История ордена Тамплиеров
Шрифт:
Чтобы лучше понять, каким нуждам отвечал этот новый рыцарский орден и ради чего в день святителя Илария 1128 г. собрался Собор в Труа, следовало бы повернуть вспять - от дорог Франции и Бургундии к Святому Граду Иерусалиму– и бросить взгляд на Латинское королевство крестоносцев. Первый крестовый поход, провозглашенный Урбаном II, двинулся на Ближний Восток в 1096 г. Поначалу это был стремительный поток паломников, невооруженных и недисциплинированных, поднятых энтузиазмом их предводителя Петра Пустынника. Отправившись дорогами Венгрии и Византии, они самым плачевным образом погибли на берегах Босфора. За беспорядочной толпой следовала армия крестоносцев, прибывших из Франции и Фландрии во главе с Готфридом Бульонским и его братом Бодуэном (Балдуином). По дороге к ним присоединились и другие крупные феодалы: Роберт Нормандский и Роберт Фландрский; Раймунд де Сен-Жиль, двинувшийся из Тулузы со своими провансальцами; Боэмунд и его племянник Танкред,
Готфрид Бульонский отказался от королевской короны, приняв скромный титул "Защитника Гроба Господня". Но после смерти Готфрида в 1100 г. брат Балдуин наследовал ему как король Иерусалимский и управлял делами королевства с великим мужеством и умом. В последнем 1118 г. его правления. Восточное королевство еще ограничивалось узкой полосой земли, протянувшейся по побережью от Антиохии до Яффы. Оно расширялось на севере, образуя графство Эдессу, в то время как на крайнем юге, по ту сторону Мертвого моря, подобно наконечнику копья в Египет врезался замок Монреаль - цитадель Заиорданской сеньории; прибрежные же города Аскалон и Газа оставались в руках каирских сарацин. Толпами прибывали паломники и арендаторы-колонисты, привлеченные ловкой политикой Баддуина I. Приведем еще раз известный пассаж его капеллана Фульхерия Шартрского:
Посмотрите и поразмыслите про себя, каким образом в наше время Бог перенес Запад на Восток; мы, жители Запада, стали жителями Востока; тот, кто был римлянином или франком, превратился здесь в галилеянина или обитателя Палестины; тот, кто проживал в Реймсе или Шартре, видит себя горожанином из Тира или Антиохии. Мы уже позабыли свое место рождения, оно уже неизвестно многим из нас, или, по крайней мере, мы не получаем больше оттуда вестей. Одни из нас уже владеют в этой стране домами и слугами, которых обрели по наследственному праву; другие женились на женщинах, не являющихся их соотечественницами, - сириянках, армянках или даже сарацинках, принявших благодать крещения; у третьих есть среди местных либо зять, либо невестка, либо тесть, либо пасынок; последние окружены своими племянниками или даже внучатыми племянниками; один выращивает виноград, другой возделывает поля; они говорят на разных языках, но все достигли уже взаимопонимания. Самые разнообразные местные наречия становятся теперь общими для той или иной нации, а доверие сближает самые отдаленные расы. И впрямь, как написано, "лев и бык едят из одних яслей". Чужеземец теперь оказывается местным, паломник становится жителем; изо дня в день прибывают сюда наши родные и близкие, чтобы присоединиться к нам, покидая свое имущество, коим они владели на Западе. Тех, кто были бедными в своей стране, Бог сделал богатыми; те, у кого было лишь немного экю, владеют здесь бессчетным числом византийских монет; тем, кто только арендовал землю, Бог даровал здесь город. К чему возвращаться на Запад тому, кто обрел столь благословенный Восток? [15]
Однако, несмотря на наплыв нового населения, нехватка воинов чувствовалась всерьез. Многие из ветеранов первого крестового похода умерли или состарились, некоторые возвратились в Европу. Поражение посланного для подкрепления и рассеянного в 1101 г. крестового похода лишило Палестину ста тысяч иммигрантов, убитых или плененных в Анатолии. [16]
И в то время, как все на свете сословия, богатые и бедные, девушки и юноши, старики и дети торопились к Иерусалиму, дабы посетить святые места, разбойники и воры наводнили дороги и захватывали паломников, грабя великое множество и убивая многих из них. [17]
Именно покровительству этих путешественников посвятил себя около 1118 г. некий шампанский рыцарь по имени Гуго де Пейен. Об этой личности мы почти ничего не знаем, кроме того, что Гуго был уже немолод. Но во многом он должен был походить на идеал - благородного "Защитника Гроба Господня", будучи, как и тот, доблестным, набожным, исполненным великого простодушия. По преданию, с маленькой группой соратников, чьи имена история даже не сохранила полностью, он посвятил себя служению паломникам. Эти "Бедные рыцари Христа" могли бы пребывать в безвестности, если бы к 1126 г. не приняли в качестве собрата графа Гуго Шампанского. Он стал крестоносцем отчасти из сострадания, отчасти с досады - после того, как лишил сына наследства и передал свои земли племяннику Тибо де Бри (на Соборе присутствовавшему уже как граф Шампанский). Св. Бернар, получивший от графа Гуго земли Клерво, чтобы основать там свой монастырь, поздравил его в письме, где выразил и свое разочарование тем, что обитель не получила такого брата:
Раз Божьим промыслом ты создан графом, рыцарем, создан богатым, то мы, бедные, приветствуем тебя в твоем преуспеянии, поскольку оно праведно, и славим в тебе Бога, зная, что эта перемена сотворена справедливой рукой Господа. Впрочем, признаюсь, что нам не
Гуго Шампанский не покидал больше Святую Землю, где и умер в 1130 г., но вполне можно полагать, что именно он послужил связующим звеном между Гуго де Пейеном и св. Бернаром. Клервоский аббат сразу же проникся горячей дружбой к магистру Бедных рыцарей, "моему дражайшему Гугону", и призвал Папу, легата и архиепископов Реймсского и Сансского собрать Собор [19] .
А также был там брат Гуго де Пейен, магистр [*6] рыцарства, с некоторыми из своих братьев, коих он привел с собой, а именно: братом Роланом, братом Годфруа и братом Жоффруа Бизо; братом Пейеном де Мондидье, братом Аршамбо де Сент-Аманом. Сей же магистр Гуго, из-за своего всем известного послушания, поведения и строгого следования правилам, сразу же получил место позади названных Отцов. [20]
Наилучший рассказ о первых шагах ордена Храма дошел до нас от кардинала Жака де Витри. [21] Правда, он писал почти столетие спустя и обильно заимствовал у Гийома Тирского, историка совершенно иного склада. Но Витри был тесно связан с тамплиерами - и в своем диоцезе [*7] Акры, и во время экспедиции к Дамьетте в 1216 г. Когда речь заходит о сообществе тамплиеров, он прекращает вдохновляться архиепископом Тирским и приводит детали, которые мог узнать от самих братьев.
Некоторые рыцари, любимые Богом и состоящие у Него на службе, отказались от мира и посвятили себя Христу. Торжественными обетами, принесенными перед патриархом Иерусалимским, они обязались защищать паломников от разбойников и воров, охранять дороги и служить рыцарству Господню. Они блюли бедность, целомудрие и послушание, следуя уставу регулярных каноников. Во главе их стояли два почтенных мужа - Гуго де Пейен и Жоффруа де Сент-Омер. Вначале тех, кто принял столь святое решение, было лишь девятеро, и в продолжение девяти лет они служили в мирской одежде и одевались в то, что им подавали в качестве милостыни верующие. Король [Балдуин II], его рыцари и господин патриарх были преисполнены сострадания к этим благородным людям, оставившим все ради Христа, и пожаловали им некоторую собственность и бенефиции, дабы помочь в их нуждах и для спасения души дарующих. И так как у них не было церкви или жилища, которое бы им принадлежало, король поселил их в своих палатах, близ Храма Господня. Аббат и каноники Храма [22] предоставили им для нужд их служения землю неподалеку от палат: поэтому их и назвали позднее "тамплиерами" - "храмовниками".
Витри продолжает:
В лето милости Божией 1128, прожив совместно и, согласно своему призванию, в бедности девять лет, они заботами папы Гонория и Стефана, патриарха Иерусалимского, обрели устав, и была положена им белая одежда. Сие произошло в Труа, на Соборе, возглавляемом господином епископом Альбанским, папским легатом, и в присутствии архиепископов Реймсского и Сансского, цистерцианских аббатов и множества прочих прелатов. Позднее, во времена папы Евгения [23] , они нашили на свои одежды красный крест, используя белый цвет как эмблему невинности, а красный - мученичества <...>
И поскольку веру нельзя сохранить без строгого послушания, сии умные и набожные мужи, предусмотрительные в отношении себя и своих преемников, изначально не допускали, чтобы проступки братьев оставались сокрытыми и безнаказанными. Тщательно и внимательно соизмеряя природу и обстоятельства проступков, они безоговорочно изгнали из своих рядов некоторых братьев, сорвав с их одежд красный крест [24] . Остальных они заставили поститься на хлебе и воде, есть на земле без скатерти вплоть до достаточного искупления, дабы подвергнуть их позору, а прочих - спасительному страху. А чтобы довершить их смущение, запрещалось им отгонять собак, ежели те прибегут с ними поесть <...> Было также много других способов смирить братьев, не соблюдающих иноческое послушание и доброе поведение. Число же братьев увеличивалось так быстро, что скоро на их собраниях стало собираться более трехсот облаченных в белые плащи рыцарей [25] , не считая бесчисленных слуг. А еще они приобрели огромные ценности по сию и по ту сторону моря. Им принадлежат <...> города и дворцы, из доходов коих они ежегодно передают некоторую сумму на защиту Святой Земли в руки своего верховного магистра, главная резиденция которого находится в Иерусалиме. [26]