о том, что происходит, у нас нет подлинных решений проблем, мы должны доверять нашим руководителям».
эту дикую ахинею я даже не намерен комментировать, мало того, поразмыслив, я решил не приводить
ну так вот. чума не обязательно должен быть субъектом, знающим ваше имя или местонахождение, чума везде и всегда готов поразить вас своим ядовитым, вонючим смертоносным лучом, помню один замечательный период, когда мне везло на скачках, я был в Дель-Маре и ездил на новой машине, каждый вечер после скачек я выбирал себе новый мотель и, приняв душ и переодевшись, садился в машину и ехал вдоль побережья в поисках места, где можно хорошо поесть, под местом, где можно хорошо поесть, я подразумеваю место, где не слишком много народу и подают хорошую еду. эти вещи кажутся несовместимыми, то есть там, где хорошая еда, должен быть и народ, но, как и всякая мнимая истина, эта истина совсем не обязательно соответствует действительности, бывает, толпа собирается там, где подают явные отбросы, вот я и странствовал каждый вечер, разыскивая место, где подают хорошую еду, но не переполненное сводящим с ума народом, это отнимало некоторое время, в один из вечеров, прежде чем обнаружить цель, я катался часа полтора, поставив машину, я вошел туда, я заказал вырезку по-нью-йоркски с жареным картофелем и прочее, а пока не принесли еду, сидел и пил кофе, ресторанчик был совершенно пуст; вечер был чудесный, и тут, одновременно с появлением моей нью-йоркской вырезки, открылась дверь и вошел чума, правильно, вы угадали, в заведении было тридцать два табурета, но он НЕ МОГ не занять табурет рядом с моим и не затеять с официанткой беседу о своем жареном пирожке, он был настоящей плоской рыбиной, его разговор ножом врезался мне в самое брюхо, гнусная тупая скотина — воздух пропитывался смрадом его души, все и вся разрушавшим, и еще он успешно лез локтем мне прямо в тарелку, чума наделен незаурядной способностью успешно лезть в тарелку локтем, я наспех проглотил нью-йоркскую вырезку, а потом уехал оттуда и так напился, что на другой день пропустил первые три скачки.
чума находится всюду, где бы вы ни работали, всюду, куда бы ни нанимались, я для чумы — лакомый кусочек, некогда я устроился на работу, где был человек, который ни с кем не разговаривал пятнадцать лет. на второй день он проболтал со мной тридцать пять минут, он был абсолютно ненормальный, одна фраза касалась одного предмета, другая — другого, никак с ним не связанного, что, в общем-то, не страшно, только вся эта чушь состояла из разнообразной нуднейшей и злобной вони, там его держали потому, что он был хорошим работником, «по труду и расплата», на каждом месте службы есть по крайней мере один безумец, чума, и все они неизменно находят меня, «тебя любят все психи в заведении» — вот фраза, которую мне приходится выслушивать на одном рабочем месте за другим, она не воодушевляет.
но быть может, станет легче, если все мы осознаем, что каждый из нас хоть изредка да бывал по отношению к кому-нибудь чумой, только мы об этом не знали, черт подери, это страшная мысль, но, скорей всего, верная, и, возможно, она поможет нам выстоять под напором чумы, идеального человека не существует, все мы страдаем всевозможными видами безумия и непотребства, о которых сами не имеем понятия, зато о них имеют понятие все остальные, так разве удержишь нас в рамках?
и все-таки человеком, который принимает меры против чумы, нельзя не восхищаться, под воздействием крутых мер чума съеживается и вскоре уже знает свое место, один мой знакомый, в некотором роде поэт-интеллектуал, веселый, жизнерадостный человек, повесил у себя на входной двери большое объявление, дословно я его не помню, но гласит оно примерно следующее (и отпечатано красивым шрифтом):
«тем, кого это касается: если вы хотите меня видеть, прошу договариваться о встрече по телефону, на необговоренный стук в дверь я не отвечаю, мне необходимо время, чтобы работать, загубить свою работу я не позволю, прошу понять: то, что поддерживает во мне жизнь, улучшит мое отношение к вам, когда мы наконец встретимся при благоприятных обстоятельствах».
от этого объявления я пришел в восторг, я не увидел в нем ни снобизма, ни преувеличенной самооценки, он был нормальным здравомыслящим человеком, и ему хватало чувства юмора и мужества, чтобы сформулировать свои естественные права, впервые я наткнулся на это объявление совершенно случайно и, потаращив на него глаза и послушав, как копошится в доме хозяин, направился к машине и уехал, начало понимания есть начало всего, и в наше время кое-кто из нас уже начал, к примеру, я ничего не имею против массовых любовных сходняков — если только МЕНЯ НЕ ЗАСТАВЛЯЮТ ИХ ПОСЕЩАТЬ, я даже не против любви, но ведь мы говорим о чуме, верно?