История одного ордена
Шрифт:
— Если мы не помешаем подготовке новой войны.
— Судебное дело Анри Мартэна — это был призрак новой фашизации. А вы показали, как умеют бороться против нее новые силы Европы. И эти силы, поднявшиеся для того, чтобы защитить вас, заставили призадуматься сторонников войны.
— Я сейчас вдруг вспомнил о Бессрочном… — задумчиво говорит Мартэн.
— Кто это?
— Негодяй, который предавал гитлеровцам французских патриотов. Он был приговорен к бессрочному заключению и сидел в той же тюрьме, где и я. Он пытался учить меня покорности. Он грозил мне.
— Грозил?
— Да, грозил, что иначе я не увижу свободы. А сам ждал, что влиятельные люди выручат его.
— Он заслуживает петли.
— От петли его спасли. И он надеется, что еще займет видное место в жизни, что сторонники войны ему помогут.
— Значит, вы были рядом — сторонник мира и сторонник войны?
— В одних арестантских куртках. Но ему жилось вольготнее.
— Не будет, не будет того, на что он надеется. В этом и ваша заслуга, немалая, Анри, молодой ветеран. Вы достойны высокой награды.
— Я уже получил ее.
— Какую?
Мартэн открывает коробочку.
— Но это же орден «Военный крест».
— Да, только меня наградило им не правительство.
И, пока поезд идет до венгерской границы, Анри Мартэн рассказывает узнику Бухенвальда историю небывалого награждения, историю этого ордена. Это история нескольких лет молодой жизни моряка Анри Мартэна.
Но свой рассказ он ведет не в хронологическом порядке.
Он начинает его со странствий авианосца, который не мог найти стоянки для себя. Это был авианосец особого назначения, зловещее судно «холодной войны».
КОРАБЛЬ-ПРИЗРАК
Март 1950 года. Средиземное море. В неизвестном направлении ушел французский авианосец «Диксмюд». На его борту американские военные материалы.
Порт назначения? Об этом никто не знает. Где выгрузить военные материалы?
В Бизерте? На африканском берегу? Вряд ли удастся. Докеры ждут там прибытия авианосца, ждут, чтобы сбросить американский груз в море. Нельзя идти в Бизерту.
Тулон? И в Тулоне нельзя бросить якорь. Докеры ждут…
Оран? Нельзя и в Оран.
Командир корабля посылает шифровки в министерство и получает ответные. Он совещается с помощниками, но решения найти не может.
Где же найдется причал для «Диксмюда»? Ведь это корабль-символ. Только что вступил в силу Североатлантический пакт. «Диксмюд» везет первые материалы в счет военных поставок. Командир корабля не знает, где он сможет их выгрузить. Утром он получает по радио новое приказание — корабль ложится на заданный курс. Через час приказ меняют.
Корабль-символ становится кораблем-призраком. Ему негде выгрузиться. Он рыщет по Средиземному морю.
И опять шифровка летит в Париж. Она прибывает глубокой ночью.
Через час—другой начнет просыпаться огромный город. Из кабаре, пошатываясь, выходит загулявший посетитель. Он зябко кутается в пальто и надвигает на брови цилиндр. Швейцар низко кланяется, принимая чаевые, и говорит не без легкой иронии в голосе:
— Благодарю вас, ваше величество…
Он насмешливо смотрит вслед кутиле.
Да, это коронованная особа, император
А «Диксмюд» везет оружие, которое будет отправлено во Вьетнам. Там экспедиционный корпус ведет безуспешные бои с народной армией. Колония должна остаться колонией — так решили банки, магнаты промышленности. Для этого им нужен на престоле Бао Дай.
Париж. Рабочий квартал. Конец трудового дня. Пятый этаж. В углу небольшой комнаты на стене портрет юноши. На рамке траурная лента. Она появилась несколько дней назад, когда почтальон принес извещение о том, что юноша убит в Индокитае. Еще не скоро забудется горе, да и забудется ли? Глухо звучит голос пожилой женщины, матери убитого. Она находит в себе силу сдержать рыдания. Она говорит знакомой:
— Я его вырастила, выкормила, все сделала для того, чтобы он обучился ремеслу. А теперь мне придется купить для него кусок земли, чтобы иметь право получить его гроб. Моего возвращают мертвым. Я говорю другим: «Добейтесь, чтобы ваших вернули живыми!»
Она невольно подходит к открытому окну. Напротив через двор, в том же этаже такая же скромная квартира. И там мать таких же лет. И у нее сын, ровесник убитому. Они вместе играли на дворе. Сын также в Индокитае. От него приходят письма, раз в неделю, в определенный день. Только в этот день и спокойно сердце матери. Остальные полны муки, тревожного ожидания.
«Добейтесь, чтобы ваших вернули живыми!» — этот призыв осиротевшей матери обращен к соседке.
Другой дом неподалеку отсюда. Другая квартира, похожая на эту, и такой же портрет в углу. Портрет юноши на стене, траурная лента… Рядом географическая карта. Прямая линия ведет от Парижа далеко-далеко, за десять тысяч километров, в Индокитай. Она обрывается возле Сайгона. Едва видная точка на карте.
Спросите у жильцов дома об убитом юноше — они многое расскажут. Весельчак, балагур, остряк, добрый малый, никому не сделавший зла, истый парижанин. Звали его Поль, но он называл себя Пауло. Была у него слабость — он был фантазер и мечтатель. Ему не сиделось на месте — тянуло в дальние края. И вот представилась возможность — Поль завербовался в иностранный легион.
«Пауло избороздит весь мир!» — говорил он, прощаясь с соседями.
Поль мира не избороздил и не вернется. Едва видная на карте точка — Сайгон. Там, на военном кладбище, лежит Поль. Точка поставлена рукой матери.
Авианосец «Диксмюд», корабль-призрак, все кружит и кружит по Средиземному морю. Ему негде пристать.
«РАДИ ВАШИХ МИЛЛИОНОВ ВЫ ЖЕРТВУЕТЕ НАШЕЙ ЮНОСТЬЮ…»
Юг Франции. Военный порт Тулон. Жандармский патруль неторопливо обходит свой квартал. Город — работает ли он, погружен ли в сон — всегда под неусыпным надзором. Нельзя и получаса пробыть на улице, чтобы не встретиться с патрулем. Жандармы провожают вас взглядом.