История одной судьбы
Шрифт:
Анне ужасно захотелось стать рядом со всеми, вместе со всеми подносить траву, укладывать ее, ровнять… Она взяла у кого-то вилы, подцепила охапку клевера, еще, еще… Клевера было маловато. Она подозвала Федю Ярцева, работавшего на машине.
— Федя, поезжай к Кучерову. Подбавим-ка еще кукурузы. Скажи, чтоб косили клин, что за ветлами. Кучеров знает. Да пусть не тянут. Скажи, я велела… — Она повернулась к женщинам: — Не жалейте, девчата, клеверу. Сейчас нам подбросят…
Женя тоже разравнивала
Со стороны Мазилова появился «газик». Анна знала, кто это. Кучеров не осмелится с нею спорить, но обязательно перестрахуется. Он, конечно, тут же сигнализировал Поспелову, и Василий Кузьмич мчится теперь к ней. Выяснять, уточнять, и на всякий случай: «Я предупреждал, но Анна Андреевна взяла ответственность на себя».
«Газик» замер у бурта. Поспелов даже не вылез.
— Анна Андреевна, на минутку!
Она подошла с подоткнутой юбкой, с травой в волосах.
— Не рано, Анна Андреевна?
— Я беру ответственность на себя, Василий Кузьмич.
— Тогда я обратно, а то я сказал подождать, пока не спрошу.
Только Поспелов отъехал, из-за леса появилась еще машина, на этот раз «Победа». Начальство! Должно быть, Поспелов тоже ее приметил, потому что «газик» его повернул обратно.
«Победа» на луг не въехала, стала на дороге, какой-то плотный мужчина пешком шел через луг.
— Бог в помощь! — прокричал он еще издали.
— Бог-то бог, да сам не будь плох, — ответила ему Дуся Красавина. — С нами в сене спать!
— Силосуете?
— Нет, языки чешем!
Но Поспелов уже обогнал приезжего, выпрыгнул навстречу ему.
— Товарищу Волкову!
Да, это был начальник облсельхозуправления своею собственной персоной.
— К нам, Геннадий Павлович?
— Проездом.
Волков подошел к бурту, взял у одной из женщин вилы, наклонился, поддел край.
— Бедновато!
Поспелов обернулся.
— Анна Андреевна, слышите?
Анна застеснялась Волкова — очень уж у нее был неавантажный вид, но делать было нечего.
— Здравствуйте, Геннадий Павлович.
— Анна Андреевна… Честь имею!
Волков указал на бурт.
— Не бедновато?
— Я уже распорядилась подкосить кукурузы, добавим, в самый раз будет.
— А не рано?
Поспелов всплеснул руками.
— Вот и я говорю!
— Нет, Геннадий Павлович, можно косить, — твердо возразила Анна.
— Смотрите…
— А вы к нам?
Он отрицательно покачал головой:
— В Давыдове был. В совхозе. Но по случаю встречи задержусь. Обедом накормите?
Поспелов был солидный человек, самостоятельный, умный, угодливостью, думалось Анне, не болел, но его лицо выразило такую готовность накормить Волкова, что Анне стало досадно.
— Накормлю, конечно, — сказала Анна. — Если не побрезгуете.
— Нет, нет, у меня, у меня, — перебил ее Василий Кузьмич. — Поеду, распоряжусь, а вы, Анна Андреевна, везите Геннадия Павловича ко мне.
На лугу Волков был еще больше на месте, чем в своем кабинете. Крепкий, здоровый, румяный, в полотняном белом костюме, в летней белой фуражке… Красавец, да и только!
— Ну, как вы, Анна Андреевна?
— Как видите.
Волков всегда неплохо к ней относился, а уж как стала депутатом, особо ее отличал, на сессиях первый ее находил, занимал, разговаривал. Позволь Анна, — он на это всегда намекал, — давно бы забрал ее к себе в управление.
— Не задержитесь?
— У вас делать нечего.
— А в совхозе что?
— Вытягиваем из прорыва.
— Нам бы Давыдовские земли…
— С аппетитом сказано! — Волков засмеялся, на секунду задумался и тут же испытующе поглядел на Анну. — А вы не хотите в совхоз? Переведем.
Анна покачала головой:
— Что-то не хочется.
— А если директором?
— Все равно.
— Ах да, ведь вы депутат…
Волков быстро отступал от своих предложений.
— Обедать едем?
Покатили в Мазилово.
Поспелов их ждал, стол был накрыт, лоснилась в уксусе и масле селедка, дымилась в сметане молодая картошка, появилась яичница…
Прохорову отвечать за яйца не придется, подумала Анна, все отдаст, что ни прикажут.
Василий Кузьмич достал из буфета поллитровку, разлил по рюмкам.
Волков подержал рюмку в руке и отставил.
— Соблазнительно, но на работе не пью.
С сожалением, как показалось Анне, отставил, и она так и не поняла, что им движет — нежелание нарушать правила или желание порисоваться.
XXXII
В комнате плавал сумрак, тот неясный полусвет, когда кажется, что остановилось время. Лучшее время для того дремотного состояния души, когда ни о чем не думается и ничего не хочется.
Что ее разбудило?
Рядом спал Алексей. Спал крепко, беспробудно, как и должны спать сильные, утомившиеся за день мужчины. Он всегда ложился у стенки, чтобы утром не мешать Анне вставать. Она поднималась намного раньше мужа.
Анна встала, босиком прошла к окну, отдернула занавеску. За окном стелился такой же неясный предутренний полусвет. Часов пять, должно быть…
И тут же зазвонил будильник. Вечером она сама завела его на пять часов. Она остановила звонок, но за стенкой уже завозилась свекровь.
Анна торопливо оделась, вышла из горницы, но и свекровь была уже одета, хотя, возможно, она так одетой и спала. Она часто спала не раздеваясь.