История Османской империи. Видение Османа
Шрифт:
Подобно тому, как это было в Египте и в других местах, военный истэблишмент Дамаска включал в себя множество янычар, причем как направленных из центра, так и местного происхождения. Служившие в гарнизонах провинции представители этих двух группировок плохо уживались друг с другом, и в 1740 году, когда напряженность между ними стала слишком велика, прикомандированные из центра войска были на шесть лет выведены из города Дамаска. Третьей группировкой, с которой центральной власти приходилось иметь дело, были кочевые бедуинские племена. Она пыталась держать их в узде с помощью политики принуждения к оседлому образу жизни, усиленной внедрением ограниченного числа бедуинов в местную администрацию, и в особенности посредством использования их для защиты и снабжения караванов с паломниками.
Североафриканским провинциям Османской империи, которыми являлись Алжир, Тунис и Триполи, центральная власть обычно уделяла еще меньше внимания, чем Египту и Сирии. В XVI столетии, они играли существенную роль, обеспечивая базирование военно-морских сил, которые, действуя в интересах Османской империи, сражались с испанскими Габсбургами. На протяжении XVII столетия они в основном были предоставлены самим себе, но с самого начала XVIII века этими тремя провинциями правили чиновники, предками которых были люди, взявшие под свой контроль местное управление и основавшие признанные Стамбулом династии (которым время от времени напоминали, что эти провинции являются частью империи). Возросшее в XVIII веке доверие
Российский государственный деятель XVIII века, Афанасий Ордын-Нащокин определил три основных стратегических цели экспансии Московии. Первой был выход к Балтике, второй — воссоединение с белорусскими и украинскими землями и подчинение их власти московитов, а третья цель состояла в том, чтобы открыть Московии выход к Черному морю. Выход к Балтийскому морю был завоеван Петром Великим, а вот задачу воссоединения с Белоруссией и Украиной полностью решить удалось только в 1795 году после третьего раздела Польши. Но когда скромное государство московитов стало превращаться в Российскую империю, турки обнаружили, что теперь им трудно препятствовать решению третьей задачи русских: выходу к Черному морю, который давал им доступ к лежавшим за его пределами незамерзающим морям. В 1726 году Россия и Австрия заключили договор о взаимной обороне — Россия нуждалась в помощи против Османской империи, а Австрия против своей старой соперницы Франции и нарастающей мощи Прусского королевства. Этот пакт очень пригодился обеим сторонам в 1733 году, когда Россия решила сохранить польский трон для претендента, которому она отдавала предпочтение, и положила начало Войне за польское наследство, которая сотрясала Западную Европу на протяжении следующих двух лет. Слабость польско-литовской Речи Посполитой снижала вероятность нападения на западные рубежи России, и казалось, что пришло время для нового этапа русской экспансии на юг. В мае 1735 года Россия объявила войну Османской империи, а в июле 1736 года взяла столицу Крыма Бахчисарай. Пала и была снесена черноморская крепость Кинбурн, которая стояла на песчаной отмели напротив Очакова, неподалеку от устья реки Днепр. В июле 1737 года русские взяли и сам Очаков, а предпринятая в октябре попытка османских войск вернуть себе эту крепость закончилась провалом из-за проливного дождя, дезертирства и недостаточных усилий османского флота. Дальнейшие амбициозные планы России рухнули из-за постоянной неспособности русских удовлетворять материально-техническое обеспечение боевых действий в степной местности. Единственным их последующим успехом было повторное взятие Азова, которого они лишились в 1713 году по условиям Андрианопольского договора. Мирные переговоры, которые велись в 1737–1738 годах, закончились ничем. Требования, предъявляемые Россией, были отражением ее долгосрочных целей. Она претендовала на Крым, кубанские степи и побережье Черного моря от Днепра и далее на запад, до Дуная. Помимо этого, она требовала независимости под русским протекторатом для территорий, где проживало значительное количество православных христиан (в Молдавии, Валахии, по течению Дуная и на северных берегах Черного моря) — это был первый случай, когда Россия предъявила претензии на территории Османской империи под предлогом вероисповедания их населения. Возобновившиеся в 1738 году военные действия на сей раз охватили и западное побережье Черного моря, но вскоре зашли в тупик.
В 1737 году обязательства договора о взаимной обороне с Россией заставили и Австрию вступить в войну. Турки попытались защититься от этих двух грозных противников, заключив в 1737 и 1739 годах соглашения со Швецией, причем последнее соглашение включало в себя и договор о взаимной обороне от нападений России. Эта война стала бедствием для Австрии, и к 1739 году она тоже испытывала желание сделать передышку. По условиям Белградского договора (который был заключен в том же году при посредничестве Франции) Австрия теряла Белград и большую часть территорий, приобретенных двадцатью годами ранее, по Пожаревацкому договору. Россия жертвовала всеми своими завоеваниями, за исключением Азова. В ходе этой войны она потеряла приблизительно 100 000 человек, в основном от заболеваний, обострившихся в результате скудного питания, которым вынуждены были обходиться войска. То, что на переговорах уполномоченные султана проявили решимость в отношении того, кто должен владеть Белградом, стало важным элементом, обеспечившим Османской империи благоприятные для нее условия мирных договоров, положивших конец этой войне. Благодаря французскому посредничеству Османская империя оказалась в долгу перед Францией, и впервые эта страна оказалась в таком положении, что теперь ей не надо было принимать торговые привилегии как милостивый дар султана, а можно было их для себя требовать. Новый договор между этими странами был подписан в 1740 году. Когда это произошло, стало ясно, что невозможно контролировать изменчивый и плохо скоординированный рынок Османской империи, а это означало, что Франция не в состоянии воспользоваться всеми преимуществами своих новых привилегий. Несмотря на это, факт оставался фактом: в торговых делах иностранная держава больше не рассматривалась султаном в качестве просителя.
В то время как Центральная Европа была втянута в два ужасных конфликта, разгоревшихся по вине экспансионистской политики прусского короля Фридриха Великого (Война за австрийское наследство 1740–1748 годов и Семилетняя война 1756–1763 годов), на северных и западных рубежах Османской империи после войн с Россией и Австрией наступил длительный период мира. Но на востоке все было по-другому. Почти столетие Османская империя находилась в состоянии мира с Ираном, что было результатом стабильности, характерной для позднего периода династии Сефевидов. Так продолжалось до появления Надир Хана. Захватив в 1730 году Тебриз, он на протяжении нескольких месяцев 1733 года держал в осаде Багдад и заставил Османскую империю пойти на мирные переговоры. Поскольку их позицию на переговорах ослаблял союзный договор, который Надир Хан заключил с Россией в 1735 году, и потребность их собственной обороны противостоять русскому натиску на юг, турки сочли, что лучшее, на что они могут надеяться, — это соглашение о восстановлении границ 1639 года. В 1736 году, когда турки отражали русское наступление на побережье Черного моря, Надир Хан объявил себя первым шахом династии Афшар. Вслед за этим заявлением он предложил пересмотреть характер иранского ислама таким образом, чтобы шиизм Двенадцати (имамов), принятый около 1500 года как религия государства Сефевидов его первым шахом Исмаилом, теперь считался бы пятым направлением суннитского ислама, наряду с четырьмя давно основанными школами — Ханафи, Ханбали, Шафии и Малики. Османские дипломаты оказались в затруднительном положении: не было прецедентов, которые могли бы им помочь в принятии решения по такому радикальному предложению, и, несмотря на просительный тон Надир Хана и его готовность к сотрудничеству, они отклонили его просьбу. К счастью для турок, Надир вскоре переключил свое внимание на восток, где он хотел завоевать земли афганцев, моголов Индии и узбеков Трансоксианы. Его восхождение напоминало взлет Тамерлана, имевший место за три с половиной столетия до описываемых событий.
Случившееся в 1740 году возвращение Надир Хана в Иран оказало прямое воздействие на стратегические интересы Османской империи в этом регионе. Теперь его отношение к западному соседу стало более агрессивным, и он снова заявил о своем предложении реорганизовать религиозную систему — но для турок это было по-прежнему неприемлемо. Начав военные действия на Кавказе, он продолжил наступление и к 1743 году уже был в Ираке, где осадил крепость Мосул, которую османские войска смогли удержать лишь с большим трудом, а в 1745 году двинулся маршем на Ереван. В Стамбуле возникли опасения, что может начаться очередной мятеж, и были введены новые требования к надзору за общественными собраниями. Облегчение наступило лишь в 1746 году, когда был наконец заключен османско-иранский мирный договор. Обе стороны стремились к миру: в ходе войны с Россией Османская империя понесла потери, а Надир Хан отказался от своих предложений в сфере религии. Эти предложения произвели определенный эффект, так как договор 1746 года заложил совершенно новую основу для отношений между Османской империей и Ираном, суть которых состояла в том, что Иран больше не рассматривался как государство-изгой, где живут еретики-шииты, что всегда было философским оправданием агрессий со стороны Османской империи, а воспринимался как братское мусульманское государство, ничем не отличавшееся от всех остальных мусульманских государств. Этот компромисс, несомненно, был на пользу и Османской империи и Ирану.
В течение первого десятилетия правления султана Махмуда были предприняты не всегда успешные попытки преодолеть то чувство разочарования, которое оставил бунт 1730 года. Последующие османские правительства были хорошо осведомлены о последствиях нехватки продовольствия, поэтому их первой заботой было обеспечение поставок достаточного количества продуктов для жителей Стамбула. Блокада Стамбула, которая была предпринята венецианцами в 50-е годы XVII столетия, вызвала тревогу, но имевшая место в XVIII веке массовая миграция в этот город принесла проблемы иного порядка. Сразу после мятежа 1730 года султан написал чиновникам в Измир о том, что в столице нехватка продовольствия и чума.
Миграцию можно было пресечь как в ее исходных точках, так и в конечном пункте назначения мигрантов, Стамбуле. В 1740 году, после окончания войны с Австрией и Россией и в самом начале нового периода враждебных отношений с Ираном, демобилизованные нерегулярные формирования снова вышли из-под контроля в Анатолии, и правительственным войскам было приказано атаковать их в том случае, если они будут продолжать бесчинства. В том же году светским властям было предписано не взимать слишком обременительные или незаконные поборы с налогоплательщиков Малой Азии. Прежде всего эти указания были направлены на то, чтобы предотвратить дальнейшее перемещение людей в Стамбул, поскольку такая перспектива более всего тревожила султана и его визирей. Шестого июня 1740 года в Стамбуле имел место инцидент, который начинался с массовых разграблений лавок, а затем быстро перерос в призывы к бунту. Как и во время волнений 1730 года, ни султан, ни великий визирь не проявили никакой активности, и вся инициатива перешла к офицерам янычар, которые предотвратили дальнейшее разрастание беспорядков, хотя и допустили при этом кровопролитие. По всему городу разыскивали тех, кого считали соучастниками. И снова первыми на подозрении оказались албанцы, а тем, кто проживал в Стамбуле менее десяти лет, было приказано вернуться туда, откуда они прибыли. Согласно подсчетам британского посла, во время этих событий погибло три тысячи человек. В мае 1748 года в Стамбуле снова начались волнения, и снова они были жестоко подавлены. Последовала еще более масштабная депортация, и был введен почти полный запрет на миграцию. Нарушители этого запрета подвергались суровым наказаниям, но есть достаточно свидетельств того, что в середине столетия в Стамбуле присутствовали мигранты, в том числе и албанцы, и что они вполне мирными способами зарабатывали себе на жизнь.
И все же ни войны, ни внутренние беспорядки, которые периодически случались в ту эпоху, ни те социальные последствия, которые они приносили, не смогли поколебать устои османского государства. Хотя в середине XVIII века внутреннее спокойствие являлось не более чем иллюзией, это был период консолидации, так как с первых лет столетия шло становление общественного строя. Продолжалось возрождение попечительства в сфере возведения архитектурных сооружений, которым начиная с правления Ахмеда III, занимались султаны и члены их семей, а также знатные вельможи. Предпочтение по-прежнему отдавалось строительству загородных дворцов, библиотек и фонтанов. Фонтаны Ахмеда, возведенные за стенами дворца Топкапы и на пристани в Усюодаре, входят в число самых впечатляющих памятников Стамбула. В начале своего правления султан Махмуд отделил себя от «эпохи тюльпана»: в один из трех дней своей коронации он приказал, чтобы дворцы Саадабада, являвшиеся главными символами этого периода, были снесены их владельцами, членами правящей династии и знатными вельможами. Впрочем, это не привело к исчезновению Саадабада: в 1740 году служащий посольства, направленный из Вены, чтобы ратифицировать Белградский договор 1739 года, сделал серию зарисовок дворца, каким он его увидел, когда посла и его свиту принимали султан и его визири. Из этих рисунков ясно, что после событий 1730 года многое уцелело. Все еще существует техническая документация о ремонтных работах, благодаря которым дворец был восстановлен в своем прежнем великолепии, и Саадабад снова стал сценой для проведения пышных церемоний. В 1743 году султан приказал отремонтировать мраморные бассейны водяных каскадов, которые являлись отличительной чертой этого места отдыха Ахмеда III.
Уже почти 150 лет ни один султан не финансировал строительство новой, впечатляющей мечети. Последним это сделал Ахмед I, в начале XVII столетия. Мечеть Махмуда (или Нуруосмание, то есть «Свет Османа», названная так в честь его наследника, закончившего ее строительство в 1755 году) была расположена у входа в Крытый базар. В середине XVIII века мечети стали строить и в провинциях, например в городах Айдын и Эрзурум. Махмуд I продолжил работу, начатую его предшественником, желавшим обеспечить постоянно растущее население Стамбула новой системой дамб и акведуков. Эти сооружения были построены в Белградском лесу, расположенном северо-западнее Стамбула, и с их помощью поступала вода к фонтанам, которые появлялись на каждом углу. Самым впечатляющим фонтаном Махмуда был (и остается) фонтан, построенный на юго-западном углу площади Таксим в Стамбуле. Таксим означает «распределение», и именно здесь вода, поступающая из сельской местности, направлялась для распределения между жилыми районами османской столицы, которая разрасталась невиданными темпами — стена на западной стороне площади Таксим скрывает водораспределительные трубы.