История Одной Оптимистки
Шрифт:
— Но, знаете, я уверена только в одном! — не смолчала даже сейчас Юля. — Никто из наших воспитанников никогда не станет плохо отзываться о тех, кто лишен родительского тепла. Каждый из них без раздумий поможет бездомному, потому что все они на своей шкуре испытали, каково быть брошенными, как котята под открытым небом, спать на холодной земле и не есть неделями!
Взрослым показалось, что в кабинет проскользнул противный, пробирающий до дрожи сквозняк. Какими бы напыщенными и гордыми ни казались трое родителей, переступивших порог, чтобы решить судьбу маленьких негодяев, теперь они смотрели совершенно иначе на представших в ином свете мальчишек.
— Мы принимаем извинения! — проглотив комок, сковавший горло, проговорил мужчина.
— Спасибо, — слегка наклонила голову Юля.
После этого события она не раз видела из окна, как недавние сорванцы снова встречаются лицом к лицу с трио из академии, но теперь не для драки. Мальчишки из богатых семей приносили игры, делились ими и звали на прогулку. Меган даже разрешала им посещать Центр, чтобы они смогли спокойно общаться с «3-D».
— Вы молодцы! — похвалила мальчишек Юля, спускаясь по ступенькам крыльца академии.
— Но ты… — заговорила Меган, не зная хвалить девушку или нет.
— Что я? Кстати, — она повернулась к молчаливой троице. — По поводу моих слов о вашем будущем! Я считаю, что вы сможете добиться всего, чего хотите!
Высоко задрав голову, она продолжала идти вперед. Такой мальчишки запомнили ее навсегда: не останавливающуюся ни перед какими препятствиями!
— Я начинаю завидовать вашему крылу! — проронил шепотом Дориан.
— Завидуй! — великодушно позволил Джош, не сводя глаз с няни. И в секунду хорошего настроения внезапно для себя выдал: — Приходи сегодня вечером после отбоя. Послушаешь, как она играет! Я займу для тебя самое лучшее место на лестнице!
Дориан кивнул. А Меган думала о Судьбе, и приходила к выводу, что дорога украинки, приведшая ее к порогу детского дома, не была случайной тропинкой — скорее заранее уготованной Богом!
Вечер постепенно набирал обороты, а посетители отчего-то более походили на сонных мух. Немногочисленное количество клиентуры загоняло в тоску работников и их начальника. Поэтому Чедхаус коварно сбежал по внезапным и совершенно неотложным делам. Одна из официанток, Кристен, сидела с тоскливым лицом. Двое парней несколько раз пытались обратиться к ней с заказом, но, увидев поникшую кислую физиономию, обращались к улыбчивой Джулии. Ее же такой наплыв работы начинал напрягать, поэтому она взялась разрешить тяготившие коллегу проблемы.
— С тобой все в порядке? — ненавязчиво поинтересовалась украинка, и полные горестной влаги и отчаяния глаза официантки уставились на нее, грозясь ливануть дождем из слез.
— Меня парень бросил, — выпалила та, сжав стакан с напитком в руке. — Я выяснила, что он мне изменял…
Юля мгновенно вспомнила Рому и как чувствовала себя, подслушав разговор в курилке. Та боль прошлого вернулась с новой силой. Почувствовав новое вливание пустоты в сердце, девушка сильно стиснула зубы и кулаки.
— Подонок! У тебя такого не было? — Кристен обернулась к Юле, но увидев искрящийся злобой взгляд коллеги, нервно сглотнула и пожалела о произнесенном. Итак, по одному виду, стало понятно — случалось! — Давно? — вместо этого уточнила официантка.
— Не слишком. Может, больше двух месяцев. Я уже потеряла счет дням. — Тоже устало и грузно села на соседней табуретке Юля.
— Да? И что делаешь, когда становится невыносимо плохо?
— Ну, — Юля вспомнила о стопке фотографий, лежащих в сумочке в раздевалке, но рассказывать, как над ними издевается, не стала. — В общем, там, откуда я родом, когда людям плохо, они не только становятся алкоголиками, но заглушают боль пением. Я тоже пою, когда мне плохо.
— И как часто поешь?
— Каждый вечер! — призналась, краснея девушка. Обе брошенные и оскорбленные рассмеялись.
— Слушай, а мистер Чедхаус же ушел куда-то, — осенило Юлю. — Может?
И она кивнула в сторону пылящегося за стойкой микрофона….
Когда мистер Чедхаус вернулся в паб, народу в зале заметно прибыло, что не могло не радовать хозяина, как выяснилось, очень популярного заведения (а раньше он и не замечал). Люди толпились, смеялись, пили много и закусывали, что предвещало приличную прибыль. Но то, что расстроило и разочаровало владельца небольшого паба… «Расстройство» в двух экземплярах восседало на стойке и горланило песни в караоке, вместо того, чтобы работать!
— Джулия! Кристен! — прикрикнул на возмутительниц его спокойствия сердитый начальник, и девушки в миг смолкли. Медленно и с чувством проснувшейся совести официантки сползи со стола, и встали перед грозным взором шефа, понурив глазки полу. — Во что вы превратили мое заведение?
— Сэр! — втиснулся между обвиняемыми в лентяйничестве и зарождении хаоса официантками пьяный мужчина. — Если эти две девушки споют еще раз, я готов заплатить за это 30 евро! Так красиво поют!
Клиент, конечно, не совсем трезвый, уже размахивал обещанным денежным вознаграждением перед носом хозяина паба. Чедхаус размышлял ровно три колебания купюрами туда и обратно и польстился на такое предложение, согласившись на продолжение терзания слуха окружающих. Вечером при подсчете выручки, обнаружив солидную сумму в кассе, пришел к выводу, что девушки очень даже неплохо пели и, что надо бы устраивать дни караоке как минимум раз в неделю (большего нервы его не могли выдержать!).
Придя к началу своей смены в Центре, Юля выглядела счастливой. Джош мигом это подметил и передал распоряжение вести себя тихо через Люси остальным. К удивлению девушки, детвора притворилась мышками: они тихонько, прокрались в ванную, умылись, почистили зубы и так же тихо разбежались по своим комнатам. Юля подозревала, что в их планах устроить ночной переворот, поэтому до двенадцати часов сидела в комнате и ждала, когда же начнется шум. Но тишина все сгущалась.
— И что, ничегошеньки не будет? — заговорила она с молчаливыми стенами коридора, не зная, что те все слышат и сейчас давятся смехом…
— Ну и ладно! — пожала плечами Юля, прикрыла дверь и сев на кровати, по привычке извлекла из сумки старую фотокарточку. Рома на ней застыл с искренней улыбкой. Он обнимал девушку с темными русыми волосами, сплетенными в две толстые косы. Сейчас эта девочка больше не такая наивная, и косы превратились в короткую стрижку, да и цвет тоже поменяли. Женское сердце заболело мучительно и невыносимо. Одинокое желание прижаться к сильной мужской груди одолевало. Но не было ни мужчины, никого рядом. Только чужая страна, спящие дети и гитара. Юля нашла выход из положения: прижалась к холодной глади инструмента, погладила гриф, зажала аккорд и полилась тихая, печальная мелодия из-под тонких пальчиков.