История Одного Андрогина
Шрифт:
Он смотрел в окно, в котором видел февральскую вьюгу, и прокручивал в голове свой план побега. Ему хотелось все бросить. Особенно Билла. Он не посмотрит на то, что старику тяжело в этот момент. Он заслужил такого же отношения к себе. Но с другой стороны, Натаниэль не мог так поступить, чувствуя себя скотиной. Он не мог бросить Билла в столь тяжелый для него момент. Как бы Натаниэль его ненавидел. Он хотел еще чуток потерпеть. Он хотел переждать вьюгу.
Слова Катрин переплетались с его собственными мыслями в его голове, но ее смерть оставляла место для шока. Он не мог сделать это в первую же ночь.
Сделав из мешка самодельную сумку, он запихнул туда самые необходимые вещи и спрятал ее в шкаф, тем самым приготовившись заранее. После он вышел из спальни и пошел в кухню, где Билл стал вести себя явно громко. Он уронил стакан с домашним алкоголем на пол, и он разбился. Это и привлекло внимание Натаниэля.
– А, ну! Убери это! – сказал Билл, как только Натаниэль появился в кухне.
Натаниэль увидел, как Билл, сидя за столом, активно выпивал самогон, выглядев разбитым и будто на пороховой бочке. Он поставил перед собой новый стакан и стал наливать в него. Натаниэль аккуратно стал подметать осколки, пытаясь не привлекать внимания Билла, который сейчас как никогда мог разгневаться как ненормальный. Пьяного Билла Натаниэль боялся еще больше, чем тверезого. Он не знал, как с ним таким обращаться. Поэтому, как только он подмел все осколки, развернувшись, он хотел тут же скрыться в своей комнате. Но Билл не дал ему этого сделать, окликнув его и сказав:
– Сядь, Натаниэль! – показав на место за столом, напротив себя.
Натаниэль молча выкинул осколки в ведро, и вернулся, чтобы сесть за стол с Биллом. Он чувствовал себя неудобно в этот момент. Он не знал, чего ожидать от Билла. Поэтому, он просто ждал, что тот ему скажет.
– Будешь пить? – спросил его Билл.
– Нет, спасибо! – ответил Натаниэль, сложа руки на колени.
– Молодец! – сказал Билл, и в очередной раз приложился к стакану.
Натаниэль молча сидел, в ожидании последующих фраз его пьющего деда. Он скромно поглядывал на него из-подо лба, так, чтобы Билл не видел. Он казался ему невменяемым. Его каменное лицо оставалось столь же каменным, только более могильным, будто памятник гранитный.
– Завтра похороним бабку… - наконец-то сказал Билл как-то недосказано и махнул рукой в поле за окном.
Натаниэль понял, что имеет в виду Билл, и решился спросить:
– А почему не на кладбище?
– Потому! Я хочу, чтобы Катрин всегда была рядом!.. – сказал Билл, после чего его лицо, вдруг, чуть оживилось.
Натаниэль стал смотреть на него и видеть, как тот сдерживается, дабы не раскрыться пред Натаниэлем. Почему он так боялся быть чувственным? Билл три ночи просидел у кровати покойной Катрин, но он ни разу не показал своих слез Натаниэлю.
Он решил, что пора разговорить Билла. Пора, наконец-то, поговорить с ним откровенно. Ведь он такой же человек, как и все остальные. И Натаниэль спросил у него:
– Какой она была? – давя на сердце Билла.
– Кто? Катрин?
– Да, Катрин!
– Почему ты спрашиваешь?
– Мне интересно!
– Тебе интересно?
– Да, интересно! Пожалуйста!
Билл не понимал такой резкой
– Я не знаю, как я теперь буду без нее… Катрин была безмозглой, но ее улыбка всегда вдохновляла меня. Она умела поддерживать меня без слов. Она была доброй…
Билл снова налил себе самогона и выпил. Натаниэль смотрел на него в ожидании хоть каких-то сентиментов, но Билл больше ничего не говорил. Они оба молчали, пока Натаниэль не решился на резкую фразу, зудевшую ему мозги:
– Тогда почему ты такой жестокий, Билл?
После этого Билл глянул на него своим фирменным убивающим взглядом, который тут же заставил Натаниэля занервничать, и сказал:
– Что?
Натаниэль вдруг растерялся. Ему казалось, что Билл сейчас порвет его на части.
– Жестокий? Ты говоришь, что я жестокий? Я правильно расслышал? Ты знаешь, что такое жестокость, малыш? Нет? Я сейчас расскажу тебе! Ты знаешь, что такое война? А что такое предательство? Когда твой друг бросает тебя раненным на поле боя? – сказал Билл, сорвавшись на крик в последних нескольких словах.
Он сделал небольшую паузу, после чего более тихо, но не менее нервно продолжил говорить:
– Будучи 17-ти летним парнем я испытал всю жестокость войны на себе. Раненный, голодный, брошенный в осаде немецких войск. Я вижу насквозь таких ползающих гадов, как ты, и ненавижу вас! Вы не знаете, что такое жизнь, и плачете от того, что она жестока! Но открою тебе один секрет – она и есть жестока! И выживает сильнейший! Поэтому, если ты вздумал найти во мне хоть что-то называемое «человеческим», то можешь оставить эти попытки при себе! – гневно завершил Билл, разбив стакан о пол.
Натаниэль вовсе замер. Он понял, что вместо терапии, он лишь усугубил внутреннее состояние Билла.
– Шагом марш в свою комнату! – прокричал Билл.
Натаниэль мигом рванул отсюда со слезами на глазах. Билл не на шутку напугал его. Он лег на свою кровать и стал реветь в подушку. Теперь он был уверен – надо бежать, сейчас же. Подняв голову, он стал смотреть в окно и думать: «Давай, Натаниэль! Сейчас или никогда!» Ему безумно хотелось это сделать. Он больше не видел никаких перспектив – Катрин мертва, Билл спивается и в нем все меньше адекватности. Пора брать жизнь в свои руки, так, как он хотел этого и раннее. И достав приготовленную им сумку из шкафа, Натаниэль уже готов был сделать это. Но мысли о Катрин все досаждали ему.
Натаниэлю казалось, что он не красиво поступает с Катрин, не похоронив ее. Но в этот же момент в его голове крутились ее слова, содвигающие на обратное. На то, что он и сам давно хотел сделать.
Он приоткрыл дверь своей комнаты, дабы посмотреть, что делает Билл. Его чувства охватила ностальгия. Натаниэлю не хотелось повторить неудачную попытку предыдущего побега трехлетней давности. И когда он увидел, что Билл сидит за столом словно бревно, его тревога чуть стихла. Он почувствовал уверенность в себе и стал смотреть в окно, очередной раз, прокручивая план в своей голове. Он был готов бежать отсюда. Но что-то смущало его сердце. Будто чего-то не хватало или в нем была некая недосказанность. И Натаниэль решил, что все-таки он выскажет Биллу все, что он думает.