История одной девочки
Шрифт:
Через несколько дней, возвращаясь с репетиции, Галя услышала на нижней площадке тёмной лестницы разговор двух старших учениц.
— Не понимаю, что в ней находят! Она же суха!
— И всё делает робко.
— А главное, это мертвенность какая-то! Танцует без всякой улыбки. Скучно смотреть!
Галя остановилась и долго смотрела в темноту, куда уходила лестница. Она знала, что обе эти девушки по очереди просили дать им её роль и что обеим отказали. С тех пор, встречаясь с ней, они отворачивались и глядели в сторону, но, придя на репетицию, садились впереди и, перешёптываясь, следили злыми глазами
Это были способные девушки и классом старше её. Неужели они правы? Неужели танец её мертвенно сух и робок и неужели настоящая балерина должна улыбаться, независимо от того, что происходит на сцене? Когда она уходила с репетиции, она чувствовала, что вера в себя её оставляет. Конечно, гораздо лучше её была бы в этой роли Таня!
Но роль оставили за Галей, и репетиции шли своим чередом.
Наступил день спектакля.
В пещере горного духа, вероятно, было очень страшно. Галя не могла об этом забыть. Ей хотелось, чтобы каждое её движение передавало этот страх.
Старый учитель был очень доволен. Публика много раз вызывала юную Дриаду, невзирая на то, что это не разрешалось на ученических выступлениях. Была довольна и мама. Но Галю не радовал этот успех. Одна из преподавательниц подошла к ней со снисходительным одобрением:
— Вы очень трогательны, моя милая, но вы забываете, что балет должен веселить.
Целый вихрь вопросов поднялся в Галиной голове от этого замечания — вопросов, которые она не могла ещё точно высказать и которые были потому ещё мучительнее.
И даже мама, которая всегда отвечала на все её вопросы и рассеивала все сомнения, — даже мама только делалась грустной вместо ответа и не могла ей помочь.
Гале часто приходилось слышать, что она делает всё «робко и сухо». А она, несмотря на свои ещё почти детские годы, упорно не хотела посылать в зрительный зал обязательные улыбки.
Так проходила зима, и учебный год вместе с зимой близился к концу. Незаметно весна растопила замёрзший воздух, ясной синевой посмотрело небо на оттаявший город и заглянуло в окна Театральной школы. И однажды, в тёплый весенний день, из класса в класс пронеслась ошеломляющая новость: школа поедет на дачу!
Это казалось совершенно невероятным. Школу, место труда и учения, нельзя было представить себе среди полей и лесов, вне города, вне его каменных стен!
И тем не менее это было действительно так: тотчас по окончании сезона вся школа была перевезена на дачу — в Детское Село.
НА ЮСУПОВСКОЙ ДАЧЕ
Они переехали в первые дни тёплого мая, когда в пышных садах Детского Села зацветала сирень. Колонны и балконы бывшей дачи графа Юсупова, которую теперь правительство отдало для летнего отдыха Театральной школы, поднимались из чащи лиловых и белых гроздей.
Когда Галя соскочила с огромного грузовика и увидела эти благоухающие заросли махровой и персидской сирени, ей показалось, что она пьянеет от этой красоты, как от вина, которое хлебнула она однажды из папиного стакана.
Она не слышала окликов Эммы Егоровны и, забыв в грузовике свой чемоданчик, побежала по дорожке прямо к благоухающим кустам, где качались под ветром крупные гроздья. И там, в тёмной чаще, опустила в них лицо, вдыхая ни с чем не сравнимый запах цветущей весны.
Эмма Егоровна с помощницами уже выстраивала всех парами около грузовика, и Галя, услыхав своё имя, хотела вернуться… Но в эту минуту в мягком вечернем свете она увидела яркую лужайку, поросшую такими крупными маргаритками, о существовании которых она даже не подозревала. Она побежала к ним и села в густую траву, пестревшую цветами.
— Галя, наконец ты нашлась! Пойдём в дом скорее, всех размещают по комнатам!.. На что ты там глядишь? — Таня бежит по дорожке и останавливается около Гали. — Что такое?
— Танюша, — шёпотом отвечает Галя, подняв на неё сияющее лицо: — они махровые!..
— Вот видишь! — говорил на другой день папа, приехавший посмотреть на Галино новое житьё. — Вот чего добились люди революцией! И вот что значит новая жизнь! Раньше весь этот громадный дом занимала только одна семья и пользовалась таким огромным и чудным парком. А теперь здесь отдыхает целая школа, и сколько вашего брата понаберётся здесь сил к зимней работе! Поправляйся и ты: зимой работа будет большая, скоро и старший класс!.. Ну и дача! — повторял папа, обходя с Галей аллеи огромного парка и берега его прозрачных прудов.
В тот же вечер Галя, Таня и Туся Мюллер отправились осматривать своё новое обиталище. Они обошли широкие террасы, мраморный пол которых уже начинал кое-где зарастать травой. Долгий северный закат позолотил колонны, кариатиды и выступы стен. В ярком свете горели какие-то старые башенки над боковым корпусом здания.
— Поднимемся, поглядим, что там?! — предложила Таня, посматривая на крошечные окошки башен.
Туся Мюллер схватила Таню за руку и страшным шёпотом сказала:
— Что ты, что ты! Туда ходить страшно, я ни за что не пойду!
Маленькая дверь, ведущая в башню, оказалась запертой на огромный замок, ключ от которого был давно потерян. Но Галя с Таней храбро идут в верхний этаж и там приходят в восторг от большого зала овальной формы, обитого лазурным штофом, кое-где уже свисающим клочьями.
Но это было неважно. Гораздо важнее было то, что в конце этого зала возвышалась маленькая сцена — очевидно, когда-то бывшего здесь домашнего театра.
Таня взобралась на неё по маленькой лестнице и пробежалась на носках. Потом одной ногой она описала полный круг в воздухе и, остановившись перед Галей, спросила с загадочным видом:
— Галя, угадай: что здесь можно делать?
Галя посмотрела на Таню и махнула рукой:
— Ну, опять угадывать!
— Немедленно угадывай: что мы здесь будем делать?
Галя помолчала и вдруг весело закричала:
— Я знаю что! Мы можем здесь устраивать спектакли!
— Ну конечно, именно это! — И, втащив Галю за руку на высокую сцену, Таня закружилась с ней по скрипящим, старым половицам, поднимая тучи пыли.