История Персидской империи
Шрифт:
Кир вошел в Вавилон и провозгласил вавилонянам мир. Царский офицер преградил путь к храму. Кир зарезал ягненка для жертвоприношения и зажег ладан для даров богу. Перед богами он простерся на земле лицом вниз. В сердце его было лишь желание угодить богам; он принял решение начать строительство, пронеся на голове корзину с кирпичами, как того требовал обряд. Он закончил строительство городской стены Вавилона, начатое по благоволению Навуходоносора; перед стеной Имгур-Бел он вырыл ров.
Аккадских богов обоего пола, которые ранее покинули свои храмы, он возвратил на место. Их сердца он умиротворил, их печень — порадовал. Ушедшую из них жизнь он вдохнул в них вновь. На столы была положена для них пища. Развалившиеся стены он снес, и каждое святилище было отстроено заново. Царские надписи и посвящения Набониду были стерты
5
Это изложение стихотворного текста; сильно подпорченный текст был восстановлен и перефразирован, чтобы он вписался в общий контекст.
Результаты этой хорошо продуманной пропаганды забавным образом перемешались. Попытка Кира «проклясть память» не удалась: Набонид не был забыт. Когда уже при следующем поколении Вавилон снова взбунтовался, два претендента по очереди утверждали, что являются Навуходоносором, сыном Набонида. Геродот знал Набонида как Лабинета, сына царицы-строительницы, знаменитой Нитокрис. Греки забыли Белшасара, а евреи — нет, хотя и считали его сыном Навуходоносора.
Но эта пропаганда оказывала более тонкое воздействие. Пророчества еврейского изгнанника в Вавилоне так близко соответствуют языку воззвания, что мы задаем себе вопрос: а не мог ли он на самом деле прочитать его? Образ последнего царя Вавилона, написанный греками, — это портрет все того же нечестивца и неумехи. Даже большие новогодние празднества с огромным количеством вина, выпитого пьяными солдатами, снова появляются в рассказе о пленении Набонида Киром у Геродота и Ксенофонта и в описаниях пирушек, приписываемых автором Даниилом последней ночи Белшасара (Валтасара).
В еврейской истории о Данииле характер Набонида из стихотворной версии рассказа был дан более известному Навуходоносору. Он тоже еретик. Его высокопоставленные чиновники тоже чужестранцы, которые естественным образом превращаются в евреев. Их имена напоминают нам имена Зерии и Римута. Навуходоносор воздвиг огромную статую, которой должен был поклоняться весь мир. За свою нечестивость царя поразило безумие, и он ел траву, как овца на лугу. Подобно тому, как видения наполняли жизнь Набонида, видение было и у Навуходоносора; Набонид был вынужден просить о помощи в их толковании так же, как и его более могущественный предшественник. Еврей Даниил дал толкование сна, в котором он выразил надежду на гибель Вавилона и предсказал будущее; порочный деспот Валтасар получил предупреждение, написанное на стене дворца, только тогда, когда было уже слишком поздно раскаиваться.
Кир в Вавилоне
На людей, привыкших к горным пейзажам, плоская однообразная равнина, вероятно, нагоняла ужасную тоску. Когда они страдали от обжигающего летнего зноя, они, безусловно, тосковали по своим продуваемым ветром горам и наверняка боялись смертельной лихорадки, которая истощала их силы. Но почва Вавилонии обладала таким плодородием, которое и представить невозможно на голом плато, а богатство столицы вошло в поговорку. Ее крестьяне были трудолюбивыми и послушными. Зимой климат здесь был приятно прохладным, и температура редко падала до нуля, поэтому, когда на плоскогорье внезапно холодало, а снега начинали спускаться все ниже по горным склонам, персидские монархи уезжали в Вавилон, чтобы переждать зиму; что роскошь, которой они наслаждались там, может оказаться коварной, они и не подозревали.
Пребывая в Вавилоне, Кир принимал царей Сирии, которые приезжали, чтобы засвидетельствовать свое почтение лично и выразить свое благоговение целованием царских ног. Власть над Финикией означала, что теперь в распоряжении Кира имелся второй военный флот, по численности личного состава и умению равный флоту объединившихся греческих государств. Однако он был гораздо надежнее, и поэтому Кир к нему больше благоволил. С той поры греческие купцы в империи стали сталкиваться с острейшей конкуренцией со стороны торговых магнатов, которые правили городами-государствами, как своими собственными, и были достаточно умны, чтобы постоянно помнить об истинном источнике их процветания.
Во время краткосрочной попытки организовать набатейских арабов (Набатея — государство, существовавшее в III в. до н. э. — 106 г. н. э. на территории современных Иордании и Израиля. — Пер.) в сатрапию под названием Арабайя Сирия Финикия и Палестина были присоединены к Вавилонии, образовав одну огромную сатрапию. Для сатрапа Гобрия эта провинция официально называлась Бабируш; для местных жителей это была «Вавилон и Эбирнари» — ассирийское название, означающее «территория через реку» (они имели в виду Евфрат). Этим огромным плодородным краем Гобрий правил почти как независимый монарх.
Рядом с Палестиной находился Египет, царь которого Амасис раньше заключал союз с Крезом и поэтому мог вскоре ожидать нападения. Вторжению в долину Нила в высокой степени мог способствовать плацдарм в палестинской пустыне. На дороге в Египет стояла разрушенная крепость Иерусалим; его проегипетски настроенные вельможи были депортированы в Вавилон еще Навуходоносором, где они оставались ссыльнопоселенцами и процветали. Сын Навуходоносора Амель-Мардук пытался склонить их на свою сторону, он поигрывал идеей возврата на трон их бывшего царя Иоакима. Однако Амель-Мардук умер, не осуществив своего плана — почти наверняка он был убит националистами. С тех пор эти еврейские изгнанники были чрезвычайно враждебно настроены против правительства. Их разочарованные пророки предсказали, что Вавилон будет разрушен руками мидийцев. Когда эти надежды, в свою очередь, рухнули, они стали призывать Кира как Помазанника Божьего.
Какую бы роль эти потоки пророчеств ни сыграли в завоевании Вавилона, евреи продемонстрировали свое сочувствие новому режиму. Пока еще не разрушенный Вавилон на самом деле был вознагражден за свою покорность завоевателю. Второй Исайя также предсказывал триумфальное возвращение в Сион; едва ли можно было ожидать, что евреи, уже разбогатевшие, покинут плодородную Вавилонию ради голых холмов Иудеи, но, по крайней мере, что-то можно было сделать для их amour propre. Кроме того, большинство бывших жителей все еще находились в Палестине; лишенные своих вождей, они вполне могли утратить свои проегипетские настроения. Кир уже возвратил изображения богов, увезенных Набонидом, не только вавилонским городам, но и ассирийским и эламским и отстроил заново их разрушенные храмы. Он лишь следовал бы все той же политике, если бы приказал восстановить храм в Иерусалиме, а так как теперь у евреев не было идолов, то предоставить храмовую утварь для изгнанного бога.
Оставив более прозаические мелочи по организации сатрапии Гобрию, к концу года восшествия на престол Кир удалился из Вавилона и возвратился в Экбатану. Арамейский язык был уже принят в качестве официального языка персидской канцелярии при решении вопросов с западными сатрапиями; на нем в первый год своего правления Кир из своего дворца в Экбатане издал следующий указ: «Что касается дома Бога, находящегося в Иерусалиме, то пусть он будет построен на том месте, где они делают жертвоприношения на огне; его высота будет тридцать метров и ширина тридцать метров с тремя рядами кладки из больших камней и одним рядом кладки из дерева. И пусть его стоимость будет вычтена из царской казны. Также золотая и серебряная утварь из храма Бога, которую Навуходоносор увез из него в Вавилон, должна быть возвращена в храм Иерусалимский; и пусть каждый предмет будет положен на свое место в доме Бога».
Утварь была взята из Вавилонского храма, под которым мы, естественно, понимаем Эсагилу, и передана новому правителю Иудеи; его имя — Шешбассар явно вавилонское, возможно, это Шамаш-апал-усур. Но, несмотря на свое языческое имя, он мог быть, как стали утверждать позднее, еврейским принцем. С этой утварью Шешбассар отправился в Иерусалим и заложил храм. Предсказания второго Исайи о массовом переселении в великолепно отстроенный Сион не исполнились точно так же, как и предсказания о разрушении Вавилона. Сопровождал ли Шешбассара хоть один фанатик, сомнительно; спустя одно поколение жителей Иерусалима по-прежнему называли «остатки народа» или «народ земли».