История одной семейки

Нёстлингер Кристине

Мама была в своей комнате. Я слышал ее бормотание. Наверное, она наговаривала что-то на диктофон. Тетя Труди и тетя Лизи сидели на кухне.

Когда я проходил мимо открытой кухонной двери, они поглядели на меня с видом оскорбленной невинности. Бабушка торчала в гостиной, читала газету и что-то ворчала про ужасное положение вещей в мире.

Я пошел в свою комнату, бросил Константина Векера на проигрыватель, а себя на кровать, и выключил свет. Очень пусто и одиноко было мне после трех ночей бок о бок с Йоши. Я раздумывал о своем положении — и не только о постельном одиночестве. И понял, что я несчастлив. Ведь впереди маячит жизнь, где будет слишком мало Йоши и слишком мало Йоханнеса. А того, кто был во всем этом виноват, я так и не нашел. Но мне где-то даже нравилось быть

несчастным. Несчастье ближе к счастью, чем хандра. Ведь тогда ты точно знаешь, чего тебе не хватает и от чего ты страдаешь. Если ты несчастен, можно тосковать о ком-то или о чем-то. Тоска — не самое худшее из чувств. Я тосковал по Йоши. Ей надо быть рядом со мной. Рядом со мной на луне! Но я уже выучил земные правила игры! Чтобы попасть на луну, сначала надо выучиться на пилота. И еще получить профессию, которая на луне нужна.

Да будет так, братан во Христе! Я выучусь на пилота. Даже если для этого придется зубрить математику-английский-латынь и жить под одной крышей с моими странноватыми дамочками. И через пару лет — я совершенно в этом уверен — мы с Йоши будем сидеть рядышком на обратной стороне луны. И смотреть вниз — безо всякого телескопа.